– Конечно, – пропела та, не моргая и следуя за Региной. Два ее шага назад – два шага двойника вперед. – Точнее, мы могли бы им стать, но ты все время упрямишься. Не хочешь принять свое истинное «я». Свою темную сторону. Вторая она бесшумной неторопливой поступью надвигалась на Регину, как змея подползает к жертве, чтобы в удобный момент кинуться на нее и убить, впрыснув в кровь смертоносный яд. – Что… О чем ты говоришь? – недоумевала Регина. – А ты еще не поняла? – театрально нахмурила брови вторая Регина. – В тебе всегда была эта тьма. Но ты отворачиваешься от нее. Притворяешься невинной и чистой, как первый снег. Но это не так. Чистых ведьм не бывает, Регина. У всех за спиной прячется тень. Из-за спины близнеца по земле поползли иссохшие корни, под ногами заклубился черный туман. Двойник продолжал идти прямо на нее. Регина отступала, пока не уперлась лопатками в шероховатый ствол древа. Она жадно обхватила его пальцами, ища защиты. Пути назад больше не было. – Ковен давно прогнил в своих пороках, – говорила Регина-близнец, сверкая синими глазами в полумраке. – Система Трибунала шатка и непродуманна. Вас сдерживают, не дают развить потенциал, используют на благо… Чего? Кого? Человечества, с которым вам же приказали оборвать все связи? Люди сторонятся вас, боятся и по сей день не готовы принять в свое общество. Зачем, зачем нужны такие жертвы? Ты можешь гораздо больше. На какой-то миг Регина осознала, что двойник озвучил ее собственные мысли. Разве не думала она об этом, впервые осознав, насколько жестоки и стары основы, на которых зиждется ковен? Не о том ли твердила ей Кэссиди, заключенная в ведьмовскую тюрьму с самого рождения? – Освободись от гнета ковена. Откройся мне. На этих словах голос второй Регины исказился. Совсем чуть-чуть, на пару тонов. Но этого было достаточно, чтобы понять, кто перед ней на самом деле. – Ты – не я, – замотала Регина головой, смаргивая выступившие слезы. – Кто же тогда? – спросила лже-Регина улыбаясь. Голос принадлежал уже не ей. Чему-то нечеловеческому, жуткому. – Ну же, скажи! – Ты – не я! – закричала Регина и вскинула вперед руки – двойника тут же отбросило в кусты. Она часто-часто задышала, осматриваясь во тьме. Близнеца нигде не было. Тут со всех сторон на Регину обрушился его смех. Темный смеялся дерзко, раскатисто. Глубокий голос его эхом отражался от деревьев, давил своей силой, заглушал ее мысли. Он продолжал играть с ней в свои дьявольские игры. «Будь моей, Регина, – услышала она прямо в своей голове. – Откройся мне. И вместе мы изменим этот мир под себя». – Убирайся вон из моей головы! – закричала Регина, сжимая виски до боли. Пусть они лопнут, расколются как яичная скорлупа, лишь бы только ужасный голос исчез, оставил ее в покое… Но вместо этого вокруг нее вспыхнул огонь. Маленькими очагами он возникал то тут, то там, и вскоре вся опушка леса вместе с Региной была объята огненным кольцом. Она была в ловушке. «Я никогда тебя не покину, Регина. Но тебе нужно сгореть, чтобы возродиться из пепла новой ведьмой, полной могущества». Пламя разгоралось все сильнее, кольцо огня сжималось. Регина упала на колени, не чувствуя ног и сил. Паника завладевала ее телом, разумом, но она устала быть жертвой. Пора было дать мерзавцу достойный отпор, показать, что здесь он не хозяин и не имеет над ней власти. Собравшись с остатками своего мужества, она зашептала молитву, которой учила ее еще мама, заставляя читать перед сном: «Свет Луны, в меня входящий, Всяку тварь вокруг слепящий, Яви мне дух животворящий И разгони ночную тьму…» «Тебе не избежать своей судьбы, Регина», – продолжал нашептывать голос. Но Регина его не слушала, а лишь повторяла магические слова все громче, пока голос ее не зазвенел на весь лес, пока не заглушил его раскатистый потусторонний смех. Огонь подступил уже вплотную к ней, коптил ее черные волосы, покусывал руки. «Яви мне дух животворящий И разгони ночную тьму!» Мощный столп силы вырвался из нее. Огонь вспыхнул в последний раз, подняв языки пламени до самых небес, и испарился, будто его и не было. Нестерпимый жар исчез, и Регина осмелилась открыть глаза. Она сидела на опушке, залитой солнцем, деревья бросали на нее защитную тень, в кустах терновника пели птицы. Регина потрогала свои волосы – от них еще пахло гарью, но сама она была цела и невредима. Жуткий голос врага наконец-то стих и покинул ее голову. Вокруг царило умиротворение. Задней мыслью она припоминала, что ей нужно куда-то идти, но покидать поляну совсем не хотелось. Здесь было так безмятежно, так тихо… – Регина? Голос матери заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Она обернулась и увидела родное доброе лицо Гвендолин. – Великий Дух… Мама! Регина ринулась к ней в объятия. Мать обняла ее крепко-крепко, а Регине показалось, что они никогда и не расставались. На секунду она испугалась, что как только оторвется от нее, мама вновь обернется кем-то другим, чужим – или это Темный продолжает мучить ее. Но все страхи отпали, когда от воротника матери послышался отчетливый запах лавандового масла. – Я так скучаю, родная, – Гвендолин погладила ее по черным шелковистым волосам. От нежных прикосновений Регине хотелось воском растечься на траве. – Я знаю, знаю, – ответила она. – Я тоже. Мне тебя не хватает… «Нужно уходить». Неприятное озарение вызвало нестерпимую горечь во рту. Или то была белладонна? В голове вихрем пронеслись мутноватые картинки, и Регина с сожалением вспомнила, где находится: мир вокруг был нереален и существовал лишь внутри ее сознания. Мама, стоящая перед ней, – лишь образ из прошлого, хрупкое воспоминание, которое не хотелось отпускать, как последнюю ниточку, что связывала Регину с самой собой. С трудом внимая голосу разума, она разомкнула объятия и смахнула слезы с лица тыльной стороной ладони. – Куда ты, девочка? – спросила заботливо Гвендолин. – Прости, мама, – шмыгнула Регина, отступая. – Мне нужно идти. – Я всегда буду с тобой, – нежно пропела ей мама на прощание. Она сверкала в лучах солнца, словно ангел, спустившийся на землю. Регина подошла к кустам, где ее заботливо подхватили чужие руки и перенесли в другой мир. Реальный. Где мамы не было рядом. Она открыла глаза и попыталась понять, где теперь находится: ее вновь обступили сырые каменные стены подвала, а сверху над ней нависла Эдана. Карие глаза ее сверкали, на лице блуждала довольная улыбка. – Получилось? – спросила она Регину, едва-едва отошедшую от дурманного снадобья. – Вроде бы… Эдана быстро отстегнула ее от стола и, когда Регина размяла затекшие запястья, заботливо обняла. – Ты справилась, – почти шепотом произнесла ведьма. От ее волос приятно пахло вишневым деревом. – Теперь он тебя не получит. Регина выдавила улыбку и поняла, что должной радости не испытывает. Вместо положенного ликования, она ощущала гнетущее опустошение внутри, будто большой кусок выдрали из нее наживую. К собственному ужасу, она всего на одно мгновение допустила мысль: что случится, если однажды, ведомая сладкими речами духа Пустоты, темная Регина возьмет над ней верх? Глава 17 Все с того дня пошло наперекосяк. Хрупкие тонкие нити, которые Регина трепетно протягивала между собой и остальными, безнадежно рвались, одна из другой. Только войдя в их с Кэссиди комнату и встретившись с ней нос к носу, она сразу поняла: что-то не так. Что-то порушилось между ними, едва успев начаться. Кэссиди впилась в Регину ледяным взглядом, тряхнула огненными кудрями и молча вышла за порог, не желая вести с ней диалогов. Сердце Регины судорожно сжалось, из горла вырвался горестный вздох. Инцидент на занятии не прошел бесследно. Глупо было теперь надеяться, что об этом когда-нибудь забудут. С того дня, где бы Регина ни столкнулась с Кэсс, та упрямо отводила взгляд и торопилась скрыться, явно ее избегая. В столовой поймать ее было невозможно, да и не скажешь ничего, когда вокруг столько нежелательных слушателей. В комнату Кэссиди возвращалась поздно, солнце уже сменялось луной на небе, а Регина к тому моменту от усталости ожидания проваливалась в сон. В одну из последних ночей рыжая соседка и вовсе не вернулась: с полок исчезли ее личные вещи, кровать опустела, клетка с вороном пропала. Подруга не желала не только говорить с ней, но и даже находиться в пределах одной комнаты. Сердце Регины раскололось. На занятиях и вовсе было не до разговоров: старейшины требовали ее безраздельного внимания и максимальной концентрации. Только голова ее забилась ненужными, ядовитыми мыслями. Они отравляли ее, изгоняли последние остатки сил и веры, оттого Регина виделась себе сплошным разочарованием, а не ведьмой. Она себя ненавидела. Все вокруг давило, угнетало, ведьмы отторгали ее общество всеми силами, с опаской и ненавистью поглядывая на нее при любом удобном случае. Так и сейчас, пока сидела в столовой, Регина ловила недоверчивые взгляды тех, кто располагался поодаль от нее. Кусок не лез в горло с самого утра, и Регина, подавляя чувство тошноты, отставила от себя корзинку с еще тепленькими сырными булочками. И встретилась взглядом с Эвелин, вдруг присевшей прямо напротив нее. – Как все прошло с Керидвеной? – спросила та, беря из корзинки одну из отвергнутых Региной булочек. Она откусила ароматную мякоть, и ее челюсти заходили ходуном. Удивительно, что святоша Эвелин осмелилась заговорить с Региной, вопреки общественному порицанию. – Все хорошо, – соврала Регина, не собираясь посвящать кого-либо в подробности своих проблем, и спешно перевела тему: – Как дела у Кайдена? О нем ничего не слышно с того самого дня, как мы виделись в последний раз. Лицо Эвелин омрачилось и потускнело. – Он совсем отбился от рук, – печально вздохнула Эвелин, отпивая чай из чашки. – Мы стали часто ссориться, и это меня огорчает. Знаю, я ему не мать, и потому никак не могла найти нужных рычагов давления. Что бы я ни делала, ни говорила, он все равно продолжал… ну… совершать вылазки к людям. Регина молча слушала, решив лишний раз не напоминать, что невольно поучаствовала в такой вылазке. Еще свеж был аромат навоза и сена, доставшихся ей в наказание. – Я пригрозила ему, что все расскажу отцу. Ты с ним уже имела счастье лично встретиться, – напомнила Эвелин как будто нарочно, отчего Регина насупилась. – Я хотела, чтобы это раз и навсегда прекратилось, а Кайден бросил заниматься ерундой и не нарушал данных клану клятв. Понимаешь, он весьма талантливый и способный колдун, было бы обидно вот так променять свои силы, дарованные Великим Духом, на мир людей. Быть там никем. Я долго успокаивала себя, что это пройдет, что это юношеские гормоны бунтуют. Но Кайден не перестал, не послушался. Мало ему было первого наказания, так он решил окончательно разбить отцу сердце… – Что именно он натворил? – Это все Брендан. С ним давно все неладно, но Кайден сам виноват, что оказался втянут в его интриги, никто ведь его за язык не тянул… Регине вспомнился парень с кудрявой шевелюрой, о чем-то шептавшийся с Кайденом у камина.