Летчик поднял карты, брошенные Феликсом на стол, и поднес их к глазам. Потом вытянул руку подальше и прищурился. Казалось, Симон не верил своим глазам. Он обиженно выпятил нижнюю губу. Лицо его покраснело, на шее вздулись вены. – Нет, нет, не может быть… Я – и проиграл? Выбирайте выражения, молодой человек! – Он покачал головой и швырнул карты на стол. – Имейте смелость взглянуть в лицо фактам, Симон! Хватит валять дурака. Ух и крупную рыбку я сегодня выудил! – продолжал веселиться Феликс. – День так отвратительно начался, и так шикарно заканчивается! Раскрывайте скорее кошелек, дорогой благодетель! Летчик сжал кулаки, костяшки пальцев его побелели. – У меня нет с собой этих денег, Феликс. – Лицо его покрылось мелкими бисеринками пота. – Я выплачу вам позже, когда вернусь домой. – Э, нет, так дело не пойдет! – серьезно сказал Феликс. – Оставляйте-ка мне что-нибудь в залог или пишите расписку – на слово я уже никому не верю! – Хорошо, я напишу вам расписку, – отозвался Симон. – А теперь… Теперь сдавайте снова карты, Феликс! Я должен отыграться! Мадам Бриль с тревогой взглянула на его раскрасневшееся лицо. – Дорогой, мне почему-то кажется, что птица удачи сегодня не на вашей стороне… – попыталась она остудить его пыл. Но тут же осеклась и поправила себя: – Хотя кто я такая, чтобы мешать вам испытывать судьбу? Дерзайте, орел, летите! Проигрывать так проигрывать, – добавила она и махнула рукой. – А мы, пожалуй, пойдем, поболтаем о женском… Сил моих нет на это смотреть. Да, девочки? Мари кивнула и взяла поднос с напитками. – И я с вами, – тут же заспешил за ними Женька, силясь подняться с низкого кресла. За ним потянулись и остальные, оставив летчика, Штайнса и Феликса играть дальше. Они устроились на лавочке в китайском саду, у куста зимних роз, глядя, как снег настойчиво бьется в застекленный потолок. – Целительная тишина окружающего пространства… – вздохнула Фаина и прикрыла веки. – Не могу дождаться вечера, ни о чем другом думать не могу… Театр! Мари улыбнулась. – И я сгораю от любопытства. Шекспир не может быть плох. «Нас одинаково разят и жар любви, и смерти хлад – они, хоть облик их не схож, готовят нам одно и то ж…»70, – процитировала она. – Сантименты… – хмыкнул Алексей. – Что ты, это же вечное! – укоризненно посмотрела на него Елена. Мари достала из кармана карандаш и рассеянно изобразила на листке подобие шахматной доски. Потом отложила блокнот в сторону и улыбнулась. – Кстати, Мелисса. – Она сощурилась. – Раз уж мы здесь в такой тесной теплой компании… Я давно хотела спросить вас, свободен ли ваш кузен? Я, признаюсь, давно не встречала таких… мм, таких необычных молодых людей! Женька раскрыл рот, почесал затылок и забрал из рук подруги стакан с чаем. Мадам Бриль с хитрым прищуром взглянула на Мари. Мелисса резко развернулась к журналистке и окинула ее с ног до головы уничтожающим взглядом. – Ну, знаете ли… – резко выдохнула она. – Феликс не для вас! Мари рассмеялась. – Нет, ну что же вы принимаете все так близко к сердцу! Мною движет лишь праздное любопытство… Мелисса пару секунд продолжала сидеть с плотно сжатыми губами. Затем она выдохнула, расслабила плечи и чуть вздернула подбородок. – Феликс… Феликс помолвлен, знаете ли. Да-да, – повторила она, будто пробуя слово на вкус. – Помолвлен и влюблен, именно так, и все уже давно решено. Мари развела руками. – Ах, как жаль. Вы меня простите за вопрос… Но такой скучный вечер! Надо же как-то развлекаться! – добавила она, пытаясь придать голосу чуть виноватые нотки, и пожала плечами. Женька снова удивленно посмотрел на нее. Мелисса отвернулась и осушила до дна бокал с вином. Мари едва заметно кивнула самой себе, будто уверившись в каких-то собственных мыслях. – «Нет, милый мой, не то я, чем кажусь…»71 – пробормотала она очень тихо. Затем взяла блокнот, обвела свой рисунок в кружок и покачала головой. Тут сквозь раскрытые двери китайского сада донесся яростный крик летчика: – Вот дьявол, Феликс! Святые небеса!.. Его собеседник захохотал. – Сто пятьдесят тысяч! – повторил Симон. – Сто пятьдесят! Дьявол раздери и вас, Феликс, и ваши адские игры! Вот вы черт босоногий… Признайтесь, вы же меня специально подначивали? Кузен Мелиссы захохотал еще громче. – Вас, Феликс, кажется, проще пристрелить, чем обыграть! Знаете, на вашем месте я был бы поосторожнее! Вы слишком быстро наживаете себе врагов… Глава 26 Вы думаете, «Гамлета» придумал Шекспир? Как бы не так! Прототипом драматургу послужила история о принце Амледе72 (или, с легкой руки переводчика Сумарокова, принце Омлете), персонаже древних скандинавских легенд. А Амлед списан, как предполагают, из испанской саги. Вечный, неисчерпаемый, плодородный сюжет. На основе его возможны любые метаморфозы! Подобные сюжеты разрастаются в дерево бесконечных интерпретаций, в сад бесчисленных тропок. И каждая интерпретация, каждая тропинка – шедевр. Скажем, фуги Баха можно играть в любом темпе – и все равно результат будет великолепен. «Вот и сегодняшний вечер просто обязательно будет приятным, – подумала Мари, оглядываясь по сторонам. – Шекспир есть Шекспир, испортить его невозможно!» Время после карт пролетело незаметно, и по зале уже сновали переодевшиеся к театральному представлению гости. – Прошу в очередь! – торжественно провозгласил хозяин, потряхивая бархатным мешочком с фантами. – Узнайте, какую роль в сегодняшней пьесе приготовил для вас господин случай! Холл сиял праздничным убранством. На возвышении, где стоял рояль, устроили воображаемые подмостки. Сцену покрыли алым бархатом. Совсем скоро здесь должна была разыграться знаменитая драма в Эльсиноре73. Рояль покрыли шелковой накидкой. Она ниспадала складками, как мантия гигантского кальмара. Амадею в честь представления повязали на шею бант, и он возлежал на стуле у инструмента, гордо распушив хвост. Мари, Елена и мадам Бриль встали в очередь за фантами. – Так что же все-таки сделал Отелло с Дездемоной? Он ее задушил или заколол? – задумчиво проговорила Фаина. – Мама! – с упреком воскликнула Елена, на голове которой красовалась шляпа с изогнутыми полями и блестящими перьями. – Ну сколько можно тебя просить! Мадам Бриль хмыкнула. Затем достала из глубин необъятного декольте зеркальце, подкрасила губы и поправила кокетливый локон у виска. Прямо около уха Мари с грохотом взорвалась хлопушка. На ее замшевый жилет приземлилась россыпь пестрых бумажных кружочков – красных, желтых, синих… Мишель прикрыл рот ладошкой. Глаза его сверкнули озорным огнем. Мари подмигнула ему, потерла оглушенное ухо и покачала головой. – Что сделал Отелло с Дездемоной, говорите вы? М-да, душевная тема. Если уж на то пошло, в оригинале Отелло ее все-таки душил, – рассеянно сказала Мари. – Душил, душил, но не довел дело до конца – и в конце концов зарезал. Пастернак не ошибся. Это одно из многих популярных заблуждений. Знаете ли вы, например, что Сальери на самом деле не убивал Моцарта? Болтая, она старалась незаметно оглядеть залу. Тревога все еще не отпускала девушку. – Святые небеса, – взмолилась Елена. – Такая трагедия утром! Мы все стараемся выкинуть из головы это ужасное происшествие, а вы… Ну что вам стоит поговорить о чем-нибудь приятном? – О приятном? – улыбнулась Мари. – Ах, о чем вы! У нас же все-таки «Гамлет», и мы, не забывайте, в позднем средневековье, и близится конец времен. Гибель королевского дома Эльсинора, гибель королевства… Последнее Рождество уходящего века! Наступает время Апокалипсиса, Страшного суда и Армагеддона. – Она грозно пошевелила пальцами. Елена смерила Мари холодным взглядом. В ее больших темных глазах явственно читалось неодобрение. – Я понимаю, Мари, вы пытаетесь иронией привести нас в чувство и сгладить боль трагедии, поэтому я не буду обвинять вас в отсутствии эмпатии. – Она поджала губы. – Хотя, может, вы и правы… Я же сама говорила недавно, что нам следует отвлечься, чтобы сохранить душевные силы. – Правильно, голубушка, правильно… – приобняла ее мадам Бриль. Мари кивнула хозяину, который протягивал ей алый бархатный мешочек. Облаченный в темный фрак, он был похож на зловещего ворона. Мари вытянула из мешочка свернутую в шарик бумажку. Такими раньше стреляли мальчишки из плевательных палочек. – На сцене на столике лежат листы с вашим текстом, Мари. Поищите. Ровно в девять действо начнется! – Зиггер потряс красным мешочком, перемешивая фанты, и протянул его Фаине. – Ну что же, пора в Эльсинор! – сказала Мари. Она смахнула с челки щекочущий кожу елочный дождик, пересекла залу и подошла к воображаемым подмосткам. И с удивлением подумала, что ее накрывает неуместной волной праздничной веселости. Казалось, сознание старается заглушить тревожные, глухие, будто пробивающиеся сквозь вату удары барабана – ощущение надвигающейся трагедии, и не в лад играет громкую веселую польку. Она потерла виски, пытаясь рассеять наваждение. У сцены уже стоял Феликс. Он был в шикарных светлых брюках шириною в Саргассово море и в белоснежной рубашке, небрежно расстегнутой на груди. На ногах у него были неизменные теплые носки с узорами и северными оленями. Он посвистывал сквозь зубы, время от времени нервно оглядывался и изредка притоптывал в такт музыке. В руках у него был карандаш. Он что-то царапал на листке бумаги.