– Не, просто тебе стоит… – остальное заглушил вой новой мины. Пробитый каркас блеванул свежей пылью и фиолетовым электрическим разрядом. На основном канале пушка-скорпион издала пронзительный электронный плач, пока ультравибрационка вгрызалась ей в кишки. Я почувствовал, как от звука встали дыбом все волосы на теле. На заднем фоне кто-то кричал. Похоже на Орра. Во внутренностях пушки-скорпиона что-то взорвалось и, видимо, вырубило мину, потому что ее чирикающий насекомоподобный визг почти тут же прекратился. Плач пропал, словно кровь, впитавшаяся в иссушенную землю. – Можно повторить? – Я сказал, – проорал Орр, – командная голова ранена. Повторяю, Сильви ранена. Валите оттуда на хрен. Ощущение, словно покатилось что-то массивное… – Легче сказать, чем сделать, Орр, – в голосе Яд слышалась натянутая и напряженная ухмылка. – Мы сейчас немножко как бы заняты. – Поддерживаю, – проскрипел Лазло. Он пользовался аудиосвязью – вместе с Сильви, видимо, упала и командная сеть. – Тащи артиллерию сюда, здоровяк. Нам бы не поме… Встряла Киёка: – Яд, подож… На краю зрения что-то вспыхнуло. Я развернулся, как раз когда на меня налетел каракури, распялив все восемь рук. В этот раз никакой растерянной запинки, мехкукла пришла в себя и работала на полную мощность. Я убрал голову как раз вовремя, чтобы избежать серпа верхней конечности, и нажал на спусковой крючок осколочного бластера в упор. Выстрел отшвырнул развалившегося каракури с раскрошенной нижней частью. Я на всякий случай добил его верхнюю часть, затем повернулся и обошел дохлый остов пушки-скорпиона, крепко сжав «Ронин» в обеих руках. – Яд, ты где? – В реке, блин, – краткие, хрустящие взрывы на заднем фоне связи. – Ищи снятый танк и миллион паскудных каракури, которым не терпится его вернуть. Я побежал. * * * По дороге к реке я убил еще четырех каракури – все двигались слишком быстро для поврежденных. Что бы ни достало Сильви, оно не дало ей времени закончить вторжение в их мозги. По аудиосвязи вскрикнул и выругался Лазло. Похоже, ранение. Ядвига поливала миминтов нескончаемыми оскорблениями, которым аккомпанировал глухой треск ее осколочного бластера. Я перескочил катящиеся обломки последней мехкуклы и помчался прямо к берегу. На краю прыгнул. Промозглость ледяной воды на уровне паха и внезапно громкое бурление течения. Мшистые камни под ногами и ощущение, как от горячего пота, в ногах, когда гентех-щетинки инстинктивно попытались зацепиться внутри обуви. Удержать равновесие. Я чуть не упал – чуть. Выгнулся, как дерево на ветру, еле одолел собственную инерцию и остался на ногах по колено в воде. Поискал глазами танк. Я увидел его ближе к другому берегу, упавшего в быстрый поток примерно метровой глубины. Усиленное зрение показало мне Ядвигу и Лазло, скучковавшихся у подветренной стороны развалины, и каракури, ползающих по берегу, но мнущихся и как будто не веривших, что справятся с течением реки. Парочка запрыгнула на корпус танка, но не удержалась. Ядвига стреляла с одной руки почти вслепую. Второй рукой она обхватила Лазло. На обоих была кровь. Сотня метров – слишком далеко для эффективной стрельбы из осколочного бластера. Я вошел в реку, пока вода не достала до груди, но по-прежнему был слишком далеко. Поток пытался меня уронить. – Да твою ж… Я оттолкнулся и неуклюже поплыл, прижимая одной рукой «Ронин» к груди. Меня тут же потянуло течение. – Бли-и-ин… Вода морозила, заткнула легкие, не считаясь с потребностью дышать, кожа на лице и руках онемела. Течение казалось живым существом, настойчиво тянущим за ноги и плечи, пока я барахтался. Вес осколочного бластера и сумки с ультравибрационными минами пытался утянуть меня на дно. И утянул. Я замолотил руками по поверхности реки, хватая ртом воздух, но не успел вздохнуть, как опять ушел с головой. Возьми себя в руки, Ковач. Думай. Возьми себя, твою мать, в руки. Я рванулся к поверхности, заставил себя всплыть и наполнил легкие. Бросил взгляд на стремительно удаляющуюся развалину танка-паука. Затем позволил себя утащить вниз, потянулся ко дну и схватился. Щетинки зацепились. Я нашел опору ногами, закрепился и пополз против течения по дну. Это занимало больше времени, чем хотелось бы. Местами камни, за которые я хватался, были мелкими или незакрепленными, и они выворачивались из ила. В других местах не нащупывали опору ботинки. Каждый раз я терял секунды и метры, уносился назад. Раз чуть не лишился осколочного бластера. Несмотря на анаэробное улучшение, каждые три-четыре минуты я всплывал за воздухом. Но добрался. Через целую вечность хватания и скалолазания в кусачем, злом холоде я встал в воде по пояс, выбрел на берег и вылез из реки, тяжело дыша и отряхиваясь. Пару мгновений я мог только стоять на коленях и кашлять. Растущий гул машины. Я с трудом вскочил на ноги, пытаясь хоть как-то удержать осколочный бластер в трясущихся руках. Зубы стучали, будто жевательные мышцы закоротило. – Микки. Орр, верхом на одном из жуков, с собственным длинноствольным «Ронином» в поднятой руке. Голый по пояс, с еще не заросшими раструбами от выстрелов на правой стороне груди, вокруг которых дрожал от жара воздух. На лице – остатки стелс-полимера и как будто горелой пыли. Из порезов от ударов каракури на груди и левой руке несильно текла кровь. Он остановил жука и в шоке уставился на меня. – Какого хрена с тобой случилось? Я тебя везде обыскался. – Я, я, я, кара, кара, кара… Он кивнул. – Разобрались. Яд и Ки подчищают. Пауки тоже готовы, оба. – А С-с-с-сильви? Он отвернулся. Глава десятая – Как она? Киёка пожала плечами. Натянула согревающее одеяло до шеи Сильви и стерла биосалфеткой пот с лица командной головы. – Трудно сказать. Жар сильный, но после такой встречи это дело обычное. Больше меня беспокоит вот что. Большой палец ткнул в медицинские мониторы у койки. На одном из приборов поднималось инфополе голо-дисплея, пронизанное фиолетовыми цветами и движением. В одном углу узнавалась грубая схема электрической активности человеческого мозга. – Это командный софт? – Да, – Киёка показала на экран. У кончика ее пальца бесились алый, оранжевый и ярко-серый цвета. – Это основная сцепка мозга с командной сетью. А также это место, где сидит система аварийной расцепки. Я посмотрел на разноцветное мельтешение. – Много активности. – Да, слишком. После дела эта зона должна быть черной или синей. Система накачивает анальгетики, чтобы снизить отек в нервных путях, и сцепка на время практически отключается. Обычно Сильви просто спит и встает как новенькая. Но это, – она пожала плечами. – Ничего подобного я раньше не видела. Я сел на краю кровати и всмотрелся в лицо командной головы. В баббл-тенте было тепло, но я все еще чувствовал холод в костях после реки. – Что сегодня пошло не так, Ки? Она покачала головой. – Не знаю. Если попытаться угадать – наверно, мы наткнулись на антивирь, который уже знал наши системы проникновения. – В софте трехсотлетней давности? Да ладно. – Сама понимаю. – Говорят, они эволюционируют, – в дверях стоял Лазло, с бледным лицом, перевязанной рукой там, где его до кости порезал каракури. За ним склонялся к темноте день Нового Хока. – Пошли вразнос. Мы же здесь как раз из-за этого. Чтобы положить этому конец. Понимаешь, у правительства был совершенно секретный проект по выведению ИскИна… Киёка зашипела сквозь зубы.