– Скажите мне, мисс Коудл, – начала леди Хардкасл, когда мы все уселись, – как вы стали частью темного мира журналистики? Мисс Коудл холодно посмотрела на нее, словно пытаясь решить, стоит ли вступать в беседу о таких сугубо личных материях с особой, которая не очень-то ей знакома. – В моей семье я младшая из четырех детей и единственная дочь. Вы знаете, как это бывает – старший сын наследует семейное состояние, средний идет в армию, младший подвизается в церкви, а, если на шее у вас есть еще и дочери, то таковых следует как можно скорее сбыть с рук, выдав их замуж, притом желательно за чьих-то старших сыновей, чтобы не надо было их содержать. – А вам такая перспектива была не по вкусу? – Вообще-то нет. И я предложила моим родителям сделку – если я смогу заработать себе на жизнь, они перестанут приставать ко мне с требованиями выскочить замуж за первого же попавшегося бесхарактерного великосветского болвана и предоставят мне самой определять, как я буду жить. – И какова же была их реакция? – Отец рассмеялся мне в лицо, а матушка принялась лить непритворные слезы, оплакивая свою пропащую дочь. И я высказала им все, что я о них думала, и отправилась в Бристоль, чтобы попытать счастья. – Молодец, – одобрила леди Хардкасл. – Но почему именно газета? – Я работала официанткой – кстати, это было как раз здесь – и жила на съемной квартире вместе с секретаршей «Бристольских известий». Как-то раз она рассказала мне, что они ищут человека для освещения жизни света. Кого-то, говорящего на том же языке, знающего нескольких нужных людей и понимающего, какую обувь следует надеть, если ты берешь интервью у герцогини. Короче говоря – как мне ни жаль, сейчас не время вдаваться в детали – эта работа досталась мне. – А как к этому отнеслись ваши родители? – Они сгорают со стыда. Правда, надо признаться, что мои братья тоже дали им немало поводов для разочарования. Мой брат номер один – легковерный пьяница, который ухитрился потерять кучу денег, сделав невероятно глупые капиталовложения. Брат номер два был изгнан из армии после битвы за Спион-Коп[32] «по причинам, о которых мы не говорим» и сейчас работает заместителем управляющего в каком-то отчаянно скучном банке. Брата номер три услали миссионером в Бирму после того, как стало известно, что он завел интрижку с женой главы приходского совета. Поговаривали также, что он присваивал деньги с блюда для пожертвований, но это доказать не смогли. Можно было бы предположить, что наши родители могли бы порадоваться, что моя собственная жизнь не омрачена тенью скандалов, но, похоже ничто так не позорит приличную семью, как наличие в ней незамужней двадцатисемилетней дочери, которая зарабатывает на жизнь своим трудом. – Однако на своем поприще вы, судя по всему, добились немалых успехов, – заметила леди Хардкасл. – Как там говорится? «Доброе житье – это лучшая месть». В конце концов, в прошлом году вы проделали великолепную работу, рассказав в вашей газете о нашей фильме и тех неприятных событиях, которые сопутствовали ее выходу на экран. Нельзя сказать, что вы застряли на колонке светской хроники и не пишете ни о чем другом. – Это верно. Всякий раз, когда появляется такая возможность, я стараюсь заниматься чем-то более важным, чем новости светской жизни. Мне не раз указывали на то, что кинематограф и представления в мюзик-холле – это такие же пустяки, как жизнь, матримониальные дела и шашни поместного дворянства, но я убеждена, что это куда более занимательные темы, представляющие интерес для гораздо большего количества людей. А если я смогу рассказать о том, как арестовали и судили настоящего убийцу Брукфилда, им просто придется обратить на меня внимание. – В таком случае наши краткосрочные цели, похоже, совпадают, – резюмировала леди Хардкасл. – Мы тоже хотим докопаться до истины. Как, по-вашему, мы можем заключить союз? Достичь соглашения? – Я и вы? – Мисс Коудл фыркнула, всем своим видом явив сарказм, граничащий с издевкой. – Вы предлагаете, чтобы мы работали вдвоем? – Втроем, дорогая. Мы с Армстронг работаем единой командой. Мисс Коудл устремила на меня оценивающий взгляд. – Ах, да, грозная Флоренс Армстронг. В газетах вас упоминают не так часто, но вы всегда маячите на заднем плане. Я все еще не совсем понимаю, в чем именно заключается ваша роль, но уверена, что вы можете пригодиться, если кому-то из нас надо будет починить одежду. Я положила в рот еще кусочек фазана, но ничего не сказала. – Когда приспеет нужда, вы это поймете, – сказала леди Хардкасл, – и будете рады, что она оказалась рядом. А до тех пор правильно ли я поняла, что вы готовы переписать заметки в блокноте Брукфилда, переведя стенографическое письмо в обычный текст? Об остальном мы позаботимся сами – полагаю, мы уже продемонстрировали, чего стоим. – Вам определенно нет равных в умении выводить людей из себя, что-что, а это несомненно. Однако даже из того немногого, что о вас знаю я, можно сделать вывод, что, не обладай вы кое-какими способностями, вас давно посадили бы в тюрьму, повесили или же прикончили и оставили ваш труп в темном переулке. Скажите, что из рассказов о ваших похождениях правда? – Не знаю, что именно слыхали вы, моя дорогая, но я бы сказала, что истине соответствует не более половины этих историй. – Думаю, вы просто обязаны дать мне намного, намного более подробный отчет, – сказала мисс Коудл. – Я откровенно поведала вам о позоре моей семьи, и вы могли бы как минимум рассказать мне побольше о вашем прошлом. – Возможно, вы правы. Ну что ж, слушайте. Мой покойный муж был дипломатом, а я работала бок о бок с ним в качестве… в качестве агента разведки, полагаю, это можно назвать именно так. Он являл собой респектабельный фасад британской внешней политики, а я потихоньку шарила во всяких темных углах, добывая те сведения, которые наши враги предпочитали скрывать. А также нередко и наши друзья. Для выполнения этих задач мне требовалась помощница, и я завербовала свою камеристку. Такова суть дела. – А когда умер ваш муж? – спросила мисс Коудл. – Простите за прямоту. – В девяносто девятом году в Шанхае. Его убил германский шпион, сочтя, что из нас двоих шпионом является он. Мы с Армстронг бежали вглубь страны и прошли пешком через весь Китай. По дороге мы свели знакомство с монахом из монастыря Шаолинь, и он обучил Армстронг кое-каким весьма действенным приемам рукопашного боя, которые дополнили уже имевшийся у нее навык метания ножей – ее отец был циркачом. Мы добрались до Бирмы, выменяли оставшиеся у нас ценные вещи на лодку и по реке Иравади доплыли до Рангуна. А там мы сели на корабль, отправились в Калькутту и прибыли туда, кажется, весной 1901 года, да? – Да, это было в 1901 году, – подтвердила я. – Точно. Королева тогда только что умерла, и мы стали агентами нового короля. Следующие два года мы провели в Индии, где работали с моим старым другом майором Джорджем Долишем. Он такой замечательный. Друг семьи. Я знаю его с тех пор, когда мы оба были детьми. – А какой работой вы там занимались? – спросила мисс Коудл, в которой проснулся журналистский инстинкт. – Да так, разными делами, то одним, то другим. Например, мы разоблачили одного южноамериканского торговца, который на самом деле был диверсантом. Кажется, пресса называла эту историю «делом об отравленном банановом дереве». Я молча кивнула. – Мы сорвали попытку убить одного из русских великих князей, находившегося в Калькутте с визитом. В этой истории все решили последние минуты. К тому времени, когда мы наконец выяснили, как именно будет осуществлено это покушение, наемный убийца уже успел залечь на крыше здания с мощным духовым ружьем, нацеленным на то место, где должна была остановиться карета великого князя. Оттуда, где я находилась, невозможно было сделать прицельный выстрел, и заняться им пришлось Армстронг. Она взбежала по лестнице и прикончила его с помощью ножа, не так ли? – Да, метнула с десяти ярдов[33], – подтвердила я. – Попала в затылок. И убила наповал. Дина Коудл натянуто улыбнулась, и я подумала: надеюсь, что она начинает жалеть о своем замечании насчет починки одежды. – Чем еще мы занимались в Калькутте? – спросила леди Хардкасл. – Да взять хотя бы того австро-венгерского шпиона, который пытался похитить военные планы из резиденции генерал-губернатора, – вспомнила я. – Вот-вот. Того, который называл себя «Der Mungo», то есть Мангуст. – Он убрался из Индии с пустыми руками, – сказала я. – Не только с пустыми руками, но и без пары пальцев. Это что касается Индии. В Англию мы вернулись в 1903 году и поселились в Лондоне. Там мы продолжили нашу работу, но, после того как в течение пяти лет в нас стреляли и пытались нас задушить, то есть пытались задушить меня, ибо Армстронг вряд ли хоть кто-то смог застать врасплох, я решила, что всему есть предел, и мы переехали в Глостершир. Остальное, я полагаю, вам известно. – Если хотя бы половина из этого правда, то с моей стороны было бы просто глупо отказаться от вашей помощи, – сказала мисс Коудл. – А ведь ко всему этому надо добавить еще и то, что я узнала о вас сама. – Значит, у нас будет равное партнерство, – подытожила леди Хардкасл. – Мы будем делиться друг с другом всем, что раскопаем, и работать сообща, дабы освободить Лиззи Уоррел и добиться осуждения настоящего преступника. – При условии, что Лиззи Уоррел действительно невиновна, – добавила я. – Само собой, – хором ответили они обе. – За правосудие, – сказала леди Хардкасл, подняв свой бокал. – И за право голоса для женщин, – присовокупила я. – И за десерт, – заключила мисс Коудл, также подняв бокал. – Между прочим здесь готовят великолепный рулет с вареньем. И с заварным кремом. – Три рулета, – сказала леди Хардкасл проходящему мимо официанту. * * * Мы оставили мисс Коудл, дабы она могла снова заняться описанием жизни имущих, и вернулись к «роверу». Автомотор завелся сразу, и я, обойдя его, подошла к водительскому сиденью. – Я выпила всего один бокал вина, – запротестовала леди Хардкасл, когда я направила на нее свой самый суровый взгляд и велела ей пересесть на место пассажира. – Вы с мисс Коудл выпили почти две бутылки, – сказала я. – А у нас есть уговор, что мы не водим, если перед этим пили спиртное. Помните рассказ сэра Гектора о том, как его знакомого сожрал тигр? – По-моему, бедняга был не съеден, а только покалечен, дорогая, и в Бристоле нет тигров. То есть, вероятно, они есть в зоологическом саду, но оттуда они нас не достанут. – Тигр покалечил его, потому что он упал с велосипеда. А с велосипеда он упал потому… – Потому что, как выразился Гектор, был «пьян в дым». Я же просто немного подшофе. – Не заставляйте меня делать вам больно, миледи, – предостерегла ее я. Она недовольно хмыкнула и неуклюже перебралась на место пассажира. – Не остановиться ли нам перед зоосадом? – предложила я. – День нынче погожий, и можно было бы погулять среди зверей. – В зоологических садах на меня нападает грусть, дорогая, и тебе это известно. Возможно, вместо этого нам следовало бы заглянуть в магазин ЖСПС. Мы можем рассказать Джорджи о наших успехах. – А что вы думаете о леди Бикл? – осведомилась я. – Лично я не могу ее понять. – Для меня она тоже книга за семью печатями. Как я уже как-то говорила, она намного моложе, чем можно было бы ожидать, когда речь идет о жене известного хирурга, но вряд ли это имеет такое уж большое значение. Мы провели с ней слишком мало времени, так что помимо этого пустяка я не могу сказать о ней ничего. Мы молча раздумывали над тайной, которую являла собой Джорджина, леди Бикл, пока наш маленький «ровер», пыхтя на подъеме, ехал по Парк-стрит. – Вы уже написали лорду Риддлторпу? – спросила я. – Вообще-то да. Он ответил сразу, написав, что по случайному совпадению он как раз подумывает о том, чтобы изготовить автомотор с двумя сиденьями, закрытым салоном и одним из его гоночных моторов. И посвятил по меньшей мере страницу рассуждениям о конфигурациях шасси и подвесок, но я никогда не была сильна в инженерном деле, техника – это не мое. Короче, скоро он пришлет нам чертежи и желает, чтобы мы стали шоферами-испытателями его нового автомотора. Похоже, он подумывает о том, чтобы изготавливать их и продавать энтузиастам, а нам сделает скидку в обмен на подробный отзыв. А также в благодарность за то, что ты спасла жизнь его сестры. Это само собой. – Буду ждать с нетерпением, – сказала я. – О-о, какая досада! На Квинз-роуд перед магазином ЖСПС стояли две повозки. Запряженные в них лошади с довольным видом жевали овес из подвешенных к их головам торб. Было похоже, что они обосновались здесь надолго. – Мне придется припарковаться за углом недалеко от дома Биклов, – сообщила я леди Хардкасл. – Конечно, – ответила она. – Ведь это всего в двух шагах.