Симона пожала плечами. — Знаете, к тому давно шло. Робера я интересовала примерно в той же степени, что и он меня. — То есть никак? — Совсем. Мне интересно целительство, медицина, травы и алхимия, а Робер твердо уверен, что женщина должна думать о муже, доме и детях, а не о лечении рассеянного склероза. Знаете, о нем все говорят, какой он порядочный, честный, какой у него постоянный характер… А на мой взгляд, он попросту лишен каких-либо человеческих черт! — Она перевела дух и закончила: — О свадьбе сговорились наши родители, когда мне было десять, а Роберу четырнадцать. Как вы понимаете, нам тогда этот вопрос был решительно неинтересен. — По вашему мнению, мог ли шевалье де Бренвиль быть настолько раздосадован расторжением помолвки, чтобы… — Устроить поджог? — перебила меня Симона. — Вряд ли. Это не соответствовало бы его представлениям о правильном поведении. «Ну, пожалуй, в мои представления о правильном поведении это тоже не вписалось бы», — подумала я, но воздержалась от того, чтобы произнести вслух. — Хорошо… Тогда расскажите мне, кто жил в сгоревшем флигеле раньше, кого поселили туда в этот раз, ну и вообще о гостях. Задумавшись, Симона крутила на пальце университетское кольцо, судя по золоту, оправляющему черную яшму, она окончила университет в Руане одной из первых. Наконец девушка вздохнула и начала рассказывать: — Когда-то в том флигеле жил мой прадед Ролан ла Мезьер. Он был магом, целителем и умер во время эпидемии болотной лихорадки, истратив полностью свой резерв на лечение горожан. Мне было тогда года четыре, но я хорошо его помню. И помню тот корабль, он пришел откуда-то с Черного континента в порт Руана, и на его борту приплыла болезнь. Тропическая форма с самой высокой смертностью. Потом, много позже, я узнала, что прадед винил себя в появлении лихорадки, потому что именно ему капитан этого корабля привез какую-то посылку. Нет. — Она верно истолковала мой жест и покачала головой в ответ. — Нет, я не знаю, что в ней было. Как я уже сказала, мне было всего четыре года, и родители изо всех сил старались мне не рассказывать о жизни и смерти прадеда. Особенно о смерти. — Выходит, мы можем предположить, что некий предмет — артефакт, книга или нечто, доставленное вашему прадеду двадцать лет назад, все это время было спрятано во флигеле, а сейчас кто-то решил это загадочное нечто достать? — спросила я, не скрывая скепсиса. — Мы не знаем, что это было, что же тут предположишь? — ответила Симона. — Понятно. Ну а дальше? — Дальше… После смерти прадеда флигель закрыли, и довольно долго он пустовал. Когда моему старшему брату Мишелю исполнилось двадцать, ему отдали этот дом, но он совсем недолго им пользовался, его приняли в гвардию, и он уехал. Меня не было здесь шесть лет, только на каникулы приезжала, так что точно я не знаю, но вроде бы никто постоянно во флигеле не жил, только если приезжало много гостей. Нет, не знаю. Это надо у госпожи Пафф спросить, у экономки. Я защитила диплом и вернулась домой около месяца назад. Гости… Около тридцати человек, по-моему. На мой день рождения в этот раз пригласили родню и нескольких близких соседей, никакого бала, просто вечер для своих. Во флигеле поселили друзей из Лютеции и из Ренна, их шестеро, были заняты три спальни. — Хорошо… Спасибо, мадемуазель ла Мезьер, это может быть интересно. Я так понимаю, экономка сейчас занята с вашей матушкой? В ответ девушка только махнула рукой. — Не думаю, чтобы они разговаривали больше десяти минут. Мама стала очень быстро уставать с тех пор, как заболела. Пока удается поддерживать ее магически, но не знаю, надолго ли это… Пойдемте, я провожу вас к госпоже Пафф. Экономка перебирала простыни в бельевой кладовке, как и предполагала Симона, одна. Девушка сказала ей строго: — Госпожа Пафф, нужно, чтобы вы ответили на вопросы коммандера Редфилд. Это очень важно! Не поднимая головы, толстуха пробурчала что-то себе под нос, я расслышала лишь неопределенные предположения о том, каким образом такая фифа, как я, могла добраться до звания коммандера. — Госпожа Пафф! — Симона повысила голос. — А бельем кто заниматься будет, ваш разлюбезный Арфель? — оторвалась та от своего почтенного занятия. — Или он станет простыни чинить? Вот, глядите, прохудилась! И она ткнула почти в нос молодой хозяйке кусок ткани, в самом деле с дырой. — Ну вот что! — Симона выпрямилась и отчеканила: — Еще один такой жест, и можете считать себя уволенной! Подготовьте расходные книги, я их проверю… через полчаса. А простыню я уж как-нибудь куплю новую! Она развернулась и вышла из кладовой, удержавшись от того, чтобы хлопнуть дверью. Мне уже было понятно, что добром я от этой женщины ответов не дождусь, но попробовать надо. Я присела на стоявший тут же высокий деревянный ларь и вежливо сказала: — Я не задержу вас надолго, госпожа Пафф! Сами видите, какое неприятное это дело с пожаром, надо разобраться в нем поскорее. Отбросив драную простыню, экономка уперла руки в пышные бока и уставилась на меня. — Ну? — Расскажите мне, кто обычно жил в сгоревшем домике? — Никто не жил, вот как! Никто! Потому что как мастер Миш уехал, так и закрыли двери, даже я туда не ходила. — Так там, наверное, и мебели никакой не было, как же туда гостей поселили? — Чего это там не было? Двадцать лет назад господин Ролан помер, так после него все и осталось — и спальня, и кабинет, все обставлено как надо. Ее густой нормандский выговор отлично дополнял агрессивную манеру речи. Так что голова у меня заболела быстро. Тем не менее мне удалось вытянуть из госпожи Пафф кое-какие полезные сведения, после чего я отправилась искать своих помощников и думать. Анри все еще был в конюшне, как сообщила мне Валери, а ей достался для потрошения дворецкий, и сейчас она сидела, старательно глядя в сторону, пока я читала ее записи в блокноте со страницами в клеточку. Аккуратные круглые буквы нет-нет да и сползали с отведенной им строки, и это значило, что Арфель сказал что-то, что показалось девушке важным. Или лживым. Или странным. Я поняла, что отвлеклась, встряхнула головой и принялась читать заново: «Дворецкий, служит в имении Ла Мезьер более тридцати лет. Когда-то был денщиком у майора ла Мезьера, когда тот служил в Бенине и Конго. Хозяина почитает, хозяйку жалеет, к сыну хозяев Мишелю относится с одобрением, поскольку тот служит в королевской гвардии. О Симоне говорил крайне мало и неохотно. С экономкой госпожой Пафф в контрах. По существу дела показал следующее: гости в основном приехали в имение накануне дня рождения мадемуазель Симоны 16 июня. Разместились: брат хозяйки Макс Тернболл с дамой Элизой Фонтенэ (не жена и никогда не будет) и сестра хозяина Мария де Торсонваль с мужем и двумя детьми — в уцелевшем флигеле, тетушка хозяина госпожа Фонтенак и сопровождающая ее компаньонка Мари Жюве — в доме, армейский друг хозяина граф Лаунвайт (один) — в доме, подруга хозяйки баронесса Луиза Пфальценфейтер (одна) — в доме. В сгоревшем здании жил господин Дурсо с женой, господин и госпожа Бренвиль, господин и госпожа Смит-Луазье. Флигель был закрыт и не использовался на протяжении последних восьми лет после поступления в армию Мишеля ла Мезьера. Накануне приезда гостей его проветрили, вымыли, повесили новые шторы, застелили кровати и поставили свежие цветы. Контролировала процесс госпожа Пафф, Арфель потом все проверил. Ничего, что могло бы навести на мысль о грядущих неприятностях, не было замечено. Маги в имении есть: граф Артур ла Мезьер — маг воздуха, Симона ла Мезьер — дипломированный целитель, садовник Жак Дормель — слабый маг жизни. Сам Арфель обладает очень небольшим резервом в магии земли и воды. После отъезда гостей, позавчера, флигель вновь был тщательно вымыт и заперт лично дворецким. Ключи постоянно лежат в шкафчике в кабинете экономки, но, поскольку кабинет не запирается, любой мог бы их взять, сделать слепок и заказать копию». Дочитав протокол, я взглянула на Валери. Девушка продолжала делать вид, что ей совершенно не важно мое мнение, и усиленно вглядывалась в пейзаж за окном. — Эй! — сказала я. — Все отлично. У меня уже есть теория преступления, но надо дождаться Анри и сверить показания. — Там сова, — внезапно сказала Валери и подбородком показала в сторону зарослей сирени. С трудом сдержав ругательство, я взглянула в окно. На кусте и в самом деле сидела большая пухлая птица, ее круглые глаза недоуменно глядели на дневной свет. — Разберемся, — буркнула я в ответ, отворачиваясь. — А если кое-кто мне не доверяет, может и сам заняться расследованием! Анри пришел, когда мы уже успели проголодаться, взглянуть на часы, помянуть тихим словом канувший в неизвестность обед и задуматься, на чьей стороне в противостоянии титанов находится здешняя кухарка. Иными словами, сочувствует ли она госпоже Пафф (и тогда прощай обед до самого ужина) или стоит за Арфеля, что оставляет нам шанс хотя бы на бутерброды. Ворвавшийся в отведенную нам гостиную Анри был весел, явно сыт и доволен жизнью. Взглянув на его невесту, я поняла, что ситуацию надо спасать, и требовательно протянула руку: — Давай! — Что? — оторопел Анри. — Протокол допроса, разумеется! — Так я это… не допрашивал… просто поговорил по-дружески… не записал пока, сейчас, минутку! Только с кристалла считать! — Тогда рассказывай своими словами, — приказала я и добавила мстительно: — А протокол потом напишешь! — Да особо и нечего рассказывать, — пожал он плечами. — У них конюшни и место, где стоят экипажи, разделены. Экипажи в недавно построенном сарае возле ворот и там же несколько жилых комнат. Конюшня и жилье для конюхов старой постройки, еще при прадеде нынешнего графа, — за главным домом в глубине сада. Водителя в Ла Мезьере нет, когда граф пользуется экипажем, он сам им управляет. Конюхов в поместье трое, я со всеми поговорил, но они ничего необычного не заметили. — А кто заметил? — Садовник. Праздник был в субботу. Часть приглашенных, тех, кто живет в Ренне или в соседних имениях, разъехались в тот же день ну или поздно ночью. А остальные были в Ла Мезьере до понедельника, то есть отправились по домам позавчера. — Так. И что? — Вчера рано утром садовник заметил на росе следы от боковой калитки к флигелю. — Значит, — медленно проговорила Валери, — кто-то ранним утром, пока все спали, прошел по саду, открыл дверь, разместил устройства для воспламенения и ушел. А где он взял ключ? — Да ту дверь можно шпилькой открыть, если постараться! — фыркнул Анри. — Ладно, предположим. А активация амулетов? Разве это можно сделать удаленно? — Можно, — кивнула я. — Есть формула отсроченного действия, правда, всего до двадцати четырех часов, но нашему поджигателю хватило. А теперь идите и добудьте нам кофе и хоть каких-то бутербродов. Иначе к ужину у меня останется только один ученик! Оба переглянулись, и Валери спросила: — Почему? — Потому что я кого-нибудь из вас съем!