– А вы, Елена, – ответил доктор Коста, – лучше не вмешивайтесь в разговоры умных людей! Елена в возмущении приоткрыла рот, чтобы что-то ответить, но тут же захлопнула его, покачала головой и махнула рукой. – Не правда ли, наш доктор – очаровательный собеседник? – хохотнул Феликс. – Ах, что это я! Совсем забыл! – нарочито громко вмешался управляющий. – Смею напомнить, что у нас скоро обед! Если желаете переодеться, поспешите, а то все остынет! – Мари, пойдем, я провожу тебя до двери, – сказал спортсмен. Они поднялись по лестнице. Мари остановилась у двери и взялась за ручку. – Ну что же, спаситель, спасибо! – Увидимся за столом! – Леонид улыбнулся, чуть задержал взгляд на Мари и быстро зашагал в свой номер. Она повернула ключ в замке. Щелкнула выключателем, сделала шаг вперед… и застыла на месте! Что за чертовщина! Величавый ореховый шкаф в стиле «бидермейер», который прежде подпирал украшенную набивным хлопком стену, теперь преграждал комнату. Он расположился вольготно в самом ее центре и раскачивал, будто ногой, приоткрытой изогнутой дверцей. Овальный стол, как встревоженный конь, встал на дыбы, упираясь передними ножками в кровать. Стулья, обтянутые полосатым светло-зеленым репсом, разбрелись по комнате и застыли в причудливом порядке, будто шахматные фигуры в самый разгар битвы. – Вот и приплыли… – озадаченно пробормотала Мари. Глава 10 Никогда не следует делать того, о чем нельзя поболтать с людьми после обеда. Оскар Уайльд …Вскоре она уже сидела за обеденным столом. Наскоро переплетенная коса топорщилась непослушными вихрами, а из-под полы голубого шелкового платья кокетливо выглядывало туго перевязанное шарфом колено. Неподалеку о чем-то громко говорил летчик. – …У меня до сих пор мороз по коже от воспоминаний! Я кусал пальцы и дрожал – дрожал, в такую-то жару! – Да что вы говорите! – отвечала мадам Бриль. – Да! Двенадцать носорогов, двенадцать громадных носорогов – и несмолкаемый рев тигров… Мари наморщила нос и задумчиво подперла щеку рукой. Нет, она, конечно, признает: привидение неплохо постаралось. Получилось весьма концептуально, кто бы спорил. Подобные островки взбунтовавшейся мебели она видела недавно на модной выставке современного искусства в Вадуце, в княжестве Лихтенштейн. Местный фантом в курсе современных тенденций… Или все же это охотники за привидениями во главе с мадам Бриль добрались до ее комнаты, пока она рассекала снежные пространства? В любой баталии источником энтропии всегда являются обе стороны… – Мари, вы о чем так крепко задумались? О, эта милая женская погруженность в себя… – Дорогой Симон, Сенечка, уметь молчать – это редкое искусство! Женщина, способная хотя бы пять минут просидеть с закрытым ртом, – драгоценный камень! Оставьте вы девушку в покое… Тут кто-то хлопнул в ладони прямо перед носом Мари. Она вздрогнула и подняла глаза. Женька стоял рядом и с любопытством смотрел на нее. – Я ничего не хочу сказать, подруга, но ты уже пять минут гипнотизируешь тарелку. У тебя все в порядке? – Ах, всего лишь задумалась. Этот ваш несносный этикет… – пробормотала Мари. – Ты хоть видела, какая у нас тут красота? Она оглянулась по сторонам. В честь трапезы зажгли огромную люстру. Свет пролился в залу искристым водопадом, и дом мгновенно преобразился, выкупавшись в теплом свете. Пурпурные отблески от мозаики окон перемешались с золотистым светом от люстры и утратили свой зловещий вид. Загадочные тени в пыльных углах, поворчав и пошуршав для порядка, сгинули в щелях каменной кладки. Мрачный замок внезапно превратился в сверкающий праздничными гирляндами нарядный отель. – М-да, неплохо, – кивнула Мари, потирая колено. Столы накрыли ослепительно-белыми скатертями, и горы сияющих тарелок, серебряных вилок, ножей, лопаток для масла, щипцов для сахара и прочей сервировки призывно поблескивали в ярком свете люстры. К столу уже спешили и остальные порядком проголодавшиеся гости. Феликс присвистнул и окинул глазами столовую. – Черт побери, настоящий пир… – пожевывая спичку, пробормотал он. Повар и Ван Фу внесли первые блюда, и зала наполнилась восхитительным ароматом. – И-ик! – воскликнул потрясенный до глубины души Женька. – Мари, если бы не твое падение, сегодня был бы лучший день в моей жизни… Это божественная манна!.. Да, подумала Мари, верно. Если бы ее только что не попытались убрать с дороги, и она бы поддалась беспечному праздничному настроению. Но расслабляться нельзя ни в коем случае. Она будет начеку, каким бы красивым ни было убранство замка, как бы сладко ни звучала музыка, и как бы искусно ни усыпляли разум постояльцы замка… В холл, постукивая о камни пола тяжелой тростью, вошел хозяин. Его длинные черные волосы были перевязаны сиреневой лентой, на худых костлявых пальцах горели перстни. Он с явным неодобрением взглянул на детей и выбрал кресло за столом подальше от них. Колено Мари ныло, а живот все еще чувствовал след от тугой ленты. Кому же она встала поперек дороги? Постоянные обитатели замка во главе с хозяином, конечно, попадают под подозрение в первую очередь. Кто-то из них наверняка связан со всей этой потусторонней чепухой… Но вдруг чудачества привидения не имеют никакого отношения к попыткам избавиться от нее? Что если кто-то из маститых гостей узнал о том, что в замке будет журналистка, и просил хозяина отменить ее приезд? А теперь пытается избавиться от Мари собственными силами? У людей может быть множество причин не желать справлять Рождество в одном отеле с акулой пера. Особенно у знаменитостей, приехавших под чужим именем. Но неужели желание остаться инкогнито настолько сильно, что гость готов рискнуть ее здоровьем? Возможно, этот человек не просто знаменит, а опасен, вдруг подумала Мари. А она все-таки хоть пока и не очень известный, но детектив, к тому же, с неплохой памятью журналиста, и узнать она может не только знаменитых деятелей культуры и искусства, но и преступников… Вот и повод убрать ее с дороги. Она нахмурилась. Кто же может быть опасным гостем? Она в задумчивости оглядела беззаботно болтающих гостей. – Послушайте, а как же рождественский пост? – спросил Мюллер, качая головой. – Я придерживаюсь либеральных взглядов на традиции! – ответил управляющий. – Кто желает, может вкушать постную пищу и очищаться, сколько его душе угодно. Выбор у нас прекрасный! А моя обязанность – добротно накрыть на стол, чтобы не было стыдно… – Он с чувством причмокнул языком. – Мари, какой у вас модный кулон! – вдруг воскликнула Мелисса. Все посмотрели на Мари. Та покрутила в пальцах круглый серебряный медальон с выгравированным в центре узором. – Это мой… м-м, талисман. – Роза ветров, если не ошибаюсь? – указал на узор летчик. – Да-да, – улыбнулась Мари. – Раньше моряки наносили на свое тело татуировки с этим символом, чтобы из каждого плавания возвращаться невредимыми домой. Этот кулон, знаете ли, уже пару раз спас мне жизнь. – Роза ветров… Хм, а вы что, разбираетесь в искусстве? Ах, да вы та самая акула пера! – Феликс окинул Мари оценивающим взглядом. – Слушайте, вы обязательно должны написать о моей галерее! Мои картины, да будет вам известно, гениальны. Согласен, если вы заплатите мне всего пару тысяч. В качестве первого задатка, разумеется. И, заметьте, это еще жест щедрости с моей стороны! Я окажу вашей газетенке честь, если разрешу упомянуть свое имя… Мелисса с обожанием взглянула на кузена. – О да, Феликс – художник от Бога! И куда только смотрит пресса! Вы бы видели его последнюю картину! Автопортрет художника в ванной… А какие цвета! Бурый и малиновый, с вкраплениями зеленого… Он пишет ударами веревки по полотну, представляете? Феликс самодовольно улыбнулся и откинул длинную челку со лба. – И когда же ты видела его последнюю картину? – Рон исподлобья взглянул на Мелиссу. – Вы же не встречались уже лет десять. Мелисса хмыкнула и отшвырнула от себя ложку. – Господи, какой же ты зануда! Феликс показывал мне фотографии, неужели не понятно?