Князю я молюсь. Исцели, Аниос! Люби меня, Аниос! Узри меня, Аниос! Князь правды. Рева мало знала о Боге Просвещения, кроме того, что его последователи были странными. Говорили, Просвещенные братья делали странные зелья из крови жертв. Говорили, принц Стефан сделал свой рот кроваво-красным от этих зелий, и что они сделали его отчасти змеей. Говорили, его кожа была в чешуе, когда он был обнажен, и что его язык был раздвоен. Говорили, зелья делали его хитрее всех в Эстале, и он был самым жестоким. Рева все это считала смешным. Она почти стала сестрой Стефана, он казался нормальным мальчиком. Его любили не так, как Луку, Матиаса или остальных детей короля, и порой Стефан дулся, если его не звали играть, но она не видела в нем ничего необычного. Он был просто мальчишкой. Так она думала раньше. Теперь она не знала. Она уже ощутила жестокость его людей. — Что ты за менти? Снова девушка. Они сидели бок о бок, и Рева смогла рассмотреть ее черты. Рева часами шла с девушкой за спиной, слыша только ее голос. Порой она представляла, что с ней говорит Эмми, порой представляла тощую высокую девушку с яркими глазами. Она теперь увидела красивую девушку, и это удивило ее. Она и не думала, что простолюдинки могут быть красивыми, это было глупо с ее стороны. У девушки была золотая кожа и золотые волосы, словно ее создали из меда. Ее глаза были темно-карими с золотыми вкраплениями, а губы были полными. Она угадала насчет ярких глаз. Они оживляли ее лицо, делали девушку умной и хитрой. — Что? — выпалила Рева. — Что ты за вид? Ты не успела измениться, я не увидела. Напоминала… рептилию. Может, змею. Рева поежилась, подумав о Стефане. — Я не змея. — Тогда что ты? Рева вздохнула. — Не знаю. И не хочу знать. Я больше этого не сделаю. — Сделаешь, — сказала девушка. — Если выберешься из оков, — она подняла руки и тряхнула цепями. — Тебя тоже выгнали из города люди принца Стефана? Те шпионы чуют менти за версту. Это жутко, как по мне. После того, как они нападают на бедный город, сестры разбирают останки, избавляя мир от нас, — она замерла на миг и тряхнула головой, а потом продолжила, взяв себя в руки. — У тебя хорошее платье и сапоги. Наверное, ты — дочь лорда. Я никогда еще так не говорила с девушкой из богатой семьи. Знаешь… сидеть и говорить на равных. Я носила масло лорду Корену. Ты его знаешь? — Нет, — соврала Рева. Лорд Корен бывал при дворе, пока она там жила. Он был крупным мужчиной с восточного берега Кесталона. У него была пухлая дочь, которую он надеялся выдать за Луку или Альберто. — Я могу менять лицо, — сказала девушка. — Это мой дар менти. Стоит увидеть лицо, и я могу подумать и стать человеком. Мое тело меняется. Я почти становлюсь другой. Я притворялась конюхом, чтобы получать больше денег. Лорд Корен был так занят, что был готов покупать товары, а не посылать за ними человека. Говорили, что мальчикам он платит больше. Я изменила облик. Я получила лучшую цену, но он ущипнул меня за задницу, когда я уходила, — девушка смотрела на Реву, хихикая, но Рева не отреагировала, и смех утих. — Хорошо знать свой дар. Было время, когда я была растеряна. И мне это не нравилось. Я не понимала, что происходит, почему я меняюсь. Я смотрела в зеркало, видела себя не такой, как вчера. Моя мама выгоняла меня из дома, принимая за нарушителя. Она заперла за мной дверь, и я три дня пыталась понять, как измениться обратно. Мама даже сказала страже в городе, что путник украл ее дочь. — Кем ты стала? — Рева не слушала сперва, но ее затянула история. — Мужчиной, которого увидела в таверне, — сказала она, пожав плечами. — Не знаю, почему им. Думаю, он меня напугал, а потом приснился. И утром я была им. Тут Рева поняла, что не знает имени девушки, но боялась спросить. Она уже узнала ее историю. Когда Рева думала о дружбе, она сразу видела, как Эмми падает на землю от удара Валерии. А если она привяжется к этой девушке, и все так же закончится? А если она принесет девушке неудачу, как всем в ее жизни? Рева потерла живот и старалась не думать об этом. Ночью в лесу Дорвуд было мало света, кроме их огня. Сестры тихо пели, не оставляя оружие. Девушки засыпали, но Рева сидела и смотрела на тени меж деревьев. Ее глаза начали слипаться, а голова опускалась вперед. Но она не ложилась, она открывала глаза и следила за сестрой Валерией. И пока она боролась со сном, она видела силуэты, двигающиеся в тенях. — Как оно зовется? — шепнула Рева девушке. — Что? — ответила девушка, протирая глаза и зевая. — Место, куда нас ведут… работать. Как оно зовется? Она снова потерла глаза. — Сады Аниоса. Реву название не испугало. Сад был приятным местом. Красивым. Она хмуро посмотрела на цепи. Нет. Она не должна в это верить. Сестры казались не опасными, но были опаснее всех. Сад мог оказаться ужасным. Но она засыпала, и ей снился луг, где стояли они с Эмми, в ее разуме луг и был Садом Аниоса. Они бежали среди цветов, а утром ее щеки были мокрыми от слез. Девушки проснулись, сестры подняли их и повели по лесу беспорядочной шеренгой. Цепь от девушки впереди потянула Реву. Она все время дергала ее, и Рева старалась двигаться быстрее, пока не устала. Девушка за ней болтала уже меньше. Все спали ночью плохо. Их часто будили песни волков и сестер. Рева заставляла себя думать о движении ног. Она смотрела на ноги, на землю, чтобы не споткнуться. Она уже раз упала, это повалило еще двух девушек, ушибло ее шею, запястья и лодыжки из-за цепей. Больше она так не ошибется. Сестра Валерия была вечной угрозой, шла вдоль линии с жутким железным хлыстом. Порой сестра улыбалась, и Реве казалось, что она улыбается ей, хотя женщина толком на нее не смотрела. Рева не могла отвести взгляда от высокой мускулистой женщины. Она могла думать лишь о том, как Валерия вонзила нож в грудь Эмми. На платье сестры было коричневое страшное пятно, что когда-то было красным. И Рева все время туда смотрела. Хотя порой выли волки, они шли по лесу, и волки их не трогали. Рева думала о шагах, увидела, что тропа расширяется, а деревьев становится меньше. Они вышли из темного леса и заморгали от полуденного солнца. Он было ярким, но не грело. Девушки в цепях брели по холму с изумрудным пастбищем. Поле переходило в холм, а оттуда в долину фермы. Золотые колосья сменялись садами и оливковыми рощами. Акры земли были в долине, окружали строения. Рева с тяжелым сердцем смотрела на высокую ограду. Перед ними были врата из толстого дерева, как на юге крепости Несры. Дальше было видно двор в животных и людях и две высокие башни из камня. Сторожевые вышки. Огороженное здание было серым среди ярких полей. Это место было тюрьмой. Рабочей тюрьмой. Они подошли ближе, Рева увидела людей на полях, что собирали урожай, копали землю, срывали оливки. Девушки в цепях, и сестры наблюдали за работой с хлыстами на поясе. Одна девочка оглянулась на новеньких, вытерла грязь со лба. Сердце Ревы сжалось, девочка была такой юной. Не больше десяти. Хлыст ударил ее, и Рева содрогалась вместе с девочкой. Она прикусила губу, когда девочка закричала от боли. «Я — рабыня, — подумала она, — и узница. Они хотят поставить меня на колени». Это был не сад. Они прошли последние шаги. Она споткнулась и чуть не утащила девушек за собой. Девушка с медовыми волосами молчала, пока они проходили врата. Никто не шумел. В оковах были женщины, но стражами были мужчины с мечами на поясах и кольчугой за кожаной броней. Рева видела, как они повернулись к новым рабыням, и она видела, как они оценивают девушек. Она хотела домой. Впервые она захотела домой в башни Авалон на берегу Фиурин. В объятия мамы. Она хотела соленый воздух и свежую белую рыбу. Она хотела жаркое южное солнце на коже и острые камни утесов. Но она была здесь, с убийцами-сестрами и странными стражами. Когда врата закрылись за ней, паника поселилась в ее груди. 13 Стефан Стефан не сдерживал волнение, пока шел к комнате совета отца. Король вызвал его для отчета о местоположении Луки, но не в свою комнату, а в комнату совета. Стефана редко туда пускали. Там отец говорил с советниками, там Матиас сообщал королю о важном. Стефан редко говорил королю о важном. Он работал, в основном, над своим. Но раз Матиас был мертв… За большим столом было двенадцать стульев для советников короля Давэда. Матиас обычно сидел рядом с королем, так Стефан слышал. Но он расстроился, когда за столом оказался только его отец, которому слуга наливал вино в кубок через плечо. Комната пахла затхло, как лес, покрытый мхом. Стефан встал напротив отца и ждал команд. — Садись, — сказал король. Быть королем непросто. Король всегда был сначала королем, а потом отцом. Он не просил сына, а приказывал. Стефан всю жизнь слушал приказы, хотя теперь он знал, что однажды сам будет приказывать. Однажды у него будут свои сыновья, и он будет приказывать им, но не так, как его отец. — Есть новости о Луке? — король Давэд сделал глоток вина и указал слуге налить и Стефану. Стефан всегда отмечал, что у короля был кубок вина, когда он встречался с подданными, советниками и прочими, но он никогда не допивал. Он делал глоток, наливал советникам или гостям, но никогда не заканчивал свое вино. Стефан потягивал вино, стараясь не пролить его от нервов. — Мы нашли капитана корабля, что доставил Луку в Золотую бухту Зантоса. Аксил все устроил, Лука был скрыт как брат. Похоже, Аксил подготовил немного денег и вещей для этого. Думаю, можно сказать, что Аксил задумал и гибель Матиаса. Он может быть заодно с менти. Капитан сказал, что Лука едва стоял. — Он был при смерти, — проворчал король. — Так говорил целитель. Пауза. Ни Стефан, ни отец не ходили к Луке, когда того повалила лихорадка. Матиас, сестры Стефана и маленький Альберто ходили к Луке, но Стефан терпеть не мог слабость. Его отец мог быть таким же. — Где капитан? Я хочу с ним поговорить, — король указал на дверь. Кожа Стефана похолодела. Он не ожидал, что отец такое потребует. И теперь он был в комнате совета, король смотрел на него свысока, и он ощущал себя ужасно глупо. Почему он не угадал желания отца? В пещере с братом Миккелом все казалось так просто. Капитан должен умереть. — Мы… его тут нет, Ваше величество. Король сцепил пальцы и уперся локтями в стол, склонившись к Стефану. Это напомнило Стефану о размере его отца. Он был огромным, похожим на медведя, с широкими плечами и густой бородой. — Где он? — Брат Миккел решил, что его лучше сделать жертвой Аниосу. Он слишком много услышал… Он… Мы говорили о Зантосе, о Пепельных горах, где собрались мятежники менти. — Их нет! — завопил король. — Мы их уничтожили! — его кулак ударил по столу, Стефан старался не вздрагивать. — Поверить не могу в глупость собственного сына! Я тебе приказывал убивать информантов? — Нет, но… — Что я приказывал? — Отчет, но… — Отчет должен рассказывать сам человек, а не передавать ты. Он мог знать больше. Дурак! Дурак! Что подумают люди? Думаешь, найдутся еще информанты, если все узнают, что ты их убиваешь? А? — Нет, Ваше величество. Тишина давила. Стефан едва мог дышать. Пот выступил на лбу, и он хотел его вытереть, но не осмеливался. Он не мог двигаться. — Брат сказал тебе убить капитана? — спросил король. Теперь его голос был спокойнее, но все равно пугал Стефана. — Миккел предложил, но я согласился, Ваше величество, — Стефан пытался посмотреть отцу в глаза, но вместо этого смотрел на руки. — Пора перестать прятаться за этим братом. Он мне не нравится. Мне говорили, он — человек дисциплины, и я думал, что тебе такой нужен. Ты был непослушным, тебе нужна была твердая рука. Но теперь я вижу ошибку. Этот брат Миккел сделал из тебя фанатика. Его мысли об Аниосе до добра не доведут. Я хочу смерти или рабства менти не меньше тебя, но мне не нравятся твои методы, Стефан. Принцу это не идет. Это не мой способ, пора тебе научиться ему. — Да, Ваше величество, — Стефан и дальше смотрел на свои ладони, щеки пылали от пристального взгляда отца.