— Как же ты так влип? — Влипнешь тут. Я ведь шел к карлику. Кто же знал, что у него такие гости в комнатах прячутся! — Незнание элементарных законов сыска не освобождает от ответственности. Как себя чувствуешь? Работать можешь? — Конечно, могу. — Поехали сейчас по домам. Отлежись. А завтра — по обстоятельствам. Но желательно ко мне с утра. Попрощавшись с ребятами, сыщики отбыли. На следующий день Батогов приехал на Авиационную утром. Евграф Акимович усадил его пить чай со словами: — Пей, расслабляйся пока. Хрусти своим любимым крекером. Обсудим новости сначала, потом подведем кое-какие итоги. Вчера вечером звонил следователь Николаев, тот, что на Фонтанке был. В чашке с остатками кофе и в бутылке с коньяком обнаружена лошадиная доза барбитуратов. Если бы не визит незнакомца, Агапов бы уснул и не проснулся. — Шурши ля фаму! — прокомментировал Батогов. — Вот именно! Женщина там скорее всего была, и искать ее нужно. — Кстати, о женщинах! Акимыч, крыша у меня вчера маленько поехала, забыл передать вам вот это. — И Батогов протянул Стрельцову изъятый конверт. Евграф Акимович вынул фотографию, просмотрел листок. — Такие же были в сейфе у Агапова. Зачем этот взял? Нарушаешь, Батогов! Вещдоки изымаешь! Батогов кратко пересказал Стрельцову историю с шоуменом и Натальей Розановой. — Значит, появилась еще одна загадочная дама. Хорошо, — задумчиво пробормотал он и добавил: — Впрочем, хорошего мало. Итак, что мы знаем? Некто совершает подряд три убийства. В первом случае называет себя Владимиром Демидовым. Во всех трех случаях его свободно впускают в квартиру. Впрочем… в третьем эпизоде, возможно, что не впустили, а сам проник. Во всех трех случаях убийца останавливает часы, которые находит в квартирах, на одиннадцати. Условно назовем его Почасовиком. Далее. Все жертвы, очевидно, каким-то образом связаны между собой. С Семеновым связаны были, кроме Демидова, Лушин и Панарин. Лушин до сих пор в бегах. Он наркоман, ему нужны деньги, но в квартирах жертв ничего не пропало. Панарин. Жена его хаживала к Агапову, или, по выражению супруга, «шлялась». Ревность? Но при чем тогда Семенов и Новожилов? Ладно. Идем дальше. Жена Демидова — Татьяна знакома с Ириной Панариной, через нее знакомится с Агаповым и неким Муксиновым. Становится наркоманкой, попадает в притон, ее снимают в порнофильмах. Какой-то тип утверждает, что с ней все в порядке, но вернется она к Демидову, если только последний будет давать информацию из Конторы. Что за человек? Где Татьяна? Кто такой Муксинов? Наконец, в чашках и бутылке Агапова обнаружены барбитураты. Ты сказал: «Ищи женщину». Возможно. Но зачем в таком случае стрелять? Значит, два человека последовательно друг за другом обрели жгучее желание убрать Агапова. Один — Почасовик, вторая — женщина. Точнее, в обратном порядке. Первой была она, вторым — он. Однако все обстоятельства указывают на Демидова. Кстати, именно Новожилов вел дело об убийстве Тюлькина — того «голубого», которого шарахнул пепельницей Демидов. Ребята Новожилова брали Демидова в ДК Урицкого. Свидетельница-провизор, хотя и с сомнением, но по фотографии опознала Демидова. Кругом подозреваемый, но сидит в психбольнице. Что ж, план не меняется. Поедешь в больницу, повидаешься с ним еще разок. Может, тебе больше расскажет. И самое главное — выясни, что за брачная контора, которая рассылает по заграницам фотографии. Конверты, само собой, оставь, я над ними покумекаю. Остальное — по обстоятельствам. Все. Давай чай пить. У меня цейлонский «Дилмах». Хороший чаек. И крекер твой найдется. Глава девятая Съездить к Демидову в больницу в этот раз мне не удалось. И вообще на некоторое время мне пришлось отвлечься от работы с Акимычем. В 23.30 позвонили из прокуратуры. — Батогов, — услышал я голос дежурного, — подключаешься к делу серийных убийств подростков. Выезжай на место происшествия! Адрес… — Погоди, погоди, — прервал я. — Какие подростки? Меня к Стрельцову прикомандировали! В самый разгар… — Людей не хватает, сам знаешь. Начальство распорядилось. Четвертое убийство. Мальчишек мочат. Все на рогах стоят. Давай, собирайся. — Ты мне адрес не сказал, — уныло напомнил я. На Будапештскую я приехал в начале первого. Хорошо, что машина «частников» была еще в моем распоряжении. В двухкомнатной квартире на втором этаже бригада заканчивала работу. Старший следователь Николаев в большой комнате беседовал с родителями убитого парня. Я в который уже раз подумал о жестокости нашей профессии. Говорить с матерью и отцом только что зверски убитого пятнадцатилетнего сына было, конечно, бесчеловечно, но, увы, необходимо. Мой коллега, Саша Кудрявцев, коротко ввел меня в курс дела. Родители были на даче. Огород копали. Парень заканчивал девятый класс. Единственный сын. Вернулись домой около десяти вечера. Остальное смотри сам! Смотреть мне ужасно не хотелось. Но пришлось. Двенадцатиметровая комната, в которой недавно обитал Вадим Парфенов, как мне показалось сначала, была залита кровью. В общем-то слово «залита» было не таким уж большим преувеличением. Кровь была всюду: на стенах, на окне, на дверцах книжного шкафа. На полу растекалась огромная темно-красная лужа. В этой луже лежало тело. Сказать, что оно было изуродовано, значит ничего не сказать. Парень был буквально искромсан, будто по нему проехали лемехи плуга. Я отвернулся. — Смотри, смотри, вместе работать будем, — угрюмо сказал Саша. Преодолевая дурноту, я подошел ближе к жертве. Тело лежало головой к окну. Руки мальчика были привязаны к батарее. Ноги связаны. Живот разглядеть было невозможно. Все превращено в кровавое месиво. На месте половых органов рваная кровавая рана. На правой стороне груди алела вырезанная ножом пентаграмма. На всем этом кошмарном фоне совершенно нереальным было лицо подростка. Оно выглядело абсолютно нетронутым, было бледным и даже спокойным. Глаза закрыты, волосы, аккуратно причесанные, падали челкой на лоб. — Четвертый случай, — негромко сказал Саша. — И каждый раз одно и то же. Тело искромсано, половые органы то ли оторваны, то ли отгрызены, а лицо от крови вытерто и подкрашено, чтобы выглядело красиво. И каждый раз вот это! — И он показал на зеркало в прихожей. Я подошел к зеркалу. На нем кровью была начертана пентаграмма и под ней тоже кровью нарисован православный крест, перевернутый перекладиной книзу. — Сатанисты?! — спросил я у Кудрявцева. — Кто их знает! — ответил он. — Такое находим каждый раз. И в каждом случае родители отрицают категорически связь детей с какой-либо сектой. Начальство считает — маньяк, но вслух, в смысле для прессы, говорит о тоталитарных сектах. — А ты что думаешь? — спросил я. — Боюсь, что маньяк! Сектанты тоже, случается, убивают, но в этом случае все сильно смахивает на работу какого-то психа. Начальство я понимал. Кому охота признавать, что в городе безнаказанно орудует психопат? Скажешь, паника начнется, пресса крик поднимет о беспомощности правоохранительных органов. Да и ловить маньяка тяжело. Чаще всего психи попадаются случайно. А чтобы работать планомерно, изучать методы убийства, пытаться составить психологический портрет, на это нужно время и люди с соответствующей квалификацией. Пока все это проделаешь, убийца еще нескольких человек жизни лишит. Что здесь произошло? Кого безбоязненно впустил или привел в дом Вадик Парфенов? — Во всех четырех случаях родители утверждают, что их дети отличались примерным поведением, дружили только с одноклассниками. Любимых девушек не было. — Так считают все родители. Сам-то ты что выяснил? — Всего помаленьку. Кто увлекался дворовыми тусовками, один втихаря попивал. Не сильно, но приятели утверждают, что бывало. — Вместе с ними, с приятелями? — Говорят, что иногда где-то без них. Замечали, что появлялся в компаниях уже поддатый. Что характерно, убийца выбирает мальчишек с отдельной квартирой, знает, что дома никого нет, и после того, как разделается с жертвой, моется в ванной. Я заглянул в ванную. Здесь тоже была кровь. На полу виднелись красные лужицы, на стенках ванны розовели потеки. — Что с пальчиками? — спросил я. — Ничего. Орудовал в перчатках. В ванной надел шлепанцы, которые потом вымыл. В углу около бельевой корзины валялась окровавленная тряпка. — Этой тряпкой, очевидно, вытирал руки, — сказал Кудрявцев. — А может, лицо жертвы, — возразил я. — Возможно, и так, — согласился опер. Фотограф упаковывал аппаратуру. Я подошел к нему. — Леша, сделай, пожалуйста, мне комплектик! — попросил я. — Как начальство скажет! — С начальством я договорюсь. Сделай. Идея есть! — Дорого стоить будет, — усмехнулся Алексей. — Согласен. Бутылка с меня!