Впрочем, это не мое дело, здесь у нас другие задачи. Как мы и договаривались, Валери опоздала к назначенному времени ужина, неловко извинялась и краснела. Извинения были приняты, и, чтобы показать свою расположенность к девушке, хозяева затеяли с ней длинную беседу о получаемом ею образовании. Тем временем я, чуть прикрыв глаза, включила магическое зрение и рассматривала особняк изнутри. Два огонька на кухне, один желтый, другой зеленовато-голубой. Человек и гоблин, то есть кухарка и, видимо, тот самый знаменитый повар. Несколько бледно-желтых огоньков по второму этажу двигаются быстро — горничные готовят спальни ко сну? Ага, а вот здесь, в левом, хозяйском, крыле кто-то не двигается. И светится не желтым, а серебристо-голубым. Вот готова поспорить на коробку лучшего трубочного табака против деревенской махорки, что это наша Франсуаза и что в ее предках не так давно отметились еще и эльфы. Кстати, а что граф и его супруга? Ну вот… как и следовало ожидать, ни у Клариссы, ни у ее мужа нет и следа эльфийской крови. Ни серебра, ни синевы, чистый здоровый желтый цвет, что лишь подтверждает нашу версию. Подали сыры: кусочки пармезана, сладковатая горгонзола дольче, пронизанный острыми сине-зелеными изгибами рокфор. Между ними располагались небольшие розетки с медом и горки орехов. Вино тоже сменили, и на столе появилась бутылка сотерна. Хм… Интересно, неужели это довольно редкое десертное вино теперь делают не только в Бордо, но и в Бургони? Что-то не помню я, чтобы мой давний знакомец Клемент-Лоран де Рикар планировал начать такой эксперимент. Смотрю на неприметную белую этикетку: нет, никаких неожиданностей, апелласьон Барсак. Бордо. Уважающий себя винодел, какими испокон веков были Рикары, не подал бы на стол вино своего прямого конкурента, а вот моему соседу напротив это решительно все равно. Мой взгляд поймал глаза Анри, и я указала на бутылку. Да-да, мой мальчик, я все вижу. Вижу и обдумываю. После ужина я вышла в сад покурить, поразмышлять, подождать. Села в беседке… От каких-то кустов, неразличимых в темноте, так пахло медом, пряностями, цветами, что аромат моего любимого табака «Peterson Old Clakamannshire» казался на этом фоне грубым и плоским, и я со вздохом отложила трубку. Звезды были крупными, словно рассыпалось жемчужное ожерелье, на дереве пробовала голос неизвестная мне птица, цветы благоухали, как кокетка перед балом, даже лучше… Я уже собралась было задуматься о смысле жизни, но в этот момент в комнате Валери зажегся свет. Ага, ну, значит, и мне пора присоединиться к компании. Девушка, поднявшаяся из кресла мне навстречу, была очень похожа на своего деда. Никуда не денешься, магически усиленное наследование фамильных черт — тонкий нос, большие темно-серые глаза под тяжелыми веками, высокие скулы, длинные мочки ушей… — Добрый вечер, госпожа баронесса! — Она присела в реверансе. — Добрый вечер, Франсуаза! Надеюсь, вы позволите называть вас так, в конце концов, я была знакома еще с вашим дедом. — Разумеется… Мы сели в кресла у камина, Валери устроилась на моем подлокотнике, а Анри расположился на мохнатой белой шкуре спиной к огню. — Итак, мои ученики немного просветили вас, что именно я намерена предложить? — Да… но разве я не опоздала учиться? Мне уже двадцать. — В академию принимают студентов любого возраста. Бывает ведь и так, что магия просыпается поздно. У меня был студент, который получил огненный дар в тридцать пять после удара молнии. Конечно, чем ты старше, тем тяжелее воспринимать новые навыки, но к вам это не относится. — Почему? — Если я правильно поняла, у вас дар сирены, так? В ответ она только кивнула, лицо зарозовело. — А можешь что-то сказать нам… тем голосом? — полюбопытствовала Валери. Франсуаза опять кивнула, закрыла глаза и произнесла несколько слов… Вот как бы это объяснить? Мне показалось, что слышать этот голос — самое большое счастье, какое может встретиться на пути, что я готова идти за этим волшебным звуком куда угодно и сколь угодно долго, лишь бы девушка говорила… Наваждение схлынуло. — Однако! Я даже не понял, что вы сказали! — восхищенно присвистнул Анри. — Слышал звук, но не смысл! Юная сирена опустила голову и судорожно вздохнула. — Да… Я знаю, что не должна им, этим голосом, пользоваться при ком-то, матушка мне запретила. Это неприлично… — Глупости какие! — рассердилась Валери. — Неприлично не пользоваться и преступно разбазаривать редкий дар! — Но… В этот момент раздался стук, и практически сразу же дверь распахнулась. На пороге стояла Кларисса Рикар. — Ох, прошу прощения, что беспокою, но мне показалось, что был какой-то шум. Вы ничего не заметили? Мы с Валери переглянулись, и я пожала плечами. — В вашем саду так поют соловьи, что ничего более услышать невозможно! Из темного угла возле камина раздалось еле слышное хихиканье. Ну да, разумеется, в короткое мгновение, пока дверь еще не открылась, Анри успел подхватить Франсуазу, затолкать в густую тень и прикрыться с ней вместе заклинанием невидимости. Я поднялась с кресла. — Если мы с моей ученицей можем чем-то вам помочь, дорогая Кларисса, вам стоит лишь сказать! Хозяйка дома промямлила невнятное извинение, спросила, все ли в наших комнатах в порядке, и, пожелав спокойной ночи, исчезла. Через пару томительных секунд Валери тихонько хрюкнула: — Госпожа профессор, надо спросить у вашего нового знакомца, местного садовника дядюшки Вургла, не досаждает ли им колорадский жук. — Зачем? — Да у вас было столько яда в голосе, что хватило бы на целое картофельное поле! Франсуаза непринужденно рассмеялась. — Ну хорошо, — резюмировала я. — Итак, дорогая юная леди, у вас есть две возможности. Вы можете уехать вместе с нами послезавтра утром, как и планировалось, до осени подготовиться к поступлению и с пятнадцатого сентября начать учиться. Второй вариант — готовиться самостоятельно и приехать в последних числах августа. — Вообще-то, вариантов три, — возразил Анри. — Третий — слушаться опекунов, и он довольно быстро сливается со вторым. — Что ты имеешь в виду? — То, что Франсуазу никто не выпустит. Ее мигом просватают за какого-нибудь соседа, а через год, с третьим совершеннолетием, неиспользуемый дар начнет стираться. — Я… — Голос девушки дрогнул, но договорила она вполне твердо: — Конечно, я поеду с вами. — Хорошо. Вы понимаете, что это — фактически бегство, и взять с собой любимого мишку и весь гардероб не получится? — Она кивнула, и я продолжила: — Мы припугнем Клариссу и ее супруга, но в эффективности этого воздействия уверенности у меня нет. Поэтому возьмите только самое необходимое, с остальным разберемся. — Госпожа Редфилд, почему вы это делаете? — Потому что у вас редкий дар, который надо развивать. Потому что любому разумному нужно помогать, дабы он занимался тем делом, к которому у него есть талант и желание. Потому что когда-нибудь вы точно так же вытащите из трудной ситуации слабого. Потому что вас хвалил дядюшка Вургл. Выбирайте причину, которая вам больше нравится! Когда Франсуаза выскользнула в коридор, я взглянула на часы и сказала: — Ну и какой вопрос теперь я должна вам задать? — Что будем делать с ненастоящим графом? — предположила Валери. Ее приятель помотал головой. — Не-а, с ними-то все ясно! Завтра придет ответ из геральдической палаты, далее каждый их шаг будет рассматриваться под увеличительным стеклом, да еще и его величество добавит… пару плюх. Этим людям не позавидуешь. — Тогда какой же? — Пойдем ли мы сегодня изучать заброшенный монастырь? — Правильно, Траси! — Я улыбнулась. — Десять минут вам на переодевание в темное и удобное, встречаемся в саду на южной дорожке. Южная дорожка привела нас к кустам, плотно посаженным вдоль высокой металлической решетки. — М-да… — Я с сожалением подумала об оставленных в комнате перчатках. — Ваши предложения, господа? — Через ворота нам не выйти. — Анри подошел к кустам вплотную. — Да и они на другом конце поместья, туда только идти минут двадцать. Должна быть калитка… — И хозяева любезно не запирают ее на ночь, чтобы гости могли прогуляться в полной темноте по буеракам, — подхватила Валери. «Они оба совершенно уверены, что я предложу выход, — подумала я. — И в то же время стараются найти его и сами… Хорошие дети, правильно, что я их взяла с собой!» — Ну-у… тогда вот так! — Анри пробормотал формулу воздушного мостика, добавив туда незнакомый мне элемент, и сделал жест активации. Повисло молчание, которое прервал вопрос Валери: — И что? Твои ступеньки и на солнце-то не видно, а в такой темноте мы с них мигом сверзимся! — Не вопрос! — И по щелчку пальцев призрачный зеленый свет пробежал по краям лесенки.