Фьюрри вскочили, обеспокоенно глядя то на родителей, а то укоризненно на меня, безмолвно спрашивая: «Ты что натворила?!» Но я и сама растерялась. Хотела, чтобы они прониклись, услышали меня, а сейчас испугалась. Никогда не видела отца в таком состоянии. – П-папа? – голос дрожал. Сделав пару глубоких вдохов, отец овладел собой. Родители переглянулись, и мама неуверенно произнесла, глядя на него: – Она же не могла этого придумать… – Он еще молод и избалован. Я поговорю со старшим Гловером, чтобы объяснил сыну, как следует вести себя с невестой, – с каждым словом его голос обретал уверенность. – Что-о-о?! – воскликнула я, не веря своим ушам и чувствуя себя преданной самыми родными. – Как вы можете!!! Он уже сейчас хватает меня и насильно целует, распуская руки, а вы не можете его приструнить. А если женится на мне? Он же так и продолжит надо мной измываться, а вы и слова против не скажете, ведь все законно и на правах мужа! Слезы брызнули из глаз, и я выбежала из кабинета. – Элизабет! – донеслось мне вслед, но я не остановилась. Прибежала к себе в комнату и упала на постель, отчаянно рыдая. Никто не бросился за мной. Я сама успокоилась, умыла припухшее от слез лицо и принялась собирать вещи, которые могут понадобиться. Похоже, я теперь не скоро вернусь в родительский дом. Когда в комнату неуверенно заглянула мама, я уже была спокойна и собранна. – Бет, давай поговорим… – Мам, я хочу вернуться в школу. Прикажи, чтобы меня отвезли. – Насчет Гловеров… – Слышать о них не хочу! – вспылила я. Оказывается, не так спокойна, как мне казалось. – Я хотела сказать, что брачный договор еще не подписан. Из-за того, что тебя вчера не было, отложили на потом. Отец потянет до лета с решением. Если Леонар не изменит поведение, никакой помолвки не будет. – Спасибо, – с кислым видом поблагодарила я. – Можно, я уже поеду? Мне к урокам подготовиться надо. – Да-да, конечно, – с облегчением произнесла она, радуясь окончанию неприятного разговора. Мама вышла, а я обессиленно села на постель. Ее слова меня нисколько не успокоили. Я не знаю, что теперь должен вытворить Гловер, чтобы они отказались от идеи поженить нас. А папа? Как он мог! Всегда была уверена, что он защитит от всего и убьет любого, кто хоть пальцем меня коснется или обидит. Гловер ведет себя развязно, уже сейчас унижает меня, а папа на все закрывает глаза. Родители меня не слышат. Вернее, не хотят слышать. От этого на душе было горько и обидно. Лучше в школе сидеть безвылазно, чем дома. Не хочу никого из них видеть! Я чувствовала, что меня предали и больше не будет, как прежде. Я потеряла к ним доверие, и мечты представить им когда-нибудь Адриана рассыпались пеплом. Обвела комнату взглядом, прощаясь. На душе было странное ощущение, как будто не вернусь сюда больше никогда. Это меня встревожило. Постаралась прогнать гнетущее чувство и, подхватив саквояж с вещами, вышла из комнаты, решив подождать на улице. Провожала меня только мама. Она сказала, что отец куда-то срочно уехал. Порывалась мне что-то сказать, но сдерживалась. Лишь когда я уже села в экипаж, произнесла: – Бет, мы любим тебя! И заботимся о твоем благополучии. Не обижайся на папу. Он успокоится, и я поговорю с ним, чтобы снял запрет на выход в город. Только пообещай, что больше не будешь встречаться с тем проходимцем. Ты еще ничего не понимаешь в жизни и плохо разбираешься в людях. «Ага, зато вы хорошо разбираетесь! Нашли мне в женихи «милого мальчика» Гловера», – мрачно подумала я, но промолчала, не желая затягивать прощание. Ехала по городу, грустно смотря по сторонам. После вчерашнего праздника на мостовой валялся мусор, мишура, брошенные маски. Большой контраст после вчерашнего нарядно украшенного города. Лица прохожих тоже были полны контраста. Кто-то уже бодрый и свежий спешил по делам, а кто-то брел с опухшим лицом с праздника домой. Местами в подворотнях можно было увидеть спящих людей, довольно прилично одетых. Гулянья в городе шли до утра, наверное, не хватило сил дойти домой. У школы кучер выгрузил мой саквояж и попрощался. Но не уехал, ожидая, когда я пройду через ворота. Я подхватила тяжелую сумку и поплелась к ним. Когда понимаешь, что ворота захлопнутся за тобой надолго, спешить как-то не хочется. Бросила взгляд назад, прощаясь со свободой, и, как назло, в этот момент подъехал еще один экипаж, из которого стали выгружаться знакомые рожи дружков Гловера. Помятые, взлохмаченные, как будто всю ночь кутили. Хотя, может, так и было. Заметив ненавистную рожу Леонара, который выходил последним, я припустилась вперед, коря себя за промедление. «Надеюсь, меня не заметят», – повторяла про себя как мантру. Парни выглядели полусонными и по сторонам не смотрели, переговариваясь между собой. Я благополучно преодолела половину пути аллеи, когда везение кончилось и в спину полетело: – Элизабет! – Нет, только не сейчас! – процедила сквозь зубы и побежала вперед. Леонар нагнал у главного корпуса. – Да подожди ты! – Он схватил меня за локоть и попытался забрать саквояж, но я не верила в его любезность. – Давай помогу. – Обойдусь! – буркнула, высвобождая руку. – Тебе сегодня лучше? – З-замечательно! – ответила, мечтая, чтобы он провалился. – Жаль, что ты вчера себя плохо чувствовала. Я хотел тебя на ярмарку пригласить после ужина. Весь праздник пропустила. Сказано было с едва завуалированным злорадством, и я не сдержалась: – С чего ты взял, что я пропустила? – Что? Не придумывай! Тебя бы не пустили. – А кто сказал, что я спрашивала разрешения? – Ты врешь! – От удивления Гловер даже остановился. Пройдя несколько шагов вперед, я обернулась и добавила: – Я нашла себе более приятную компанию, чем ваше семейство! И пока он стоял шокированный, развернулась и быстро взбежала по ступеням, скрываясь за стенами школы. Глава тринадцатая – Ты чего такая довольная? – усмехнулась Хелен, поднимая голову от учебника, когда я ввалилась в нашу комнату. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, так как буквально взлетела на наш этаж. Интересно, Хелен хоть когда-нибудь отдыхает? – Гловеру заявила, что нашла более приятное общество, чем его семейство, – призналась я, до сих пор не веря, что действительно это сказала. – Фу-у-х! Бросила саквояж на пол и выдохнула, восстанавливая дыхание. Еще недавно я бы на последних ступеньках легла, поднимаясь в таком темпе, а после занятий по боевой подготовке даже говорить могу. – Не может быть! – Ради такого известия Хелен даже книгу закрыла, но придерживала страницу пальцем. – И кто это был? А потом до нее дошло. – Подожди, ты с его семейством на выходных встречалась? Так слухи о помолвке верны? – Нет… Да… – Лиз! – Слухи пока только слухи, документы не подписывали, но я родителям заявила, что он мне не нравится, и сбежала на ярмарку с совместного ужина с Гловерами. – Скажи мне, что я не сплю! – ахнула Хелен. – Как ты осмелилась? – Сама не знаю. И это была чистая правда. Никогда раньше я не шла наперекор родителям и не бунтовала так открыто. Им не сильно нравилось мое общение с Адрианом, и мама пыталась мне втолковать, что он не подходящая для меня компания, но видеться с ним не запрещали. А когда его отец пошел на повышение и они переехали в столицу, леди Люсиль Килей вообще больше ни разу об их семье не вспоминала. – Ты была не одна? – спросила Хелен. – Ну, ты же сказала Гловеру, что нашла лучшую компанию. Я колебалась недолго. Желание рассказать пересиливало осторожность. Мне казалось, что Хелен меня поймет. – Помнишь, ты рассказывала о друге детства, что сейчас учится в Аркано? У меня тоже такой есть. Мы случайно встретились в городе и договорились пойти на ярмарку. Узнав об ужине с Гловерами, я сбежала с ним в город. Рассказ о нашем эпическом побеге из дома под гневные крики мамы я пропустила, но этот момент был незабываем. – И ты не побоялась? – ахнула подруга. – В городе мы надели маски, и никому не было до нас дела. Конечно, будь у меня уже волшан, наша пара привлекала бы внимание. Тут не принято общение между Мимамо и Аркано.