Тут Живин осекся. Он услышал всхлипывания Воркутова, который сидел в дальнем углу кабинета и стал невольным слушателем их разговоров. Взрослый мужчина плакал, словно ребенок, и от этого грустного зрелища у Живина защемило сердце. Он подошел к Воркутову, обнял его, прижал к себе. – Крепись, брат. Дела плохи, надо готовиться к самому худшему. Если тебе трудно, езжай домой, мы тут сами управимся. – Нет, я буду с вами до конца, – категорично заявил тот, надел шапку и направился к двери. – Как вы без машины обойдетесь? Буду ждать на улице. – Значит, делаем так, – продолжил Живин, проводив взглядом Воркутова. – Ты, Самсон, проверяешь школу. Подними директора или завуча и узнай все про Харина. А ты, Тимофей, бери на себя полностью Любимцева. Пробей его по всем нашим базам данных, установи связи. На все про все даю вам час-полтора. А я тем временем доложу о текущей ситуации начальнику УВД и попрошу его, чтобы он вышел на прокурора. Как только тот выделит следователя, введу его в курс дела. Все понятно? – Да, – в унисон ответили оперативники. Глава 7 Через полтора часа, сразу после обеда, все три танкиста собрались в кабинете. – Самсон, доложи сначала ты, – сказал Кириллову Живин. – Что раздобыл по Харину? – Вырисовывается интересная картина, – начал Кириллов. – Этот Харин, оказывается, еще тот фрукт! Я смог найти через директора его классного руководителя. Он кое-как учится в десятом «Б» классе, связался с плохой компанией. Любимцев – тоже выпускник этой школы. Ему двадцать четыре года, он уже успел посидеть в колонии. Харин постоянно с ним крутится, часто берет машину у своего отца и катается по городу, иногда приезжает в школу. Его папенька – секретарь партийной организации крупного предприятия, поэтому все закрывают глаза на проделки сына. Классный руководитель не любит этого Харина, мечтает, чтобы тот побыстрее выпустился и ушел из школы. Я предупредил учителя, чтобы о нашем разговоре никто не узнал. Вот, в принципе, и все, что я хотел сказать. – А теперь доложу я, – принял эстафету Лапин. – Любимцев действительно окончил ту же школу, где учится Харин, в восемьдесят втором году. Потом сразу попал в колонию за нанесение тяжких телесных повреждений со смертельным исходом. Группа подростков забила насмерть бомжа. Отсидел пять лет, освободился, теперь болтается в городе, нигде не работает. Со старыми подельниками не общается, приобрел новых друзей. Проживает с родителями в крупнопанельном доме недалеко от школы. – Отличные новости. Вырисовывается полная картина, – удовлетворенно заметил Живин. – Будем брать всех. С кого начнем? Да, кстати, нам прокурор выделил следователя. Вы его знаете. Это Алексеев. Он скоро тут будет и сразу возбудит уголовное дело. Думаю, что эту парикмахершу Марину надо задержать на трое суток. Я попрошу об этом следователя. Не будет же ночью дежурный опер с ней спать в одном кабинете. Пусть в камере отсидит, тем более что мы у нее изъяли серьги, принадлежавшие Юлии Местниковой. Основания для задержания имеются. – Я думаю, что надо начать с Харина, – высказался Кириллов. – Он, наверное, сейчас раскатывает на машине. Дадим ориентировку гаишникам. А если в машине будут друзья, всех разом возьмем. – Согласен. – Живин утвердительно кивнул. – Этим вопросом займись ты, а мы с Тимофеем поедем к дому, где проживает Харин, и потихоньку поговорим с соседями. Установить бы, где у них гараж. Харины проживали на третьем этаже крупнопанельного дома, расположенного в центре города. Оперативники позвонили в соседнюю квартиру, окна которой выходили во двор. Дверь открыла женщина средних лет с бигудями на голове и с удивлением взглянула на них. – Мы из милиции, – сказал Живин и показал ей удостоверение. – Хотели уточнить один вопрос. Можно пройти? Женщина бросила взгляд на настенные часы и ответила: – Давайте, только быстро. Я собираюсь на праздник. – Скажите, пожалуйста, вчера вечером вы видели драку во дворе? Там был избит один человек. Мы выявляем обстоятельства инцидента. Живин решил пойти окольным путем, не выдавать своей заинтересованности Хариным, задавать вопросы таким образом, чтобы женщина в конце концов сама рассказала про своих соседей. – Боже мой, кого же это побили?! Не из наших соседей? – Нет, прохожего. – Нет, ничего не видела и не слышала. – Там еще стояли темные «Жигули». Из них выходили парни и разнимали дерущихся. Кто это мог быть? – Так у соседей есть «Жигули» темно-синего цвета. – Женщина понизила голос и почти прошептала, указывая на квартиру, расположенную через стенку: – Сынок их ездит на этой машине. С плохой компанией он связался, они сами хоть кого побьют. Отец на партийных должностях, большой человек. – Женщина многозначительно подняла палец. – А где они ставят машину? – Проходите сюда. – Женщина позвала оперативников на кухню. – Вон тот гараж, что возле бойлерной. Постойте, а вот кто-то выгоняет машину из гаража. Видать, опять сынок решил покататься. Из указанного женщиной гаража действительно тихо выезжал автомобиль. Оперативники не стали прощаться с хозяйкой квартиры, ринулись к выходу. Но когда они выскочили на улицу, машины возле гаража уже не было. – Видел «Жигули»?! – прокричал Лапин, подбегая к Воркутову, который поджидал их, сидя за рулем. – В какую сторону поехали? – В сторону центра. – Воркутов удивленно, даже испуганно посмотрел на оперативников. – Это та машина? – Да, давай за ней! На дороге далеко впереди мелькнул зад «шестерки». – Газуй! – крикнул Живин, хватаясь за рацию. – Внимание всем нарядам! Задержать «Жигули» шестой модели темно-синего цвета, государственный номер двенадцать – ноль семь, которые сейчас движутся по проспекту Ленина в сторону Залога. Соблюдать осторожность! В машине могут находиться вооруженные преступники! – Последнюю фразу майор произнес больше для острастки, чтобы насторожить наружные службы, которые при напоминании об оружии повышают бдительность в разы. Долго ждать не пришлось. По рации пришло сообщение, что наряд вневедомственной охраны остановил автомобиль возле кинотеатра. Оперативники срочно направились туда. Милицейский «уазик» и «Жигули» сыщики увидели издалека. Подъехав поближе, они убедились в том, что это именно та машина. Дверцы ее были открыты настежь. На снегу лицом вниз лежал парень. Здоровенный милиционер с автоматом в руках огромным сапогом прижимал его к земле. Увидев оперативников, он хохотнул и заявил: – Щенком оказался. При нем и оружия-то никакого нет. Оперативники поблагодарили милиционера, надели на очумевшего от неожиданности парня наручники и посадили в машину к Воркутову. Живин отправил Лапина за руль «Жигулей», а сам расположился рядом с Хариным. В управлении их уже поджидал Кириллов. Он по рации слышал о погоне и теперь прохаживался по дежурной части, с нетерпением поглядывал на двери. Станислав Харин оказался не по годам физически развитым юношей. На вид ему легко можно было дать лет двадцать. Оперативники посадили его на стул, и Живин первым же вопросом огорошил предполагаемого преступника: – Где вы спрятали труп? От этих слов Харин сгорбился, его стало трясти. Он не мог совладать со своими руками, которые подрагивали и дергались. – Успокойся! – рявкнул на него Кириллов. – Отвечай на вопрос. Где находится тело той женщины? Было очевидно, что до признания вины преступником осталось совсем немного. – На сопке Любви, – сказал он. Эти слова убийцы взорвались в душах оперативников самой настоящей бомбой! Всего полгода назад они нашли там труп девушки. Теперь общеизвестное убеждение в том, что снаряд никогда в одну и ту же воронку дважды не попадает, рушилось на глазах трех танкистов. Вот вам два трупа в одном месте! – Где именно? – Там, в сугробе. – Закопана? – Да. – Кто убивал? – Любимцев. – Каким образом? – Монтировкой по голове. – Насильничали? – Да, – еле выдавил из себя Харин. – Все? – Да. – Сколько вас было? – Пятеро. – Сволочи! – Живин стал вертеть диск телефона. – Что-то следователь задерживается. Надо допросить этого урода. – Он уничтожающе посмотрел на Харина, отчего тот еще больше сгорбился, пытаясь скрыться от взгляда, не обещавшего ему ничего хорошего. – Самсон, смотайся с Воркутовым в прокуратуру, Алексеев должен быть там. Он меня предупредил по телефону, но сейчас трубку не берет. Через полчаса следователь был у сыщиков и настраивался на длительный допрос. Опера решили дождаться его результатов, чтобы не торопить события, действовать обстоятельно и вдумчиво. На часах было шесть вечера первого дня 1989 года.