– А вы держите его в курсе, сообщаете ему, чего именно вы хотите от нового автомотора? – спросила я. – Да, мы с ним поддерживаем связь, – заверила меня она. – Похоже, он очень увлечен. По его словам, прежде ему приходилось задумываться только о том, чтобы мотор ездил быстрее, а удобство для водителя и комфорт были неважны. Теперь же ему приходится проектировать авто, на котором можно было бы не просто «нестись, сломя голову», а который должен был бы «отвечать требованиям самого взыскательного водителя на земле». – Похоже, к тому времени, когда новый автомотор будет готов, мы обе уже впадем в старческий маразм. – Я тоже так думала, – сказала она. – Чего я не знала, так это того, что Пройдоха успел сконструировать большую часть еще до того, как мы начали это обсуждать. Он планирует прибыть к нам прямо в нем уже через пару недель. – Красота, – порадовалась я. – Выходит, нам нужно будет поставить перед мисс Коудл и леди Бикл задачки, требующие геройства, дабы посмотреть, кто из них более достоин унаследовать наш «ровер». – Я как раз собиралась попросить их как-то договориться между собой, но твой план нравится мне больше. Как ты думаешь, нельзя ли включить в число этих твоих задач изничтожение сорняков? Это могло бы решить проблему нашего заросшего сада. – Я же вам говорила – надо просто найти Старину Джеда и нанять его. Нашу беседу прервало нежное рокотание мотора «роллс-ройса» леди Бикл. Настало время вместе войти в тюрьму. Мы выполнили уже знакомые нам формальности по допуску в тюрьму, и та же кислолицая надзирательница препроводила нас по тем же унылым коридорам и привела к той же мрачной камере. После чего угрюмо дала нам то же указание, что и в первый раз – постучать в дверь, когда мы закончим, – и пропустила нас вовнутрь. Лиззи Уоррел выглядела ужасно, а пахла еще хуже. Она совсем не следила за собой. – Доброе утро, Лиззи, – бодро сказала леди Бикл. – Мы пришли посмотреть, как у тебя дела. – Вы очень добры, – проговорила тень в углу, чья кожа казалась сейчас такой же серой, как и ее тюремное платье. Какое-то время мы говорили о практических вопросах. Мы отдали мисс Уоррел кекс, надеясь, что он побудит ее нормально питаться. И очень осторожно попытались уговорить ее лучше следить за собой. В конце концов зашел разговор о нашем расследовании. Мы с леди Хардкасл кратко рассказали о событиях последних двух недель, и в глазах мисс Уоррел появился проблеск чего-то такого, что, возможно, разовьется в надежду. – Так что мы делаем неплохие успехи, – сообщила леди Хардкасл. – Нам начинает казаться, что вся эта история как-то связана с Мужской лигой против избирательных прав женщин. Куда бы мы ни ткнулись, мы везде обнаруживаем, что кто-то из ее членов замешан в чем-то нехорошем. – Я слыхала об этих малых, – сказала мисс Уоррел. – И насколько я поняла, это просто кучка старых болтунов. Кристиан говорил, что они… – Кристиан говорил что, дорогая? – перебила ее леди Бикл. Мисс Уоррел молчала, и леди Бикл хотела повторить свой вопрос, но леди Хардкасл остановила ее поднятием руки. Нам нужно было получить ответ на более важный вопрос. – Кристиан? – повторила леди Хардкасл. – Кристиан Брукфилд? Ответа все не было. – Вы знали Кристиана Брукфилда? – спросила леди Хардкасл. – Мы были… мы были помолвлены и собирались пожениться, – безнадежно проговорила мисс Уоррел. Молчание продлилось добрые полминуты, затем леди Бикл сказала: – Почему же ты не сказала нам раньше, дорогая? Наверное, ты была безутешна. После еще одной долгой паузы мисс Уоррел заговорила снова: – Да, была. И остаюсь. Поначалу я была слишком потрясена, чтобы сказать, что я его знала. А потом, узнав, что говорят все вокруг, подумала, что, если скажу правду, мое положение станет еще хуже. Меня обвинят в том, что я убила его из-за какой-то любовной ссоры. Я просто подумала, что будет лучше, если я никому ничего не скажу. – Сколько времени вы встречались? – спросила леди Хардкасл. – С прошлого лета, – ответила мисс Уоррел. – Значит, вы знали о его работе? – О своей работе он рассказывал мало. Но я знала, что он интересуется деятельностью Лиги и изучает их дела. И он упоминал, что у него есть кое-какие весьма любопытные материалы о первых лицах города. Но он никогда не вдавался в детали. – Не могу сказать, что это самое воодушевляющее открытие недели, – сказала леди Хардкасл. – Хотя, возможно, знай мы об этом раньше, это бы вызвало у нас предубеждение. Есть еще какие-то жизненно важные факты, которые мы должны знать? На лице мисс Уоррел отразилось еще большее отчаяние. – Простите, – тихо проговорила она. – Что ж, сделанного не воротишь, – отрывисто бросила леди Бикл. – Слезами горю не поможешь. По крайней мере, мы знаем о вашей помолвке сейчас. Остальные этого не заметили, но я знала леди Хардкасл достаточно хорошо, чтобы понять, что она кипит от ярости. Внешне она была так же невозмутима и вежлива, как всегда, но в тоне ее звучала жесткость, не предвещающая ничего хорошего для мисс Уоррел, которая, скрыв сей важный факт, явно весьма разочаровала ее. Пришло время уходить. Я, не спросившись, постучала в металлическую дверь, и мы холодно попрощались. Надзирательница открыла дверь, и мы вышли вон. – Что, не все гладко даже в райском саду? – вопросила она, ведя нас по лабиринту коридоров. – Благодетельницы вроде вас завсегда садятся в лужу. Для убийц вроде этой девки подкузьмить – это милое дело, но такие, как вы, все возвращаются и возвращаются к таким, как она. И дурят сами себя. – Да заткнись уже, злобная ты гарпия, – сказала я. – Хватит. Она, ощерившись, повернулась ко мне, и ее рука потянулась к короткой дубинке, торчащей из кармана ее юбки. – Только попробуй, – пригрозила я, глядя ей в глаза. – То-то я посмеюсь. Остальную часть пути до выхода из тюрьмы мы проделали в молчании. * * * Когда мы вышли за дверь, леди Хардкасл остановилась и повернулась. – Вы можете поклясться, что ничего об этом не знали? – спросила она. – О чем? – не поняла леди Бикл. – О Лиззи и Брукфилде? Ну, разумеется, нет. Я так же удивлена, как и вы. – Что ж, хорошо. Но вы же понимаете, почему я могу быть раздражена, не так ли? Мы занимаемся этим делом уже три недели и вдруг слышим: «О, я не знала, как вам сказать, что я была помолвлена с жертвой и уже в курсе о большей части того, что вы накопали». Вы по-прежнему ручаетесь за эту Уоррел? Или мы теряем свое время? – Она невиновна, – сказала леди Бикл. – Я в этом убеждена. – Тогда мы больше не будем поднимать эту тему. Я вам протелефонирую, когда у нас появится что-то новое. Леди Хардкасл дошла до «ровера» и села на пассажирское сиденье. А я занялась утомительным делом запускания мотора. Леди Бикл осталась стоять на тротуаре. Ехали мы молча, а когда доехали, леди Хардкасл спрыгнула на землю и сразу же пошла внутрь, пока я загоняла наш маленький автомотор в гараж. Войдя в дом, я обнаружила ее в гостиной – она глядела на «доску расследований», не отрывая глаз. – А что, если мы только зря теряли время? – спросила она. – Ответ на этот вопрос зависит от того, что вы подразумеваете под выражением «зря терять время», – ответила я. – Мы и впрямь потратили больше времени, чем было нужно, добывая сведения, которые могли бы получить и так. Но потеряли ли мы его? Благодаря нашим усилиям, мы смогли нарисовать куда более полную картину этого дела, чем та, которая была бы у нас, если бы мы полагались только на неясные воспоминания Лиззи Уоррел. – Этого я не отрицаю. Но все же? Не пустое ли это дело? Что, если эта глупая девица в самом деле виновна? – Я по-прежнему считаю, что это не так. У нее не было мотива ни убивать Брукфилда, ни даже просто поджигать магазин. Собственно говоря, поскольку она почти наверняка знала, что он там живет и что он крепко спит наверху, у нее было еще меньше причин устраивать поджог, чтобы что-то доказать. – Опять верно, – согласилась моя хозяйка. – Но у всех тех, кто, как мы смогли узнать, мог иметь отличный мотив убить Брукфилда, есть алиби. – Кроме Джеймса Стэнсбриджа, – напомнила я. – Да, кроме него. И, кстати, нам еще нужно выяснить, готов ли ночной вахтер здания, где находится фирма Хинкли, подтвердить алиби остальных двоих. Но я уверена, что он все подтвердит. Хотя бы из преданности одному из партнеров фирмы. Наверняка он будет клясться и божиться, что Хинкли и Морфилд сидели в конторе до глубокой ночи. – Думаю, нам все равно нужно будет съездить туда, – сказала я. – Уверена, что мы что-нибудь придумаем. – Признаюсь, что некоторое время назад я чуть было не отказалась от этого дела. Но ты права – раз мы уже продвинулись так далеко, нам негоже отступать. Поскольку у достопочтенного Джемса Стэнсбриджа так и не появилось алиби, мне бы хотелось узнать о нем побольше. Немного позже я протелефонирую инспектору Сандерленду домой и попрошу его разузнать, что к чему. Что же до остальных двоих, то я повторяю: Гордон Хорден наверняка скажет нам только то, что ему велели сказать его хозяева. Судя по всему, каждый наш ход становится известен им еще до того, как мы его предпринимаем, так что не сомневаюсь – они предвосхитили и этот наш шаг. – Возможно, сам этот ночной вахтер и в самом деле будет говорить только то, что ему велели, – согласилась я, – но готова поспорить, что вахтеры ведут журнал, в котором отмечается приход и уход каждого из тех, кто работает в этой фирме. Нам просто нужно пойти на хитрость. Ничего сложного. Мы делали это и раньше. – В Стамбуле? – В Стамбуле, – подтвердила я. – Ну что, выманим его в восемь, дав ему время как следует расслабиться? – Да. Я по-прежнему недовольна сегодняшним поворотом событий, но мы доведем дело до конца. Я переоденусь и сразу же пойду в студию. Не могла бы ты чуть попозже принести мне туда кофе и сэндвичей? – Разумеется, – сказала я. – Сейчас я все приготовлю. * * * В самом начале девятого мы остановили авто на Смолл-стрит, и я спрыгнула на мостовую. Леди Хардкасл подождала, когда я сниму перчатки с крагами и защитные очки и сменю ботинки на парусиновые туфли на резиновой подошве, затем отъехала и свернула за угол, на Корн-стрит. Я услышала, как она заглушила мотор, и поняла, что она остановилась перед парадной дверью фирмы «Черн, Уайтинг, Хинкли и Паффет».