– Егор Иванович, – представился он своим гостям, по очереди сунув каждому крепкую мозолистую ладонь. – Ну, пройдемте в дом. Ужин давно готов. Егор Иванович жил на даче вместе с супругой, которая оказалась ему под стать. Супруги даже не стали слушать возражений своих гостей и сразу усадили их за стол. – Вон вы оба уже синие и светитесь от голода. Водителя тоже зовите к столу, разве он не человек? Ужин был самым простым, но сытным. Щи со свежей капустой, тушеное мясо с картошкой и разнообразные домашние закуски, которые очень украсили трапезу. Фима презентовала хлебосольной чете баночку меда с пасеки дяди Коли. И без особого удивления заметила, что свою баночку Слава оставил при себе и даже сумку задвинул поглубже под стол, чтобы никому не пришло в голову, что его мед тоже может стать чьим-то подарком. Похоже, те несчастные три веточки фрезии, о которых он столько говорил, были вершиной его щедрости. И он сам до сих пор не мог прийти в себя от собственного мотовства. Когда они утолили голод, Егор Иванович приступил к сути дела. – Ну, что же вам рассказать… – начал он. – Случай тот я прекрасно помню. Такое зверство не каждый день случается. Да еще это было одно из моих первых самостоятельных дел, так что, сами понимаете, насколько хорошо я помню каждую деталь. Когда мы вошли в комнату потерпевшей, то я чуть в обморок не упал. Представьте себе картину, в детской кроватке рыдает маленький ребенок, а на полу лежит отрубленная мертвая голова ее матери. Б-р-р! У меня до сих пор мороз по коже, как вспомню! А что должен был пережить несчастный ребенок, даже думать боюсь! К счастью, у малышки нашлись какие-то близкие родственники, которые тут же забрали ребенка к себе. – Вы сказали, ее матери? Значит, это была девочка? – Ну да, девочка, малышка. Не помню имени девочки, да это и не важно. Ребенку было от силы годика полтора, если не меньше. А вот ее мать звали Варварой. Глушакова Варвара Игоревна, таким было ее полное имя. – И как быстро вы смогли вычислить убийцу? – Понимаете, подозрения на этого сумасшедшего мальчика пали в первую очередь. Он уже прославился аналогичными выходками, но что-то заставляло меня думать о том, что все не так однозначно. – Почему? – Дело в том, что этот психически больной Грегор был весьма слабого, я бы даже сказал, хилого телосложения. А чтобы отрубить голову с одного маха, нужно обладать недюжинной силой. – У него была возможность натренировать руку. Он и с животными так же поступал. – Понимаете, одно дело маленькая собачка или кошка и совсем другое – человек. И потом, Грегора после его выходок с обезглавленной кошкой и собакой мать на ночь пичкала ударными дозами выписанных парню препаратов, от которых он спал без задних ног. И в то же время в крови погибшей нами были обнаружены эти же препараты. Это вызывало у меня определенные вопросы. – То есть она их выпила, заснула, а Грегор прокрался и зарубил ее? – Да нет же! – Следователь даже поморщился, словно у него разболелся старый зуб. – Я же говорю, все было совсем не так однозначно! – Но Грегора обвинили в этом убийстве! – Еще бы! Он был самым подходящим подозреваемым! Лучше и не сыщешь! – Вы так говорите, словно не до конца верите в его вину. А между тем вы его обвинили! – Нет, не я. Это дело заканчивал другой следователь. – Почему? – Спустя пару дней я попал в больницу. На улице на меня было совершено хулиганское нападение, меня избили. Ничего серьезного, оказались сломаны несколько ребер, и какое-то время мне пришлось посидеть на больничном. За это время это дело передали другому следователю, который быстренько нашел виноватого. – Грегора! – Его самого. – А что за следователь заканчивал ваше дело? – Был у нас в отделе один не очень хороший следователь, карьерист, каких еще поискать, для него успешная раскрываемость была самым главным фактом. Виноват или не виноват человек, он не слишком-то задумывался. К тому же в данном случае моего коллегу можно было даже где-то понять. Грегор и впрямь был серьезно болен. И в психиатрической больнице ему было самое место. Но вот несправедливость, которую мы, возможно, допустили в отношении этого мальчика, до сих пор гложет меня. – Значит, вы считаете, что это мог быть кто-то другой. – Да, Варвару мог убить другой человек. – Другой? Кто другой? – В этом мне разобраться, к сожалению, не удалось. Но там в квартире сложилась весьма неоднозначная ситуация. Время-то какое было, вы помните? Впрочем, наверное, не помните, вы тогда были еще совсем маленькими. Но могу вас заверить, страшное было время. А возле этой квартиры крутилась банда черных риелторов. А эта Варвара была сильным человеком, прирожденным лидером, она готова была дать отпор этим людям. В квартире-то проживали все больше алкоголики или склонные к этому делу граждане. А Варвара не пила. На ней у риелторов могло все обломиться. А как она умерла, квартирой эти бандиты и завладели! – Хотите сказать, что в убийстве Варвары может быть виноват… Зимин? – Кто это такой? – Один из черных риелторов. – Человек, который таскал водку и спаивал жильцов квартиры! Следователь покачал головой. – Ничего по этому поводу сказать не могу. Единственный свидетель случившейся трагедии был маленький ребенок. Она могла видеть обидчика своей матери, поскольку спала в той же комнате, и, проснувшись, могла увидеть убийцу. Но девочка разговаривать еще не умела. И конечно, в любом случае была слишком мала, чтобы давать показания. – Но вы сказали, что в крови погибшей были найдены те препараты, который принимал сам Грегор! – Да. Тут эксперты дали однозначное заключение. Погибшая приняла огромную дозу снотворного. Впала в кому. Сердце у нее остановилось. Фактически голову отрубили уже мертвому человеку. – Но ее еще можно было спасти! – Вряд ли. Хотя сказать точно теперь уже не может никто. – Конечно, ее сначала опоили снотворным, чтобы не сопротивлялась. А когда Варвара уснула, убийца прокрался к ней в комнату и зарубил ее окончательно! – А следствие сделало виновным Грегора. – Мы это помним. Но Грегор погиб… И тут Фима осеклась: – Минуточку! А отчего же он погиб? Слава развел руками. Егор Иванович тоже не знал этого. Никто не потрудился навести справки. А ведь это могло быть так важно! И по пути обратно в город Фима убеждала Славу в том, что он должен разобраться в этой истории как можно скорее. – А не была ли смерть Грегора насильственной? Или похожей на самоубийство? Или все выглядело словно несчастный случай? Надо это узнать! Обязательно! – Но зачем? – удивлялся Слава. – Как ты не понимаешь! Если у этой Варвары был близкий человек, то он мог тогда пожелать отомстить Грегору. В конце концов Слава согласился, что нужно будет это выяснить. Фима тут же извлекла визитку, которую ей дал следователь Головин. – Звони! – велела она приятелю. Следователь звонку Славы удивился, а его интересу к кончине Грегора обрадовался. – Молодец, коллега! Я и сам думал в том же направлении. Очень уж вся эта история сильно отсылает нас к Грегору и тому, что послужило причиной его отправки на принудительное лечение. Так вот… Остановка сердца вследствие чрезмерно высокой дозы прописанных ему седативных препаратов. Другими словами, парень накопил таблеток, а потом закинулся ими всеми разом. Когда утром пришли будить пациентов, он был уже холодный. Никакого уголовного дела возбуждать не стали, хотя факт врачебной халатности налицо. – Удалось выяснить, сам он принял таблетки или ему их скормили? Увы, за давностью лет такое расследование было обречено на провал. Но Фима все равно осталась довольна. – Значит, есть шанс, что мститель расправился с Грегором! – И что? Этот человек проник в психиатрическую клинику к больному? – Да! – А не легче ли этому гипотетическому мстителю было осуществить свою месть, пока Грегор еще проживал в квартире? – Нет, не легче! Потому что Грегора задержали практически сразу по горячим следам! Задержали, увезли на психиатрическое освидетельствование и на волю уже не выпустили! А мститель не мог ждать! Он хотел отплатить Грегору той же монетой! Грегор отравил Варвару, а ее друг отравил самого Грегора! Надо разыскать родственников этой погибшей Варвары. Слава, ты меня слышишь? Но Слава реагировал как-то вяло. То ли его разморило от пребывания на свежем морозце. То ли он не считал версию Фимы перспективной. Внятного ответа Фима от него так и не дождалась. А когда Слава снова завел песню о срезанных цветах, нуждающихся в подкормке, девушке стало окончательно ясно, лучше уж самой прощупать родню погибшей Варвары, чем связывать свои планы со Славой. Глава 12 Дома Фима успела лишь убедиться в том, что веточки фрезии и впрямь выглядят плачевно, как ей уже позвонил следующий кавалер. Это был Константин, который мечтал, нет, прямо-таки жаждал пригласить ее поужинать. Голода Фима не испытывала, а вот от десерта бы не отказалась. – Ты же у нас сладкоежка! Я и забыл! Это прозвучало так, словно они не виделись много лет и за это время некоторые подробности успели из головы Константина выветриться. Но ведь они расстались только вчера вечером. И он уже успел забыть, что Фима неравнодушна к сладкому?