– Мне было бы очень выгодно, если бы Освальд был скомпрометирован и посажен в тюрьму, ведь тогда я наконец освободилась бы от него. Однако, к сожалению, ему просто не хватило бы духу сжечь чей-то дом, и, когда я вернулась домой, он спал сном то ли праведника… то ли ничтожества. Он не тот, кого вы ищете. – В таком случае мы вычеркнем его из списка. Спасибо за то, что вы были так откровенны. – Я просто честна. Не вижу смысла в том, чтобы притворяться чем-то иным, чем то, что я есть на самом деле. Но теперь, когда вы все знаете, я хочу надеяться, что больше никого из вас здесь не увижу. – Теперь, когда мы все знаем, вам больше не будет нужды видеть кого-то из нас, – согласилась леди Хардкасл. – Я также знаю, что вы досаждаете Натаниэлю, и хочу надеяться, что вы оставите в покое и его. – Это вы считаете, что я ему досаждаю, а я считаю, что мы занимаемся поисками правды, чтобы освободить ни в чем не повинную женщину, которая томится в тюрьме. Так что боюсь, что в этом смысле мы не оправдаем ваших надежд. Мы и дальше будем настойчиво добиваться правосудия, и если это означает, что нам надо будет задать вашему любовнику еще какие-то вопросы, то мы будем их задавать. – Думаю, вы не до конца понимаете, с кем вы имеете дело, – сказала миссис Крейн. – И не говорите, что я вас не предупреждала. – Нам случалось получать угрозы и от куда более могущественных людей, чем вы и мистер Морфилд, – ответила леди Хардкасл. – И тем не менее мы все еще здесь. Мне не хочется втягиваться в эти ребяческие ссоры, но, используя ваше собственное выражение, думаю, вы тоже не до конца понимаете, с кем вы имеете дело. Не надо нас провожать. Мы повернулись и вышли вон. * * * Обратно мы доехали так же быстро и буднично, как ехали туда, и оказались дома до восьми часов, рассчитывая провести вечер тихо, за чтением книг. Во всяком случае, вечер будет тихим до тех пор, пока леди Хардкасл не начнет ерзать и играть на фортепьяно. Мисс Джонс оставила нам в духовке восхитительное мясное рагу, на котором лежали самые мягкие и пышные клецки, какие только могут быть. Я мысленно поклялась себе, что попрошу леди Хардкасл подумать о том, чтобы повысить жалованье своей кухарке. Сколько бы она ни платила мисс Джонс, этого определенно было недостаточно. Наложив на две тарелки по щедрой порции ее стряпни, я принесла их с кухни в столовую. – Вина? – спросила я. – Да, что-нибудь насыщенное и полнотелое, хорошо сочетающееся с этим рагу, имеющим такой аппетитный вид. У нас еще осталось вино из Сент-Эмильона? – Да, кажется, пара бутылок. – Принеси обе. В последнее время мы были необычайно воздержаны в питии, и думаю, мы можем побаловать себя чем-то приятным – мы это заслужили. – Хотите, чтобы я перелила вино из бутылок в графин? – На это нет времени. Просто принеси его и сразу разлей по бокалам, как если бы мы сидели сейчас где-нибудь в кафе на задворках Бордо. А если тебя беспокоит имеющийся в нем осадок, мы процедим его остатки через чайное ситечко. – Сразу видно, что вы утонченная леди самой высшей пробы, – ответствовала я и пошла в винный погреб. Еда была очень вкусна, а вино близко к совершенству. Вскоре после откупорки второй бутылки на нас снизошел легкомысленный, дурашливый настрой, и я отказалась от планов провести вечер тихо, читая книгу. Мы начали сочинять лимерики[43], когда зазвонил телефон. – Даю новенькую пятифунтовую банкноту девушке, которая придумает лимерик, в коем будут фигурировать мужчина по имени Натаниэль и спаниель, – изрекла леди Хардкасл за моей спиной, когда я направилась в холл, чтобы ответить на телефонный звонок. Это была леди Бикл. – Привет вам, Флоренс, дорогая, – сказала она. Я не знала, когда именно я перестала быть мисс Армстронг и стала Флоренс, но это определенно свидетельствовало о ее благорасположении, которое я нашла до странности приятным. – Как проходят ваши изыскания? – поинтересовалась она. – Неплохо, миледи, – отвечала я. – Сегодня вечером мы нанесли визит в дом Крейна и побеседовали с миссис Крейн. – И как она вам? – Она груба и придерживается неоправданно высокого мнения о собственной значимости, – был мой ответ. – Да, думаю, меня познакомили с ней на каком-то мероприятии, на которое меня затащил Бен. Если я думаю о той же женщине, о которой рассказываете вы, то у нее парадоксальное лицо. – В каком смысле? – не поняла я. – Оно прекрасно, и им можно было бы упоенно любоваться часами, но как только его обладательница начинает говорить, руки чешутся хлестать по этому великолепному лицу, пока зубы ее не треснут. – Это точно она, – усмехнулась я. – Но после того, как мы преодолели желание всадить ей в лицо кулак, она все же рассказала нам то, что знала. Крейн не тот, кого мы ищем. Он всю ночь был дома. – Жаль, – сказала леди Бикл. – Мне хотелось, чтобы это оказался он. Ну, да ладно. А я тем временем поговорила с Джимми Стэнсбриджем. Купила ему ужин и пару бокалов наименее паршивого красного вина из имеющихся в клубе, и в обмен на это он, смущенно краснея, поведал мне, где он находился после того, как тем вечером покинул клуб. – И где же? – Он навещал одну из тех особ, которых моя матушка называла «падшими женщинами». На Котэм-роуд есть заведение, оказывающее искушенным джентльменам «определенные услуги». – А адрес этого заведения у вас есть? – Есть. А что? – Мы заглянем туда и выясним, может ли она подтвердить его рассказ, – сказала я. – Он назвал вам имя этой особы? – Молли, – ответила она. – Но вы же не поедете туда, правда? Этого просто не может быть. – Конечно, поедем. Большинство этих девушек просто душки, если относиться к ним с уважением. Правда, хозяйки борделей порой бывают несколько шумноваты, но ни одной из них так и не удалось причинить нам вреда. В нашей прежней работе бордели являлись для нас ценнейшим источником разведывательных данных. Тамошние обитательницы питают здоровое неуважение к представителям сил правопорядка, но нам они всегда оказывали немалую помощь. Я скажу леди Хардкасл, и мы заедем туда и перекинемся с этой Молли парой слов. – Что именно ты собираешься сказать леди Хардкасл? – раздался громкий голос у меня за спиной. – Это Джорджи Бикл? – Да, миледи, – ответила я. – Вы хотите с ней поговорить? – Еще бы, – сказала она. – Леди Хардкасл наконец материализовалась из столовой, – сообщила я в телефон. – Спасибо за ценные сведения. Было очень приятно с вами поговорить. – А мне с вами, дорогая, – отвечала леди Бикл. – Я передам трубку леди Хардкасл, – сказала я и предала ее моей хозяйке. Они принялись болтать, а я вернулась к моему вину. Несколько минут спустя леди Хардкасл заглянула в столовую. – Думаю, нам нужно перебраться в гостиную, – изрекла она. – Не могла бы ты быстренько раздобыть сыра и крекеров? И, возможно, немного портвейна, чтобы было что пить, когда закончится вино. Надо будет положить часть этих наших лимериков на музыку. Мы перешли в гостиную, прихватив с собой сыр и выпивку, и весело провели остаток вечера, распевая оскорбительные песни, сложенные нами про мужчин из блокнота Брукфилда. * * * На следующее утро к нам неожиданно явился гость. Инспектор Сандерленд «просто проезжал мимо» и решил «зайти к нам», дабы узнать, как у нас дела. Я пригласила его в гостиную, чтобы он познакомился с «доской расследований», а сама повелела мисс Джонс сварить кофейник кофе. Что до леди Хардкасл, то ее не было видно. – Она заглядывала на кухню? – спросила я. – Леди Х.? – уточнила мисс Джонс. – Полчаса назад она отправилась в свою студию. Спросила у меня, как я думаю: какого рода шляпу мог бы надеть ежик, и была такова, прежде чем я успела дать ответ. – А что за шляпу выбрали вы? – Я всегда держала ежиков за этаких приверед. Этаких аккуратистов. Как по мне, так на ежике должен быть маленький жилетик, а на голове котелок. Но не успела я об этом подумать, дверь оранжереи уже захлопнулась. – Спасибо, – поблагодарила я. – Я за ней схожу. Право же, нам нужно установить там телефон. Ходить туда летом одно удовольствие, но в это время года можно замерзнуть до смерти еще до того, как ты доберешься до середины. Три минуты спустя я вернулась на теплую кухню вместе с хозяйкой дома и стала растирать замерзшие пальцы. – Я оставила инспектора в гостиной, – сказала я. – Вы не хотите переодеться, прежде чем сядете пить кофе? Она посмотрела на свой испачканный халат. – Нет, – ответила она. – Ведь он как-никак фараон, так что ему наверняка случалось видеть и кое-что похуже. Я предоставила ей направить свои стопы в гостиную и поприветствовать нашего гостя, а сама пошла помогать мисс Джонс готовить поднос с кофе и угощением. Войдя в гостиную несколько минут спустя, я обнаружила, что они оба стоят пред доской. Инспектор Сандерленд показывал на нее черенком своей трубки. – Стало быть, Крейн и Стэнсбридж чисты, – заключил он. – А Хинкли и Морфилд обеспечили себе алиби, заявив, что они были вместе. – Это упрощенная версия, – сказала леди Хардкасл. – Но алиби Стэнсбриджа еще не подтверждено – нам нужно повидаться с женщиной легкого поведения, с которой он будто бы провел тот вечер. – А мне обязательно надо это знать? – Не уверена. Вам известен бордель на Котэм-роуд?