— Тебе лучше посмотреть это самому, — пожал плечами Каспер и протянул Завьялову планшет. Завьялов сел на кровати и взял у агента серебристый гаджет. Там было открыто приложение одного из центральных каналов. Прямой эфир поставленный на паузу. Потоковое видео. Бегунок был смещен на двадцать минут назад. Значит то, что хотел ему показать двадцать первый, было в эфире меньше чем за полчаса до того, как он очнулся. Завьялов нажал на «старт». Улыбающийся, и главное совершенно живой Евгений Сергеевич Селеверстов стоял за невысокой светло-серой трибуной. Перед ним было установлено не меньше дюжины микрофонов с эмблемами ведущих мировых каналов новостей. Его довольное лицо освещали десятки прожекторов. За его левым плечом стоял председатель Международного фонда технологического содействия, сэр Арчибальд Дрейфус. Если бы камера в этот момент переместилась с лица выступавшего на лица репортеров, то зрители с удивлением увидели бы, что все они были весьма заспанными и местами даже помятыми. Причиной было то, что никто из них не готовился к этой спонтанной утренней пресс-конференции. На самом деле все они получили короткие сообщения на свои коммуникаторы буквально двадцатью минутами ранее. Но каждый, кто находился в этот момент в городе, а было их здесь достаточно много, из-за открывавшегося в этот день экономического форума, и был настоящим профессионалом своего дела, успел наспех одеться, растолкать, спавших в соседнем номере оператора и звукорежиссера, и прибыть на место. Слишком уж ярким был персонаж, который собирался сделать заявление, и, возможно, ответить на их вопросы. Когда часы на стене показали ровно девять, Селеверстов заговорил. — Почти двенадцать лет назад мировое сообщество сделало беспрецедентный шаг в своем движении к светлому будущему. К будущему без нищеты и войн, — Завьялову показалось, что голос ученого звучал слишком звонко. Возможно, он был чересчур взволнован, — Мы смогли в разы сократить количество выбросов, почти решили проблему промышленных и бытовых отходов. Сегодня более восьмидесяти процентов мировых производств стали отвечать нормам экологической безопасности, принятым в 2024 году. Мы с уверенностью можем говорить о том, что процесс глобального потепления если и не остановлен, то существенно затормозился, в гораздо меньшей степени катализируемый деятельностью человека. Переход на технологии управляемого наносинтеза, а впоследствии и ресинтеза, поддерживаемый активным развитием эко-ориентированных технологий в легкой и пищевой отраслях промышленности, привел к впечатляющим результатам в деле защиты окружающей среды. Благодаря основанным на управляемом наноресинтезе продовольственной и медицинской программах, преодолен гуманитарный кризис на африканском континенте. Завьялов по-прежнему не мог видеть лица репортеров, но мог с большой долей вероятности предположить, что на них не прибавилось энтузиазма. Они вылезли из постелей не для того, чтобы слушать эти очевидные банальности. Но Селеверстова это, похоже, не смущало. Он продолжал. — Все это — результат той огромной инерционной силы, которую придало развитию человечества открытие управляемой реакции низкоэнергетического наносинтеза и последующие подписание в 2021 году Сочинской конвенции об использовании его продуктов. Все перечисленное мной выше, безусловно, внушает немалый оптимизм в наши сердца. Однако, даже в моменты процветания, мы должны быть чрезвычайно внимательными. Мы не можем позволить себе смотреть под ноги. Мы обязаны смотреть вперед. И поступая таким образом, я и мои коллеги и друзья из Международного фонда технологического содействия вынуждены признаться в том, что та самая инерция, о которой я говорил, стремительно сходит на нет. А следовательно, нам необходимо придать нашему с вами развитию новый импульс. Вот теперь Завьялов был готов поспорить, что репортеры напряглись. Он прямо видел, как вытянулись их шеи и раздулись ноздри. Они почувствовали запах настоящей сенсации. Сердце полковника забилось, частично заглушая следующие слова Селеверстова. — Прямо сейчас, стоя здесь перед вами, я, Евгений Селеверстов, первооткрыватель реакции управляемого наносинтеза и основатель корпорации «Нанотек», ответственно заявляю: система привилегированного владения этой передовой технологией, и соблюдения режима так называемой «технологической тайны» полностью изжила себя! Было слышно, как по залу прокатился изумленный рокот. Завьялов поднял глаза на Каспера. В них было все: испуг, сомнение, изумление. Каспер заметил это, но лишь пожал плечами и кивнул на планшет, предлагая полковнику дослушать до конца. Завьялов снова посмотрел на экран. Там прервавшийся на секунду, чтобы перевести дух, выступавший продолжил. — Не утомляя вас излишними на данный момент подробностями, я спешу сообщить, что сегодня ночью один процент акций «Нанотек» перешел из портфеля, принадлежавшего Российской Федерации в мое личное владение. В восемь сорок пять утра было проведено собрание акционеров, на котором простым большинством голосов, а именно двадцатью процентами голосов Международного фонда технологического содействия, в лице его уважаемого директора, господина Дрейфуса, и тридцать одним процентом голосов частного акционера и главы компании, Евгения Селеверстова, в соответствии с подпунктом три, пункта пять, главы второй Конвенции «Об использовании продуктов наносинтеза», было принято решение о досрочном прекращении действия режима технологической тайны. Протокол решения в эту самую минуту опубликован на официальном сайте компании. Подробная инструкция по проведению реакции, и устройстве необходимого оборудования с моими личными пояснениями, разослана в двадцать ведущих лабораторий мира, осуществляющих исследования в смежных областях. Зал затих. Они не верили своим ушам. Не верил своим ушам и полковник Завьялов. А Селеверстов продолжал говорить. — Итак, господа, наносинтез больше не тайна. Он больше не собственность «Нанотека» или России. С этой самой минуты, наносинтез — достояние всего человечества! Еще секунду в зале стояла тишина. А потом он вдруг разразился аплодисментами. Аплодисментами, выражавшими всеобщее изумление и восхищение. Такого никто из журналистов даже предположить не мог. Но очень скоро профессиональный интерес взял верх над эмоциями. Аплодисменты сменились нараставшим шумом. Половина журналистов пытались задать вопрос выступавшему, другая половина пыталась дозвониться до своих офисов, чтобы их срочно пустили в эфир. Селеверстов поднял руку, призывая всех успокоиться. — Господа, господа! Уровень шума немного упал. Достаточно для того, чтобы немного напрягая голос Селеверстов смог закончить. — Я благодарю вас за то, что вы пришли в такой ранний час. На все ваши вопросы ответит сэр Арчибальд Дрейфус. Еще раз спасибо. Евгений Селеверстов улыбнулся и поспешно отошел от трибуны, пропуская вперед Арчибальда Дрейфуса. Уже через мгновенье он исчез из поля зрения камеры где-то за спинами охранников. Того, как Селеверстов нырнул в дверь, ведшую в служебные помещения отеля, в котором случилась эта удивительная пресс-конференция, Завьялов видеть уже не мог. И никто в мире не мог видеть, как совершивший невозможное ученый убегал от шума голосов по извилистому коридору. Как подрагивали его руки от невероятного нервного напряжения. Как блестели его глаза от испытанной им невероятной легкости и прилива сил. Никто не знал, что чувствовал в тот момент этот незаурядный человек. А чувствовал он невероятное, ни с чем несравнимое облегчение. Он избавился от груза, который тяготил его последние несколько лет. Все сильнее и сильнее с каждым месяцем, с каждым днем. Глава «Нанотэк» понимал, что то, что он сделал, могло повлечь самые негативные последствия для него лично. Он не был уверен, в том, насколько далеко распространится негодование правящей верхушки страны, которую его изобретение сделало самой богатой в мире. И все же, ощущение правильности совершенного с лихвой перекрывало беспокойство о возможных последствиях. К тому же, имелся человек, готовый встать на его защиту. Человек, благодаря которому стало возможно его сегодняшнее выступление. Человек, обладавший весьма необычными талантами. Человек, с которым ему предстояло встретиться совсем скоро. Завьялов отложил планшет и закрыл глаза. Ощущение необыкновенной легкости колыхалось и в его груди тоже. Словно качели с резервуаром газа, который легче воздуха. От передних ребер к задним. И обратно. Снова и снова. И никаких металлических шариков. Ни в висках, ни в груди. — Что Бородин собирается говорить в Кремле? — спросил он. — О, ему предстоит многое объяснить, — улыбнулся светловолосый агент. — Но как? Что он может сказать? Разве возможно все уладить? — в голосе Завьялова слышалось явное сомнение. — Мы придумали кое-что, — успокаивающе сказал Каспер, — это, вряд ли поможет решить проблему с рассекречиванием УНС, и уж, конечно, не спасет нашего генерала от увольнения… Но, возможно, остановит Старкова и его друзей военных от необдуманных поступков. — Значит, агентству конец? — невидяще глядя перед собой, проговорил полковник. — В таком виде, скорее всего, да, — задумчиво произнес Каспер, — но, ты же знаешь, Константин Федорович, всегда найдутся секреты, которые нужно охранять. — Пожалуй, — кивнул Завьялов, наблюдая за тем, как внутри него рождается отторжение при мысли о необходимости переквалифицироваться для защиты новых секретов. Он уже сейчас понимал, что даже если Бородину удастся скрыть его причастность к делу Селеверстова, его дни в Агентсве сочтены. А потому, теперь он мог спокойно подумать о вещах гораздо более любопытных. — Получается, похищение Селеверстова придумал сам Селеверстов? — Он решил поделиться своим открытием, — ответил агент, — а похищение, как способ выманить у государства нужное количество акций и вывести его из страны, придумал, как мне кажется, уже не он. — Думаешь это все придумал Альберт? — продолжая смотреть в никуда поинтересовался полковник. — Без сомнения, — с улыбкой проговорил Каспер. — Но как? Как Альберт провернул все это? — Завьялов, наконец-то, перевел взгляд на собеседника, — Это ведь он все устроил!? — Конечно он, — не задумываясь ответил двадцать первый, — от начала до конца. 4. Следующие несколько минут Каспер помогал Завьялову собрать в голове детали блистательной шахматной партии, которая накануне была сыграна прямо на их глазах. — Как он мог быть уверен, что генерал вызовет его? — недоумевал Завьялов. — Пожалуй, это была самая тонкая часть его плана, — в очередной раз жал плечами Каспер, — Возможно, у него был и запасной. Но, на мой взгляд, именно в тот момент, когда генерал принял это первое решение, Альберт уже победил. Так часто бывает в преферансе. Когда играют по-настоящему опытные игроки. Вопрос только в том, какую игру закажет человек. А дальше можно просто открывать карты. Исход очевиден. — Но мы могли не пойти на его условие, — усомнился полковник. — Акции? — поднял бровь двадцать первый, — Не вижу тут проблемы. Альберт знал, что генерал может распорядиться ими лично, без всяких согласований с президентом. А тот факт, что передача акций могла быть зарегистрирована только после личного подтверждения Селеверстова, был ему очень на руку. Бородин посчитал, что ничем не рискует и легко согласился. — Наверное, — полковник не нашел, что можно было на это возразить, — А дальше он начал разыгрывать свой спектакль… — С подсчетом секунд и вытаскиванием из рукава «Фольксвагена» похитителей, — подтвердил Каспер, — Легко показывать чудеса логики в раскрытии преступления, которое ты сам спланировал и осуществил. — Он добавил своего выдающегося знания человеческой психологии и немного актерского мастерства, — поморщился полковник, признавая свою собственную наивность. — И вуаля, — согласно кивнул Каспер, — Мы клюнули! Как глупые караси на цветную мушку. — А потом был Просков, — продолжил размышления Завьялов. — Эта, вторая часть спектакля, была предназначена для одного единственного зрителя. Для тебя, полковник, — в голосе Каспера не чувствовалась ни обиды на Альберта, ни пренебрежения к наивности Завьялова. Скорее полное понимание и приятие ситуации. — И я поверил. Проглотил, как ты говоришь, мушку, — если Каспер не винил Завьялова ни в чем, то сам он все же чувствовал свою вину. — Любой бы поверил, — отмахнулся агент, — Ведь, по сути, все было натурально. Просков действительно хотел помочь, и действительно сдал ему четырех своих подопечных. Вот только Альберт ловким движением, ускользнувшим от глаз зрителей, подменил два листочка, из тех восьми, что ему передал старый майор. И в нашей истории появился Мясник. Здесь последовал новый фокус. С трансляцией никому неинтересного футбольного матча. Но после «Фольксвагена» мы проглотили его еще легче. Даже не поперхнувшись. — Наше желание вытащить Селеверстова застилало нам глаза и играло ему на руку, — поморщился полковник. — Безусловно! — Он допросил Мясника. Который действительно был нанят для того, о чем он и рассказал… — озвучил очередную мысль Завьялов. — И он, бьюсь об заклад, — тут же подхватил двадцать первый, — действительно понятия не имел, кто именно его нанял. Так что тут Альберт ничем не рисковал. Он показал нам основную часть этого действа, но скрыл адрес нужного нам дома и получил для себя заранее запланированный козырь. — А «Жадид» имела хоть какое-то отношение к похищению? — Конечно, нет, — мотнул светлой головой агент, — Мы нашли и Оразова и Саббаха. Пробили их полностью, допросили. — И что? — поинтересовался Завьялов, хотя уже мог предсказать результат. — Та связь с «Жадид» оказалась не более, чем случайностью, — подтвердил его предположение Каспер, — Случайные совпадения, которые и использовал Альберт в качестве дополнительных штрихов к картине, на которой крупным планом он изобразил невзорванные «Термиты». — Кстати, о «Термитах»? Откуда он их взял? — некоторый сумбур в вопросах Завьялова, скорее всего, объяснялся последствиями дружеского укола, который он получил несколько часов назад. — Выясняем, — ответил Каспер, — не удивлюсь, если он сам надоумил «Жадид» украсть партию со склада союзников, использовать несколько, а остальное продать ему. — Тебя послушать, так он всесильный, — хмыкнул полковник, — один, как целая спецслужба. — Ну… — смиренно протянул Каспер, — целая, не целая, а возможностей у этого парня может быть больше, чем мы себе представляем. — Но помощники у него были? — вскинулся Завьялов, — или он сам лично все провернул? — Ты же сам сказал, — развел руками двадцать первый, — Чтобы взорвать с такой точностью двух «Термитов» ориентируясь по дорожным камерам, а потом вырубить беспилотник из магнитного оружия, нужен крутой спец. — Помню, — кивнул Завьялов понимающе, — думаешь этим спецом… — Был сам Альберт? — опередил его Каспер, — Я в этом совершенно уверен. — И с помощью этих «Термитов» он просунул мне версию о генерале, решившим под конец карьеры осуществить свою мечту о кровавой вендетте. И не побоявшемся для этого шагнуть за границы закона, — подвел неутешительный для себя самого промежуточный итог полковник.