— Что? И вот этого она и хотела. Этот его взгляд. С секунду такой удивлённый, озадаченный, а потом хищник внутри принял игру, повёл головой, развернулся. — Хэла? — Что? Не хочешь, и не надо. Хотя… — Это… — Да, и я буду в этом спать. Одна, – и где-то тут надо было убегать, потому что всё – спать она точно не будет. Ну, по крайней мере в ближайшие сколько-то часов. Конечно куда ей там было бежать, да и не хотела она, ну, правда. Это же было так офигенно. Она перенимала его желание, становилось жарко и холодно одновременно. Странно, что раньше она такое испытывала только в какой-то момент неизведанного, в первые моменты близости с мужчиной, а тут сколько их уже штормит? И каждый раз как первый. Ей уже даже было интересно отпустит когда-то их эта чудо-трава? Боги! — Рэтар, – только и получилось выдохнуть в него, когда он смял её, подхватив на руки. А потом только всхлипы, нечленораздельные хрипы и стоны – хорошо, что они тут одни, а мальчишка, фор тэяра, спит в самой дальней комнате на этаже и их не слышит. А главное, что даже когда оба они кончили, всего одного движения, лишнего вздоха, шутки или взгляда было достаточно, чтобы всё понеслось по-новой. Вот о чём она никогда не думала, что в свои сорок будет почти нимфоманкой, неугомонной и даже когда уже сил никаких нет, и хочется умереть, а всё равно одного поцелуя достаточно, чтобы снесло опять голову и возбуждение, которое казалось выжало, вывернуло наизнанку, опять ударило и прошлось по телу током, утаскивая в бездну похоти и греха. 2. Рэтар Хэла кажется уснула, но встав с кровати, Рэтар встретился с её томным и озадаченным взглядом. — Есть хочу, – улыбнулся он. — Тогда я плавать, – ответила она и выскользнув из кровати отправилась в огромную купель, что была в их комнатах. Хэла называла это словом "бассейн", постоянно ворча, что слишком уж всё это роскошно и она даже думать не хочет сколько всё это им стоит. Он проводил её взглядом, ухмыльнулся и прошёл в основную комнату. Стол был уставлен едой постоянно. И это тоже было не дёшево. Но оно того стоило. Рэтар взял пергамент, сел за стол, и, пока ел, написал два письма – одно Роару, другое Тёрку. Соёлт ему не нравился. Всё было слишком, как шутил Тёрк – еда, выпивка, женщины и море… удовольствия. Рэтара это всегда напрягало, но, видя невероятно счастливое лицо Хэлы – он бы тут даже поселиться мог, только бы это озорство в глазах никуда не девалось. С утра она вставала и рисовала город внизу, море, горы, и вид у неё был такой благостный, словно она всегда была здесь и это место возникло специально для неё. Он всё просил прощения за то, как поступил с ней. Всё винился перед ней за слабодушие, за предательство. Хотя в ней не было ни намёка на обиду, она простила и он знал, была абсолютно открыта и честна. Но он-то не простил себя, страх потери душил до злых слёз. Всё ещё просыпаясь ночами видел Хэлу рядом и думал, что это дурманный сон. А иной раз возвращался в тот страшный момент, когда нашёл её в Налуте худую, умирающую, и жутко было, что виноват сам, что натворил такое всего лишь потянувшись следом за сомнением, ревностью и трусостью. А когда она уходила одна, когда терял её из вида, потому что обещал не душить её опекой, не сходить с ума от ревности и безумного страха, потому что она не его собственность, места себе не находил. Занимал голову чем угодно, но порой до воя просто не было сил – а вдруг не вернётся. Это её общение с Верлеасом, чтоб его… но ей шло на пользу, она научилась лучше обращаться с силой, стала увереннее, да и Рэтар верил ей, он себе не верил. Но, чтобы отпустило, было достаточно всего лишь её взгляда, улыбки, а её руки, его обнимающие, прохладные пальцы, гладящие кожу, губы… Каждый раз было так сложно справляться с желанием, а когда не надо было, Рэтар всё равно не мог понять, как он вообще жил без неё. Вспоминал, как злился на слабость, что появлялась в нём при этой женщине, и какой же дурак… с ней он был намного сильнее. Выйдя в коридор, дошёл до комнаты, где спал мальчишка, который был с ними в качестве его фора. Отдал ему письмо и отправил в Зарну. Пусть Роар сам решает помогать Соёлту или нет. Сам Рэтар, конечно, примет предложение Силтаи и на празднике богини-ткачихи лишний раз даст понять представителям Фенжи, которые там будут, что изарийцы могут быть на стороне Соёлта. В том, что люди соседнего враждебного элата на праздник заявятся, он не сомневался. Вернувшись нашёл Хэлу лежащей в воде. Он и сам не понимал, что так сильно задевало, но боги, как же сильно тянуло к этой женщине. И её открытость его сводила с ума. Она говорила с ним про близость, про благо богини, про чувства, про желание, при чём сама же признавалась ему, что говорила только с ним, потому что ему врать не хотела, не могла и нужды не было. А он никогда в жизни женщину так не изучал, и понимал, что, даже если удастся изучить до конца, она всё равно его удивит. И не важно сколько времени пройдёт – тир, два, десять, двадцать. Он зашёл в воду, подтянул Хэлу к себе. Она почти стала такой, какой он увидел её впервые в башне магов, немного худее, чем была. Волосы только седые, даже в тёмных бровях были белые волоски, но это была его Хэла – мягкая, тёплая, нежная, настоящая и такая живая. Была её улыбка, её глаза, её склонённая набок голова… — Я люблю тебя, – прошептал Рэтар, боясь спугнуть. — Я тебя тоже люблю, – ответила Хэла, улыбаясь и обнимая его. И этого вполне было достаточно, чтобы его снова потянуло в омут, но выбираться оттуда он не желал. Утро началось, когда уже взошла Тэраф. — Ты глянь, они ещё спят, – громыхнул из залы Тёрк. Рэтар рыкнул, притянул к себе всё ещё не проснувшуюся Хэлу. Поцеловал её в шею. Она довольно заурчала. — Тёрк пришёл, – шепнул он. — Оу, – она нахмурилась. — Ты его вызвал? Мужчина кивнул. — Когда успел? — Ночью, – улыбнулся Рэтар. — Поспи ещё. Хэла томно потянулась и он понял, что срочно надо от неё убегать, потому что сейчас она была невообразимо прекрасна и тяга к ней снова стала реальной и осязаемой, словно не обнимал её и не был в близости несколько дней. Если бы не брат, Рэтар конечно не стал бы себя останавливать и переступать через желание, на силу вылезая из кровати. Он оделся и вышел в залу, где за столом сидел Тёрк, поедая стоящую на столе еду. — Уже обедать пора, а вы ещё не завтракали, – усмехнулся старший брат. Рэтар пожал плечами. — Значит Роар согласен? — В смысле? Он отдал мне письмо с утра. — Там было два письма, – сказал Рэтар, тоже садясь за стол. — Одно Роару, если он согласен, тогда уже должен был отдать послание для тебя. — А, всё продумал? — Не знаю, я, честно говоря, не очень думал. Просто тебе тут всё знакомо. Брока взял? — Да. Он там, договаривается насчёт комнат. — Доброе утро, – Хэла была взъерошенной и притягательно очаровательной, на ней было лёгкое платье, и этот её взгляд… — Утро? Ведьмочка моя, – Тёрк протянул руки и обнял её. Рэтара кольнуло ревностью, но он так старался не показать вида и вообще давил в себе это чувство к брату. — А что? У нас нет утра, дня, вечера или ночи, когда хотим, тогда и утро, – фыркнула Хэла, усаживаясь за стол, рядом со старшим мужчиной. — Это называется отдых, Тёрк. Попробуй. — Я бы отдохнул. Здесь есть что пожрать, что выпить… — И кого помять, – договорила ведьма, отправляя в рот кусочек лепешки. Мужчины усмехнулась. — Точно так, – подтвердил Тёрк. — Но меня сюда работать позвали. — Ой, смотри на него, расстроился, работать ему надо, а глаза-то горят, наконец можно будет навалять кому, а глядишь и прибить радостно. — Ох, скучал по тебе, девочка, – рассмеявшись, кивнул Терк. В комнаты зашёл Брок. — Отец, – юноша кивнул приветствуя тэяра и подошёл к Хэле. — Хэла. — Котик мой, – она не вставая протянула руки и Брок обнял её. Эта женщина и её стремление всех обнять Рэтара добьют. — Ну, давай, расскажи, что стряслось? – обратился к нему Тёрк. И Рэтар, под совершенно доводящие всех комментарии Хэлы, рассказал о том, что происходит в Соёлте и что нужно будет сделать сыну и брату. — А вы уверены, что они вообще отреагируют на нас, или придут на празднование? – спросил Брок. — Или вообще попытаются на нас лезть. Они же не дураки. — А кто сказал, что они не дураки? – сощурился Тёрк. — Ну, я про Фенжи не слышал ни в одной военной смётке, – ответил сын Рэтара. — Потому что старик, предыдущий эла их, воевать не умел, и мозгов у него хватало не лезть ни во что. Он притворялся немощным, всем улыбался.