— Крутил, крутил, только запутал вас, — проговорила с усмешкой. — Теперь вам распутывать? — Придется, ничего не поделаешь, — и, поджав губы, задумалась. Выждав немного, Брянцев напомнил ей о себе: — С чего мы с вами начнем? — Сейчас… — тихо, почти шепотом, обронила она и приложила к груди обе ладони. — Сердце что-то закувыркалось… Вы будете записывать? — Потом. Вместе запишем. Хотите закурить? — он достал из ящика стола нераспечатанную пачку, раскрыл ее и протянул Квасовой. Трясущимися пальцами она вытянула сигарету, достала из кармана юбки зажигалку, закурила и сделала несколько глубоких затяжек. — В общем, не девятого это было, а десятого. — Что именно? — Десятого Леша эту чашку разбил. — Как его угораздило, интересно? — Пьяный был, ухватился неловко. Мне кажется, Герман не подавал повода… Леша нечаянно ее разбил. Чашку. — А почему убежал на кухню? — С пьяного что взять? Надя, значит, ругать его стала за чашку, больно уж красивая была, от дорогого сервиза. А Леша, видно, обиделся и убежал. — А что Надежда Васильевна? — Она… Герман спросил: «Чего это твой?». А она отмахнулась и — на три буквы. Весь день, сказала, бесится, только настроение всем портит. Потом слышим: наружная дверь хлопнула. Алик вышел посмотреть, вернулся и сказал, что Леши нигде в квартире нет. Надя опять: «А пошел он на… Совсем бы куда-нибудь провалился!». Но все же попросила Алика посмотреть во дворе. Он сходил, но нигде Лешу не увидел. Мы еще немного посидели, посмотрели телевизор и ушли. Вместе с Германом. — Вы ничего не путаете? — спросил Брянцев. — Нам известно, что Герман тогда задержался у Полуниных. — Нет, он вместе с нами вышел, — повторила Квасова, полуприкрыв глаза, но тут же открыла их и поискала, куда бросить дымящийся окурок. — Можно, еще одну возьму? Брянцев принес с другого стола пепельницу, вырезанную из пивной баночки. — Еще что ваш Алик напутал? — В ту ночь, когда Лешу убили, он не просыпался, — Квасова прикурила от окурка и бросила его в пепельницу. — То, о чем он вам говорил, было в предыдущую ночь, — она смущенно хихикнула. — Взял и разбудил меня… — А в ту ночь не просыпался? — Нет. — И никуда не выходил из квартиры? — Нет. — И не курил у окна, под форточкой? — Нет. Но пальцы ее, в которых была зажата сигарета, ходили ходуном, и она не сразу сумела поймать мундштук трясущимися губами. Брянцев достал из кармана пиджака алюминиевый цилиндрик, вытряхнул на ладонь таблетку и предложил свидетельнице: — Валидол. Успокаивает. Квасова бросила таблетку в рот, разжевала и проглотила. — Где и когда вы познакомились с Германом Щегловым? — спросил Брянцев. — В самом начале августа. В наркологии, — сразу ответила Квасова, словно давно ждала этого вопроса. — Мы с Аликом сидели на скамеечке возле отделения, а тут Коля Ястребков подошел с каким-то незнакомым мужчиной. Я даже немного загляделась на этого мужчину: симпатичный, думаю, какой. Похож на американского киноартиста Майкла Дугласа. Они с Колей подсели к нам и попросили взаймы три рубля. Алик дам им. В это время подошла Надя. Спросила про Лешу. Мы не знали, где он. Последнее время он часто убегал из отделения и где-то напивался. В общем, Надя сильно расстроилась и сказала: «Видать, никакое лечение ему уже не поможет!». И меня тут же уколола: дескать, такая молодая, а уже лечишься! — Еще о чем говорили? — Да так, обо всем помаленьку. Надя сказала, что у нее скоро отпуск. Собиралась, дескать, вместе с мужем поехать на юг, а теперь все так оборачивается, что одной, видно, придется ехать. И предложила нам с Аликом составить ей компанию. Ну, мы только посмеялись. — Щеглову не предлагала поехать вместе с ней на юг? — Нет. Они вообще не разговаривали друг с другом. — И коньяк не пили, который Надежда Васильевна принесла с собой? — Брянцев сделал удивленное лицо. — Не видала я у нее никакого коньяка! — ответила Квасова, глядя следователю в глаза. — Да мы почти тут же с Аликом и ушли в корпус. Хотели вдвоем побыть. Не знаю, может, без нас они там что-то и пили… Когда мы опять вышли на улицу, никого из них уже не было. Уж не знаю, вместе они все ушли или врозь… А после обеда появился Леша. Пьяный сильно. Мы с Аликом подумали-подумали и решили отвести его домой. Пусть дома проспится. Только отошли от наркологии — навстречу Герман. Взвалил Лешу на загорбок и понес. А мы вернулись в наркологию. Немного помолчали. — Ольга Михайловна, а в самом деле: как вы, такая молодая и красивая, оказались в наркологии? — спросил Брянцев. Брови у Квасовой грустно преломились, а губы изобразили жалкую улыбку. — Все еще красивая? Скажите еще, что никогда не видали таких. — Видал, — с сожалением признался Брянцев. — Тогда ничего нового от меня не услышите — все наши биографии одинаковые. — А вот людей с одинаковыми биографиями я и правда не видывал, — возразил Брянцев. — В каждой биографии свои нюансы. Вы были замужем? — Была. — Кто был ваш муж? — Когда поженились, он учился на четвертом курсе горного института. А я кончала медучилище. — И дети были? — Девочка. Полтора годика только и прожила. А потом… Сама чуть не подохла… — Квасова закрыла лицо ладонями. — Ваш муж… — Там остался, в Прокопьевске… — глухо, не отнимая ладоней от лица, выдавила Квасова. — Все, хватит! — она опустила руки. Слез не было, глаза блестели сухо и лихорадочно. — Вас, наверное, интересует последнее место моей работы? — Да, пожалуй, — кивнул Брянцев. — Дворником я работала, на Красных командиров. Можете поинтересоваться в жилуправлении. — Верю, — снова кивнул Брянцев. — Значит, не совсем еще пропащая, — жалко улыбнулась Квасова. — Если два человека мне верят… — Хотел бы верить каждому вашему слову, — улыбнулся Брянцев. — А вы сами этого хотите? — Конечно, хочу. — Но что-то мешает вам быть правдивой, правда? Или кто-то. — Я стараюсь, — сказала Квасова и покраснела. — Но ведь никто никогда не говорит всей правды. — Тем не менее, мне хотелось бы еще спросить вас о том, как вы провели день одиннадцатого августа. С утра до вечера. — Надо вспомнить, — сказала Квасова и, уже не спрашивая разрешения, взяла еще одну сигарету. — Может, чего не так скажу… — Ну, постарайтесь. — Одиннадцатого? — переспросила Квасова, затягиваясь и отгоняя рукой дым. — Ага, утром мы с Аликом решили сходить к Полуниным, справиться насчет Леши: пришел он домой или нет. Прихватили с собой бутылку портвейна. Надя уже уехала на работу, а Леша спал на кушетке одетый. Надина мать на кухне что-то стряпала. Мы уже хотели уходить, как вдруг Леша проснулся. Сидит на кушетке и вроде как ничего спросонок понять не может. За горло руками держится. А лицо в свежих ссадинах. «Где же ты так?» — спрашиваю. А он только головой помотал. Алик налил ему в стакан портвейна. Леша сделал глоток и поморщился. Сказал, что ему больно глотать. Я запрокинула ему голову, посмотрела, а на шее у него тоже… Такая вот, шириной в палец, свежая ссадина. Я спросила, откуда это у него. Он сказал, что какие-то парни ночью его били и даже хотели задушить. — Он не сказал, где это случилось? — Сказал.