– 2B or not 2B… – прочитала Мари, подойдя ближе. Феликс довольно ухмыльнулся и пришпилил листок к своей рубашке. – Современная интерпретация Гамлета? – поинтересовалась Мари, кивая на слоган. К ним подошла Елена и стала искать свою роль в стопке бумаг. – Да, – лениво протянул Феликс. – Надо же как-то оживлять это сонное царство! Да и Шекспир у нас сегодня в современной обработке. Летчик хмыкнул. – Мы в курсе… Это удивительно! – покачал он головой. – Герр Зиггер, наш ценитель древних ценностей, согласен менять незыблемое и нерушимое? Странно это, скажу я вам… Елена взглянула на листок на груди у Феликса. – Зачем вы присваиваете себе чужие реплики? Гамлет достался мне! – Она помахала перед его носом бумажкой с ролью. – Во времена Шекспира женщин вообще не пускали на сцену, – сказал Феликс. – Прекрасный обычай, я считаю! Мадам Бриль угрожающе повела бровью. – Феликс, голубчик, не надо переоценивать силу моей любви к ближним и добродушную наружность… Феликс стушевался. – Ладно-ладно, да, я не Гамлет, – сказал он. – У меня сегодня исключительная роль, выход за рамки человеческого, так сказать… Я буду вестником рассвета. Мне нужно полностью проникнуться духом царства птиц и криком выражать всю гамму эмоций… – Он откинул со лба челку и приосанился. – Весьма концептуальная роль… – Вы что, играете петуха? – усмехнулась Мари. Феликс повел шеей. – Да. Но я предпочту, чтобы меня называли шантеклером. Фаина рассмеялась. – Вы напрасно смеетесь. Петух – весьма почетная роль, – вмешался Ван Фу. – Все петухи на земле – потомки небесного петуха, птицы рассвета. Она – источник мужского начала вселенной, у нее три лапы, и гнездится эта птица на дереве фью-сань на самом краю земли… Мари нашла листы со своей ролью, пролистала свеженапечатанные страницы и приподняла бровь. – Вечер не перестает меня удивлять. Не знала, что хозяин так педантичен… – пробормотала она. На листах были прописаны не только очередность ролей и распорядок действий. Около каждой реплики значилось время, когда ее следовало произносить, а также были обозначены паузы, во время которых играющий мог присесть за столик и отдохнуть. – Очень удобно, – довольно сказала мадам Бриль, которая тоже листала свою роль. – У меня почти нет текста. Я буду наслаждаться ужином, пока другие будут скакать по сцене! Она укуталась в шарф в позолоченных блестках и присела за длинный стол. Он был накрыт нарядной скатертью, которая струилась до самого пола, и Амадей со своего бархатного трона уже хитро поглядывал на пушистые кисточки на концах ткани. – Голубчик, Ван Фу, плесните-ка мне шампанского! – сказала Фаина, хватая китайца за полы развевающегося халата. Ван Фу склонил голову и наполнил ее бокал пенящейся жидкостью. Хозяин подошел к роялю, столкнул Амадея со стула и присел сам, расправив полы своего фрака. Кот обиженно мяукнул. Отойдя от хозяина на пару шагов, он распушил усы, прижал грудь и передние лапы к полу и оттопырил хвост. Затем резко распрямил свое крепкое тело, бросился на ногу хозяина и сомкнул зубы на выглядывающей между носком и штаниной голой щиколотке. Зиггер взвизгнул. Амадей расцепил зубы и опрометью кинулся к Мари. Он с разбегу заскочил к ней на руки, и его десятикилограммовая тушка больно приземлилась на ее недавно травмированное колено. Мари ойкнула и рассмеялась. Амадей свернулся клубком у нее на коленях и заурчал. – Ну что, акт мести удался? – почесала она его за ухом. Амадей довольно прищурил зеленые глаза. На сцене уже стояли Штайнс и Женька, которые изображали офицеров. Часы пробили девять. Хозяин взмахнул рукой, будто дирижерской палочкой, и пьеса началась. – Кто здесь? – хрипло спросил маклер, глядя в листок. – Нет, сам ты кто, сначала отвечай, – громко откликнулся Женька, размахивая руками. – Да здравствует король! – прочитал Штайнс с листа. – Бернардо? – все так же громко спросил Женька, затем пошарил в полах своего длинного, расшитого узорами халата и вытащил оттуда сдобную булку. – Он, – отозвался маклер. Женька, смахнув со лба челочку, надкусил булку и широко улыбнулся. Мишель и Анна с радостными воплями пронеслись мимо Мари. Управляющий в роли Офелии, закутанный в кружевную парчу, с искусственными цветами на голове, глядел на всех грустными большими глазами и чувственно поигрывал бровями. – Удивительно органичный образ, – шепнула Мари сидящей рядом мадам Бриль. – Чистое, невинное, простодушное дитя! – Да-да… «Непорочен, как лед, и чист, как снег…», – процитировала та, обмахиваясь веером. – Во всех смыслах прекрасный мужчина. Тут из-под стола громко прокукарекал Феликс, подражая шантеклеру, и Леонид, играющий призрака, соскочил со сцены, элегантно взмахнув простыней. – А Зиггер знатно поработал над содержанием! – сказала Мари. – Похоже, он сегодня весь день сидел над текстами. Или он подготовил все заранее? – Не знаю, не знаю… У него, видимо, талант драматурга… – сказала мадам Бриль. – Получается весьма недурно, – кивнула Мари. – Или просто великий сюжет невозможно испортить? – Да он изменил не так уж и много, – протянула Фаина. – Вместо рассказа о коварном короле у нас теперь сюжет о воре, который под покровом ночи украл что-то ценное у короля. Почему бы и нет? Призрак отца Гамлета, явившись ему во сне, указывает на виновника. Сейчас Гамлет пожелает уличить вора и выдумает театральную сценку, в которой у короля тоже что-то украдут, и проследит за реакцией подозреваемых… История стара как мир! – Она довольно улыбнулась. Как Фаина и предсказывала, на сцене разыгрывали подобие знаменитой «Мышеловки»74, во время которой Гамлет попытался изобличить вора. – Да, я люблю эту матрешку, – сказала Мари. – Театр в театре. Ничего нового, но как изящно… Вечерний тусклый свет падал сквозь мозаику окон, оставляя на стене квадратики, похожие на тюремные решетки. Тьма сгущалась. Мари поежилась и снова вернулась мыслями к доктору. Неужели действительно несчастный случай? «Что-то сердце у меня снова не на месте», – подумала она. С рояля смахнули бархатное покрывало, обнажив белеющий в полумраке человеческий череп и одну из китайских ваз Гу. Такую вазу Мари видела в коллекции, которую ей в первый же день по секрету показал управляющий. Елена, уже почти вжившаяся в роль Гамлета, быстро сверилась с листком и обвела цепким взглядом стоящих на сцене. – Ты – тайный вор!.. – воскликнула она тонким голосом. Краем уха Мари услышала испуганный вздох и быстро обернулась, пытаясь обнаружить источник звука. Дети смотрели друг на друга круглыми глазами. Анюта прижимала ко рту ладошку. Мелисса, спрятав лицо под копной волос, водила трубочкой в стакане. Мари перевела взгляд на управляющего. Тот внимательно смотрел на сцену, чуть приподняв плечи и обняв себя обеими руками. Мари показалось, что он был чем-то смущен. Феликс, который уже вылез из-под стола, наклонился, собирая осколки своего бокала, разлетевшиеся по каменному полу. Лужа красного вина растекалась у его ног. Феликс отер руки и расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. – Как же здесь душно… – пробормотал он. Мари вновь взглянула на Йозефа. Смущенное выражение уже исчезло с его лица, и он, чуть склонив набок голову, следил за действием на сцене. Пьеса продолжалась. Мари посмотрела на часы. Была половина десятого. Анюта и Мишель снова нарезали круги по зале, взрывали хлопушки и звонко хохотали. Внезапно пламя свечи, которая стояла на столике около Мари, заколыхалось, и огонек потух. В гостиной стало еще темнее. – Снова этот сквозняк! Могильный холод… – недовольно проворчал Симон. – Бедные мои косточки, сырость средневековая… – Промерзший, зловещий, призрачный Эльсинор… Держите, – Мари протянула летчику лежащее рядом с ней покрывало. – Между прочим, струей холодного воздуха всегда предваряется появление привидения! Словно в ответ на ее слова, на сцену снова поднялся Леонид, укутанный в простыни, изображая появление призрака в спальне королевы. – Кукареку! – вновь раздался пронзительный возглас из-под стола, и Леонид спрыгнул со сцены, взмахнув простыней. Он присел рядом с Мари.