– Доченька, с тобой все в порядке? Ты сегодня выглядишь совершенно неподобающе рождественскому ужину! – участливо сказала мадам Бриль. – И этот рот скорбной скобочкой… Дорогая моя, такие губы сейчас не носят! – Да-да, – подхватил Йозеф. – У вас все хорошо, Елена? – О, у меня всего лишь болит голова. Не обращайте на меня внимания, – ответила она. – Со мной такое случается. Слишком много суеты вокруг. К завтрашнему утру все пройдет, не беспокойтесь! Фаина, завидев летчика, помахала ему рукой и пригласила сесть рядом. – О, голубчик, вот и вы, ну наконец! Симон кинул на нее взгляд из-под нахмуренных бровей. Плечи его, обычно широко расправленные, поникли. Он снова косо взглянул на мадам Бриль, затем все-таки приблизился к стулу рядом с ней, неловко ступая боком, и сел. Мари навострила уши. – Эй, что вы так на меня смотрите, будто я черт с хвостом или чумазый трубочист? У меня что, тушь потекла? – Фаина вытащила из декольте зеркальце. Летчик на секунду отвернулся, еще сильнее ссутулился и пожевал губами. Затем с шумом вдохнул воздух и, решившись, повернулся к мадам Бриль. – Фаина, можно задать вам один важный вопрос? Чтобы я… чтобы я не терзался напрасными сомнениями… – спросил он приглушенным голосом, избегая смотреть ей в глаза. Мадам Бриль кокетливо помахала у лица салфеткой, словно индийским опахалом, похлопала ресницами и томно сказала: – О, голубчик, задавайте! Я готова! – Скажите, Фаина, вы честная женщина? Выщипанные в тонкую нить брови мадам Бриль поползли наверх. Кокетливая улыбка сошла с ее лица, она отложила в сторону салфетку и вздохнула. – Эх, а я-то думала, вы мне предложение собрались делать, – сказала она уже своим обычным голосом. Потом быстро посерьезнела. – Да, – сказала она, – я честная женщина, – и посмотрела летчику в глаза. Тот замер на мгновение, а после вдруг оттаял, расслабился, морщины ушли с его напряженного лба, а плечи расправились. На лице появилась счастливая улыбка. – Хорошо, – сказал он, немного смущаясь. – Я вам верю. Знайте, вы можете на меня положиться! Мадам Бриль кивнула, потрепала его по плечу, и летчик аккуратно положил руку ей на колено. Хозяин, потирая пальцем перстень с китайской печаткой и чуть вытягивая вперед подбородок, окинул взглядом присутствующих. – Итак, все в сборе. Что же, время начинать! – А где же доктор Коста? – спросила Мари, оглядываясь. – Я не видела его с самого обеда… – Да вот же он! – Алексей кивнул в сторону доктора, который спускался по лестнице. Вид у того был еще более озабоченный, чем прежде. Он смотрел куда-то в пространство и бормотал себе под нос. – Эх, я так и не поговорила с ним, – вздохнула Мари. – Ничего, еще успеешь, – сказал Леонид. – Вот после ужина и поговоришь. Если бы дело было очень важным, он бы уже обязательно пришел к тебе снова. Хозяин приподнялся и торжественно произнес: – Пришло время для тоста. – Он прокашлялся. – Вот и настал этот счастливый день! С наступающим нас Рождеством! Поднимем бокалы во славу наших великих предков и былых веков. И за шанс, который выпадает лишь раз в жизни! – добавил он. Голос его дрожал, а глаза блестели от влаги. Гости подняли бокалы. Свет искрился в пузырьках шампанского. – Странный тост для рождественского вечера, – тихо заметила Мари. – Да, и не говори, – ответил Леонид. – Но ты же слышала, он причисляет себя к этим, как же их лучше назвать… Приверженцам культа предков. А подобные идейные персонажи любое событие могут перевернуть с ног на голову. Видят всюду какие-то одним им понятные скрытые знаки… – Он покачал головой. – Но если это наполняет его жизнь смыслом, то почему бы и нет… Нам-то какая разница! – Любой культ – всегда история искушения и одержимости, которая лишает человека радости, – Мари задумчиво подергала шелковую ленту на косе. – А затем губит его… – История одержимости? Ты про «Шанель»? – громким шепотом вмешался Женька. Мари в недоумении приподняла брови. – А при чем тут «Шанель»? – Ну ты же сама мне недавно рассказывала. – Евгений возвел глаза к потолку. – У этого типа с усами и каре… Тран… трансцендентальное стремление к «Шанели» на толстой вате как к высокой цели59, вот! – Женька важно поднял вверх указательный палец. – Так и он, хозяин… Скрытые смыслы! Мари подавилась шампанским. – «Шинель» Николая Гоголя, что ли? – рассмеялась она. – Ах, шинель, а не «Шанель»? – разочарованно протянул Женька. – А чего к ней стремиться-то, к шинели?.. Феликс молча ковырял в своей тарелке с салатом и усиленно хмурил лоб. Казалось, он о чем-то глубоко задумался и решал в уме сложную математическую задачу. «Видеть кузена Мелиссы молчаливым непривычно, – подумала Мари. – Хотя, возможно, это его нормальное поведение, и сейчас он всего лишь снял маску деланой капризности и экстравагантности, которую носил в первые дни. У каждого свои способы производить впечатление на общество. И все же…» Она снова взглянула на нахмуренные брови Феликса и покачала головой. Вдруг раздался оглушительный хлопок. Мари вздрогнула. Амадей издал низкий грудной звук, черной упитанной ласточкой взвился в воздух и приземлился прямо на стол, вонзив зубы в кусок сочной курицы. Все вскочили из-за стола. Феликс от неожиданности пролил шампанское на рубашку. – Проклятье… – громко чертыхнувшись, он потянулся через стол за салфетками. Мари бросилась в холл. Каменные плиты были усыпаны конфетти, рядом лежала пустая хлопушка. Мишель и Анюта визжали от радости. – Господи! – бледная Елена схватилась за сердце. – Ну что за непослушные дети! Постоянно приходится за вас краснеть! – воскликнула она, отобрала у Мишеля оставшиеся хлопушки и попыталась вытащить из волос дочери бумажные спирали. – Да ладно тебе, – сказал Алексей. – Это всего лишь хлопушка. Не порть им детство! Все вернулись на свои места. Феликс стоял у стола и вытирал мокрую от шампанского рубашку. Мелисса подошла к нему. – Давай я помогу! – Отвали, Мелисса. – Эй, молодой человек, мы за столом, – возмущенно сказал управляющий. – Я не позволю в Рождество… – Pardonne-moi60, – извинился Феликс, сел и снова свел брови к переносице. Мелисса откинула волосы назад и тихо прошипела: – Давно хотела тебя спросить, дорогой братец… Где это ты сегодня весь день пропадаешь? – Мелисса, не капай мне на мозги, – небрежно бросил Феликс, не поворачивая головы. – Займись лучше чем-нибудь полезным. Мелисса побледнела. Она сжала губы в плотную линию и провела длинными красными ногтями по лезвию ножа. Затем резко вонзила острие в кусок масла, лежащий рядом в серебряной масленке. «Да, драма разворачивается нешуточная», – с сочувствием подумала Мари. Глава 20 Робин Бобин Барабек Скушал сорок человек, И корову, и быка,