Позади уже вовсю звенела веселая музыка. Девушки дорвались до долгожданных бесед с мальчишками, игриво накручивая волосы на пальцы, а Регина все бродила по поляне, протискиваясь между ведьмами и друидами, выискивала его лицо. Но вот чужие спины расступились и явили ей желанного. Кайден прибыл последним и шел в сопровождении отца, опиравшегося на длинную трость. Увидев молодого друида, Регина не сдержала улыбки. Он сразу поймал ее взгляд и улыбнулся в ответ, мгновенно просветлев. Отец что-то шепнул ему на ухо и отошел поздороваться со старейшинами. Регина стояла, как вкопанная, боясь приблизиться хотя бы на один шаг, но Кайден подошел сам, преодолевая расстояние плавно, будто плывя по воздуху. Или только Регине так казалось, захмелевшей от весны? Он стоял теперь так близко, что она ощущала на себе тепло его дыхания. Воспоминание о прощальном поцелуе кольнуло Регину изнутри, заставив тут же покраснеть. Великая Мать, только бы он не вспомнил… – Здравствуй, – первым нарушил молчание Кайден, продолжая улыбаться. В улыбке этой не было ни смущения, ни напряжения, будто не знавало его лицо обжигающих ударов плетей, а сердце – жестокости отца. – Привет, – ответила Регина и почувствовала, что губы ее дрогнули. – Я думала, ты уже не придешь. – Отец и правда поначалу запретил мне участвовать в праздничных гуляниях, – Кайден провел рукой по волосам, встряхнув вьющиеся локоны. – Но в итоге передумал. Как ты? – Это я должна спросить тебя, – возразила она. В памяти еще были свежи разбитые губы Кайдена и синюшные кровоподтеки, но сейчас он выглядел вполне здоровым и бодрым. – Тебя хотя бы подлечили, когда ты вернулся домой? Кайден помотал головой. – Нет, виновному не полагается никакого снисхождения. Это все ерунда, просто царапины, не беспокойся. Да и прошло так много времени, что все позабылось. Регине на ум пришли слова Эданы о незаживающих шрамах. Раны на лице залечило время, но что или кто исцелит те, что остались в душе? – Я рада, что ты в порядке, – искренне призналась Регина. Кайден хотел что-то ответить, но его окрикнул Альтамир. – Кайден, подойди к нам на минутку, есть разговор. – Старик махнул рукой, подзывая сына. Друид извинился и отошел в сторону, а Регина чуть не щелкнула себя по лбу за свое скромное немногословие. Когда слова так нужны и важны, они все время куда-то пропадают, теряются в черных дырах косноязычия. Будучи предоставлена самой себе, Регина разгуливала среди веселившихся: многие уже разделились по парам и танцевали, другие же стояли в сторонке и болтали о всякой чепухе. Иногда предмет разговора не так уж и важен; куда важнее просто знать, что ты не одинок. Но единственный, с кем сейчас хотелось говорить, был нагло оторван от нее, а потому Регина скромно притулилась у праздничного стола, сев поверх скатерти. Тут на поляну вышла Керидвена в длинном молочно-белом платье прямого кроя с сидящей на плече сипухой. Глава ковена зычно проговорила: – Ведьмы и друиды, девушки и юноши, мужчины и женщины! Сегодня мы встречаем славный праздник Белтайн – праздник весны, нового рождения. Пусть же сегодня Великий дух спляшет среди нас и повеселится за нашим столом! Пейте, ешьте, веселитесь и, конечно же, танцуйте, друзья, танцуйте, пока ноги не перестанут вас держать. А после – голосуйте за ту девушку и того юношу, кто сплясал лучше всех, чтобы наречь их Королевой и Королем этого славного цветущего Мая! Над поляной пронесся шумный хор аплодисментов, и музыка взорвалась мажорными всплесками волынки и скрипки. Все, кто оставался не у дел, быстренько отыскали себе пару, втаскивая за руку в толпу, и вскоре вокруг шеста образовался широкий хоровод. Статная Имоджин оставила флейту и успела вбежать в танцующий круг, прежде чем он замкнулся. Скромная Фианна, залившись краской, бежала под руку с темноволосым друидом. Эвелин скрылась по другую сторону хоровода, встряхнув светлой гривой коротких волос. И тут рыжее огниво всколыхнулось перед взором Регины – в хоровод ворвалась развеселая Кэссиди, увлекая за собой симпатичного высокого колдуна. Сегодня она была по-особенному прекрасна: в пламенную путаницу кудрей были вплетены луговые цветы, белое кружевное платье летело по ветру, открывая упругие бледные ноги. На веснушчатом лице плясала искренняя улыбка, полная беззаботности, как если бы она была влюблена сегодня во весь мир. На миг, всего на миг, Регине почудилось, что Кэсс посмотрела на нее, и даже тогда губы красавицы не спрятали этой радости, и не отвернула она своего лица. Глаза искрились в солнечных лучах и слали ей привет. На душе у Регины сразу потеплело, а за спиной даром что не выросли крылья. Сегодня ей хотелось воспарить птицей в небо и забыть обо всех невзгодах. Внезапно в хоровод влился и Кайден. Рубаха на нем успела вымокнуть от плясок. Кайден так и светился радостью и задором, ноги отбивали чечетку под ритм кельтского фолка. Слева от него бежала под руку золотовласая Анхелика, заливаясь смехом и едва поспевая за остальными. Ревность легонько уколола сердце Регины розовым шипом, но пришлось стерпеть, ведь ей никто не принадлежал и в любви не клялся. Регина мечтательно смотрела то на пушистые облака, проплывавшие над головой, то на молодежь, все быстрее и быстрее бегущую вокруг шеста. Пока набирала темп музыка, а танцующие стаптывали босые ноги в кровь, Эдана прошлась по всем остальным и раздала маленькие листки пергамента. – Просто подумай о достойных победы, – сказала Эдана, вручив Регине лист, – и их имена сами проявятся. Не успела ведьма далеко уйти, как Регина уже знала, чьи имена выведет на листе невидимая рука мысли. Она снова выхватила в хороводе босые ножки Кэссиди, залюбовалась ее легкостью и грацией и взглянула на лист пергамента в руках. Медленно, красивым росчерком на нем вырисовывалась буква «К». Тут кто-то плюхнулся рядом с ней на стол и отвлек от гипнотического появления букв. В нос Регине ударил терпкий запах пота и можжевельника. – Почему не танцуешь? – спросил Кайден и взял со стола ягодку черешни. – Из меня никудышная плясунья, уж поверь на слово, – отмахнулась Регина, хотя на деле попросту боялась, что ее насмерть затопчут. Кайден выплюнул косточку высоко в воздух, а затем уставился на пергамент в руках Регины. – Скажешь, за кого проголосовала? – За Кэссиди. И конечно же, за твою скромную персону, – призналась Регина и испытующе посмотрела на Кайдена. Тот мгновенно просиял. – Я польщен. Однако меня не выберут: хоть я и сын Верховного Друида, на мне теперь позорное клеймо. А вот Кэссиди – выскочка, ни за что бы ей свой голос не отдал. Регина шуточно притворилась, что ей невероятно больно от его слов. – Да что же между вами произошло, раз вы так друг друга не выносите? Кайден закатил глаза и скрестил руки. – Когда я первый раз увидел ее, маленьким еще юнцом, бесстыдно пялясь из-за забора, то подумал: Великий дух, как она прекрасна! Эти рыжие кудри, топорщащиеся во все стороны, глаза цвета мха, россыпь пестрых веснушек на лице и эта вечная ухмылочка, словно все вокруг вызывало у нее раздражение. Я часто прибегал к замку и наблюдал за ней, надеясь, что Кэссиди не заметит моего присутствия, но, будто назло, она однажды вдруг резко повернула ко мне голову. Я, не в силах оторваться или убежать, только глупо улыбнулся, как бы приветствуя ее и не скрывая своего восхищения, и ждал, что она улыбнется мне и махнет рукой. Но вместо этого Кэссиди вздернула одну бровь и нахально бросила мне: «Чего уставился?» Все внутри меня так и рухнуло с треском. – На этом моменте Регина в голос рассмеялась. Все это было так похоже на Кэссиди, которую она знала. – В голосе ее было столько брезгливости, столько яда… Вот тогда-то я ее и возненавидел всей душой. – Кайден рассмеялся грудным смехом. – Кэссиди самодовольно отвернулась и пошла к замку, а я, помню, надул губы и побрел, злой, в свою деревню, поклявшись, что никогда больше на нее не взгляну. Регина улыбалась до самих ушей. Удивительно, как по-разному два человека могут смотреть на третьего. Один видит лишь недостатки, второй же, напротив, старается их не замечать. Сердце Регины противно заныло. Она скучала по подруге, и думать об их размолвке было невыносимо. Даже несмотря на преподнесенный Регине подарок, Кэсс так и не вернулась в их комнату. Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Регина спросила с издевкой: – Если не Кэсс, то кто же тогда достоин твоего выбора, о господин Де Надан? – Анхелика, например, вполне достойная кандидатура. – Кайден кивнул в сторону смеющейся ведьмы, чьи золотистые локоны светились в лучах солнца. – Но, если б ты станцевала сегодня, я, возможно, проголосовал бы за тебя. Регина усмехнулась и толкнула Кайдена плечом. Вдруг лист пергамента вырвался из ее ладоней. Сначала Регина машинально пыталась его поймать, но порыв ветра унес его на другой конец поляны, прямо к Эдане в корзинку, и Регина догадалась, что скоро подведут итоги. Кайден повернул к ней лицо, и взгляд их вдруг встретился. Регинино сердце болезненно екнуло. Кайден чего-то настойчиво выискивал в синеве ее глаз, в малиновом бархате губ. – Знаешь, а я ведь принес тебе подарок, – сказал он так, словно бы чуть не забыл о чем-то важном. Его рука скользнула в карман брюк и достала что-то. – Вот, держи, это твой талисман. Помнишь, я сказал, что у каждого он должен быть? Теперь тебя будет охранять вездесущий ворон. Он протянул Регине ожерелье из нанизанных на прочную нитку бусинок из речной гальки, где посередине было закреплено воронье перо. Кайден надел украшение ей на шею, и сделал это так просто, без лишних волнений, что Регина прониклась завистью. Почему же чувства даются ей так нелегко? – Очень неожиданно, – пробормотала она, поправляя перо, свисающее поверх лифа платья. – Спасибо. Между ними повисло неловкое молчание. Под внимательным взглядом друида Регина вконец растерялась и в паническом припадке брякнула первое, что пришло в голову: – Кажется, ты хотел, чтоб я станцевала? – и, смеясь, потащила его в хоровод, бегущий уже так быстро, что размывались фигуры танцующих. Вместе они плясали с остальными до самой темноты. Королем Мая по итогам голосования Кайден и вправду не стал, равно как и Кэссиди – Королевой: их места заняли Анхелика, раздувшаяся от гордости, и рыжеволосый юноша, которого звали Бранном. Но кому это важно, когда твоя ладонь покоится в чужой теплой ладони, а сердца отбивают ритм в унисон? Вокруг сгущались лиловые сумерки. Черные крылья парили по жаркому воздуху, а внизу простиралась пустошь саванны, выжженной беспощадным солнцем. Заметив тянущуюся ввысь сизую нить дыма, Айна устремилась к земле. Взмахнула крыльями в последний раз – и обернулась девушкой, коснувшись ногами земной тверди. Ведьма преодолела множество миль, будучи птицей, и тело ее гудело и ныло от глухой мышечной боли. В который раз за прошедшие столетия Айна горько жалела, что нельзя наколдовать дверь в место, которого никогда воочию не видел. Айна раздвинула ветви сухого кустарника и вошла на обжитую территорию народа банту, хранившего запретное, казалось, давно утерянное знание. Несмотря на поздний час, в поселении еще кипела жизнь. Туда-сюда сновали почти нагие женщины, чьи бедра были прикрыты кусками плетеной ткани, мужчины сидели вокруг большого костра и говорили на неведомом Айне языке, состоящем из причмокивающих звуков и проглоченных согласных. Один из мужчин, заметив белокожую незнакомку из далеких земель, вскочил с места и воинственно выставил в ее сторону длинное копье. Айна поспешила примирительно вскинуть руки, не торопясь доводить до кровопролития. Она медленно подошла ближе и, ловя настороженные, недружелюбные взгляды других мужчин, спросила, отчеканивая каждое слово: – Мне нужен ваш колдун. Реакции на ее вопрос не поступило. Разумеется, людям из племени банту было незнакомо ее наречие, а слова, произнесенные ею, не несли никакого смысла. Мужчины непонимающе перекинулись взглядами и цокнули языками. – Колдун, – повторила Айна. – Maleficia. К костру стали стекаться остальные жители племени, посверкивая удивленными глазами. Айна предприняла последнюю попытку, изобразив в воздухе колдовство изящными движениями пальцев. До темнокожего мужчины, стоявшего перед ней, наконец, дошел смысл ее послания, и он коротко изрек: – Ологбон, – он указал рукой в конец поселения. – Ологбон! Мужчина провел Айну до самой хижины, только не учтивости ради, а из соображений безопасности, ибо не выпускал из рук острого копья и попутно бросал на ведьму косые недоверчивые взгляды. Достигнув места назначения, Айна с благодарностью поклонилась проводнику и вошла в хижину, дверью которой служила занавесь из сухих прутьев. В нос ей сразу ударил запах африканских пряностей, накуренного дыма и жженого дерева. Судя по всему, совсем недавно местный колдун проводил свои таинства – в воздухе все еще витала белесая дымчатая взвесь. Сквозь нее Айна разглядела старика, который сидел на оборудованном спальном месте и что-то сосредоточенно толок пестом в глиняной чашке. Айна присела на колени подле него. Старик поднял спокойное лицо и взглянул на нее. Темная кожа его была испещрена морщинами – дорожками прожитых лет. Черные глаза едва виднелись под кустистыми, чуть седыми бровями, а уши растягивали терракотовые диски. Старик раскрыл рот и прошамкал нечто на своем племенном наречии, чего Айна, разумеется, понять не смогла. – Мне твой язык незнаком, – сказала она. – Я ищу Темное Знание. Он отложил ступку в сторону и протянул к ведьме сухощавую руку, коснулся двумя пальцами ее левого виска. Айна не отдернулась, словно почувствовав, что колдун не причинит ей зла. Она не знала, что обязана была ощутить в этот момент, но вдруг услышала речь старика так, как будто росла в Черных Землях всю жизнь: – Я – Ологбон, – старик ткнул себя в грудь. – Что значит «мудрый». Он открыл ей свой язык, догадалась Айна. Теперь она могла свободно говорить и понимать его. – Я ищу Темное Знание, – повторила ведьма, не желая называть своего имени и растрачивать лишнее время на сантименты. – И ты покажешь мне его. Старик подумал с минуту, а затем проговорил: – Темное Знание… Ты хочешь пробудить Sokunkun? Айна уверенно кивнула, радуясь, что между ними установилось понимание. – Sokunkun, Тьма, не откроется просто так, даже такой, как ты. – Колдун указал на Айну и потянулся куда-то за спину. Только сейчас Айна смогла разглядеть, что ноги старика были странным образом скрючены и так тонки, слабы, что вряд ли он вообще мог ходить. Ологбон отыскал среди засушенных трав и черепов разных животных желаемое и протянул его. – Это мангу. – Он вложил что-то колючее в руку Айне, и она увидела перед собой круглый шарик из сплетения шерсти, волос и даже чьих-то маленьких острых зубов. – Съешь его, и я смогу показать место, где Темное Знание тебе откроется. Айна с недоверием и неприязнью смотрела на мерзкий комок и не могла заставить себя его проглотить. «Ну же, чего ты ждешь? – вторгся голос Ардена в ее сознание. – Мы так близко, мы через столько прошли за все эти годы и столетия, а ты испугалась маленького мангу? Айна, ты меня огорчаешь…»