Ее кузен быстрым шагом поспешил наверх, не оглядываясь. Мелисса нервно дернулась, собираясь пойти за ним, но все же сдержалась. В холл вошел повар. – Все почти готово! – Ну вот, – потер руки Йозеф. – Пора переодеваться к ужину! Гости потянулись наверх. …Летчик разгладил покрывало, аккуратно расставил баночки с лекарствами на туалетном столике у кровати. Потом достал из шкафа белую рубашку и нарядный пиджак и, пощипывая подбородок, уставился на разноцветные галстуки в шкафу. В номер постучали. Летчик приоткрыл дверь. На пороге стоял Феликс. – Что-то случилось? – спросил Симон. – У меня? Нет-нет, что вы… Да впустите же вы меня! Нехорошо томить гостей на пороге… Что за воспитание! – Феликс в нетерпении пнул дверь коленом. Летчик нахмурился, но все же посторонился. Феликс втиснулся в комнату и огляделся. – Хм, ну и чистота у вас! Как в больнице. Скукотища! А это что за допотопная одежонка? Вы ее в музее выкопали? Он взял пиджак, брезгливо повертел его в руках и бросил его на кровать. Затем побродил по комнате, провел рукой по подоконнику, прошелся пальцами по крышкам баночек на тумбочке. – Вы что-то хотели, Феликс? – спросил летчик, хмурясь. – Да-да, – рассеянно отозвался тот, не смотря на Симона. – Хотел узнать у вас, в котором часу ужин? И не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить? Симон крякнул, повел шеей и в удивлении уставился на него. – Ужин через десять минут, вы же слышали. Еды у меня здесь нет. Феликс вздохнул. Выдвинул пару ящиков, заглянул в шкаф. – Что вы себе позволяете! – Щеки летчика медленно начали наливаться багрянцем и вскоре приобрели цвет спелой вишни. – Да не нервничайте вы так! Вижу, действительно ничего у вас нет, не врете. Ну что же, я пойду вниз. Проголодался, как волк! Он вышел из номера и быстрым шагом направился к лестнице, что-то насвистывая. Летчик возмущенно фыркнул, выглянул в коридор и проводил Феликса взглядом. Он уже собрался было захлопывать дверь, как вдруг услышал какие-то звуки из коридора справа. Летчик вгляделся в темноту, слабо освещенную закопченными светильниками. Тут одна из дверей распахнулась, и свет из комнаты пролился на каменные плиты пола. «Кажется, это номер Феликса», – снова удивился Симон. Дверь приоткрылась еще на пару сантиметров, свет в комнате выключили, но человек все еще стоял на пороге, будто проверял, нет ли кого в коридоре. Затем дверь распахнулась полностью, и из номера выскользнула мадам Бриль. Она быстро захлопнула дверь и поспешила к себе в номер. Летчик проводил ее задумчивым взглядом. Он покачал головой, пожевал губами и еще сильнее нахмурил лоб. Глава 19 И ты, сын его Валтасар, не смирил сердца твоего… За это и послана от Него кисть руки, и начертано это писание. И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин. Библия, «Книга пророка Даниила» (Глава 5: 22—28), между 167 и 163 годами до н. э. Мари быстро переоделась в светло-голубое платье, собрала волосы в высокую прическу и спустилась в залу. Уже на ступенях веселый гул подхватил ее и, как игривый морской прибой, утащил за собой в сверкание и блеск праздника. Дом светился огнями. Сияла елка, и аккорды вальса кружили под сводами высокого потолка. Стол изнывал от изобилия серебра, хрусталя и фарфора. Блеск залы, топот и смех оглушили Мари. Она тряхнула головой и провела рукой перед лицом. – Валтасаров пир58, – пробормотала, чувствуя, что перед глазами начинают плясать разноцветные точки. – Ты о чем? – удивился Женька, озирающий приготовления к ужину с ясным лицом человека, присутствующего при сотворении чуда. Мари потрогала кулон на груди. – Да так, – тихо ответила она, – что-то у меня сегодня сердце не на месте. В холле было весело. Мишель оседлал новую игрушечную лошадку и скакал вокруг елки, выкрикивая что-то задорное, боевое и совершенно неразборчивое. Анюта сидела на полу среди груд оберточной бумаги. Замерев от восторга, она одной рукой прижимала к груди метрового Кота Батона – плюшевую игрушку в виде подушки. Другой рукой она поглаживала стопку книг в красочных обложках, с которых подмигивал мальчик с зигзагообразным шрамом на лбу. Управляющий переоделся в атласную рубашку фисташкового цвета. Он бегал около стола и в возбуждении шевелил кустистыми бровями. Ван Фу суетился рядом. Они с удивительным проворством метали на стол блюда со снедью. Чего там только не было! Жаркое из телятины и дичь, цыплята и золотистые куриные крылышки, тарелки с мясными пирогами и салаты. За ними последовали пиалы с душистым супом и чесночные гренки, затем жареные колбаски с капустой и картофельным салатом. И, конечно же, бесчисленные тарелки с сырами на любой самый изысканный и требовательный вкус. – Амадей, не путайтесь у нас под ногами! – прикрикнул управляющий. Кот настойчиво терся головой о его ботинки и громко мяукал, потеряв самообладание от умопомрачительных запахов. – Я же наступлю вам на хвост! Где ваше достоинство? – Мяу! – обиженно сказал Амадей. Он взмахнул хвостом и отошел от стола на безопасное расстояние. Потом сел прямо в горшок с карликовым деревцем, поджал под себя лапы и стал наблюдать за приготовлениями из-под полуопущенных век. Наконец, на стол водрузили сочного пятикилограммового фаршированного гуся, пышущего жаром. Рядом примостили блюдо с хорошо прожаренным, покрытым хлебными крошками карпом. Прозрачный сок, блестевший на дольках лимона, вызвал у Мари оскомину. Женька следил за руками управляющего, затаив дыхание. – Горбатые моллюски… Что за великий человек! – пробормотал он отчего-то севшим голосом. – Даже мне всего этого не съесть… Наконец раскрасневшийся повар, кряхтя от натуги, вынес из кухни горячий рождественский пудинг с веточкой остролиста. – Фу! – Управляющий смахнул бисеринки пота со лба. – Ну вот, все почти готово. – Он придирчиво оглядел ломящийся от яств стол. – Эх, и зачем я сам себе палки в колеса вставляю! – пробормотал он себе под нос. – Ну да ладно, Рождество – моя слабость. Ван Фу, звони к ужину! Мелодично забренчал колокольчик, и гости принялись отодвигать кресла и рассаживаться. Во главе стола восседал Зиггер. Глаза его возбужденно блестели, и наряд находился в полном соответствии с выражением лица: к праздничному смокингу и шелковой рубашке добавился сиреневый бант, украшенные камнями запонки и китайская нефритовая подвеска на поясе. На лице его играла загадочная улыбка Моны Лизы. – Вы сегодня в прекрасном расположении духа! – заметила Мари. Хозяин лишь улыбнулся еще загадочнее и сделал большой глоток вина. Повар принес новое блюдо, тщетно пытаясь найти для него свободное место на столе. – Ох, это же пирог с почками! Моя покойная матушка всегда пекла такой к Рождеству… – Зиггер приложил к глазам белый батистовый платок. – Да, прошлое все ближе и ближе… Елена с задумчивым и несколько печальным выражением лица крутила в руках салфетку.