Господи. Когда он называет меня по имени, это еще гораздо хуже, чем если использует ту дурацкую кличку. – Почему ты так сильно боишься? – спрашивает мужчина, и массивные ладони опускаются на мои дрожащие плечи, обводят, вызывая трепет. – У тебя глаза точно как у насмерть перепуганного олененка. Чем я пугаю? – Всем, – отрезаю я, пробую сбросить его руки, но толком сопротивляться не выходит, ведь я до сих пор прижимаю блузку к груди. – Ты вторгаешься на частную территорию. Плюешь на личные границы. – Вторгаюсь? – от его хриплого голоса раскаленные иглы вонзаются под кожу, колючие мурашки расползаются по телу. – Да я ни черта из того, что хочу, не брал. – Глеб… – Лика, – оскаливается точно хищник. – Прошу, – сглатываю с трудом. – Тебе надо уйти. – Повтори, – требует глухо. – Что? – Мое имя. – Глеб, пожалуйста, уходи. Боже. Как же по-идиотски это все звучит, я упрашиваю его покинуть мою личную квартиру. Ерунда. Абсурдная ситуация. Да пусть выметается. Стоп. Почему он смотрит на меня так? Дико. Голодно. Будто уже пожирает, впивается и рвет на части. – Мы закончим то, что начали, – обещает Волков, и его голос пронизан затаенным желанием. – Глеб, я… Он закрывает мой рот поцелуем. Запечатывает жадными губами. Вгрызается так страстно, что окатывает жаркой лавиной. Блузка оказывается легко вырвана из моих враз ослабевших пальцев, летит прочь, в сторону. Юбка соскальзывает на пол. Миг – и я распластана на столешнице. Придавлена мускулистым телом к деревянной поверхности. Буквально припечатана. Горячие ладони скользят по моим бедрам, сдирают чулки. Грубо, резко, раздирают в клочья. А потом срываются на шелковую ласку. Пальцы едва дотрагиваются до чувствительной кожи, чертят порочные узоры. Озноб сковывает, меня бросает то в лед, то в огонь. Волков целует так одержимо и бешено, что наше дыхание сливается воедино. Пульс сходится в одинаковом ритме, рваные толчки крови стучат по вискам. Разум затуманивается. Как я могла так глупо попасться? Шторм захватывает меня и утягивает на самое дно пылающей бездны. Я отключаюсь, перестаю осознавать происходящее. Моя реальность резко раскалывается и разлетается на осколки. Внутри пробуждается нечто абсолютно новое. Неизвестное, неизведанное. Такое чувство, будто Волков срывает крышку с дымящегося котла страстей. Но черт возьми, разве я могла помыслить, точно этот котел вообще внутри меня есть? Губы впиваются в губы. Алчно, жадно. И кажется, стоит лишь на секунду разорвать этот тесный контакт, мы просто погибнем. Язык скользит по языку. Порочно, греховно. Совершает абсолютно дикие толчки, заставляет дрожать, задыхаться, захлебываться стонами. Он задевает что-то глубоко внутри. Что-то, о чем я прежде никогда не знала или не задумывалась, не ощущала. Лед дает трещину. Нет, лед моментально сгорает. Жар поглощает каждую клетку, опаляет до судорог, до всхлипов. Я не могу остановиться. Дьявол. Я не хочу останавливаться и теряю всякий контроль над своими действиями. Отвечаю на поцелуй, выгибаюсь, прогибаюсь. Позволяю разрядам тока струиться по венам, расходиться разрядами под кожей. Из-под полуприкрытых ресниц вылетают искры. Молнии. Кожа покрывается колючими мурашками. Кровь бурлит, закипает. Сердце заходится в бешеном ритме, пульс впадает в дикость. Волков отрывается от моих губ, чтобы пройтись ртом по горлу. Его язык четко повторяет ломаные линии нервно бьющихся вен, вынуждает их заколотиться гораздо сильнее, пульсировать до одури мощно и яростно. Зубы прихватывают кожу, дразнят, будоражат, доводя до исступления. А потом я сама не понимаю, как выходит так, что мои пальцы впиваются в громадные мускулистые плечи, притягивают горячее мужское тело плотнее, крепче. Я ищу точку опоры. Безотчетно. Поверхность столешницы под спиной не чувствую. Я точно парю в невесомости. Языки пламени лижут мои руки, проскальзывают ниже, по груди, по животу, по бедрам. Волков будто помечает меня поцелуями, оставляет огненные следы, заставляет изнывать и томиться от предвкушения. Он обрушивается как буря, неистовый ураган. А после вмиг окутывает паутиной нежности, опутывает полыхающими нитями. Я больше не различаю, где тьма, а где свет. Я не чувствую собственное дыхание. Только – его. Везде. Всюду. До жути глубоко. Я сама помогаю ему стянуть пиджак. Сорвать галстук. Отправить рубашку куда подальше. А потом касаюсь. Трогаю разгоряченное тело и ничего не осознаю, совсем не соображаю. Мои пальцы пылают. Или это он такой? Раскаленный. Невероятно твердый. Точно из железа выкован. Его свитое из мышц тело точно скульптура. Но под дрожащими ладонями не гранит и не мрамор, а чистая сталь. Каменная глыба. Скала. Нечто несокрушимое. Мускулы резко сокращаются от моих хаотичных прикосновений, проступают под гладкой кожей четче. Я застываю. А Волков перехватывает мои запястья, тянет, вынуждая ладони двинуться ниже. От широкой груди к рельефному торсу, туда, где виднеется выразительная дорожка темных волос, обрывающаяся за ремнем. Я открываю рот. Я собираюсь заговорить. Точно. Только не успеваю ничего вымолвить. Волков затыкает меня очередным безумным поцелуем. Будто жалит. Обжигает. Выжигает до пепла. Разве так бывает? От поцелуев. От ласк. Я и вообразить ничего похожего не могла. Я как пьяная. Нет, хуже. Точно под действием запрещенных препаратов нахожусь. Алкоголь на меня иначе действовал. Или я слишком мало пила? На краю сознания вспыхивает шальная мысль – а вдруг Волков меня намеренно одурманил? Подмешал что-то. Вколол. Бред. Знаю. Он бы никогда на такое не пошел. Ему ответ нужен. Отклик. Живой. Настоящий. Не под кайфом. – Вкусная, – хрипло выдает он, отрываясь от моих губ. – Вкуснющая. Дьявол, и почему я тебя раньше не пробовал? Столько блять лет впустую спущено. Моя Лика. Моя девочка. Моя, моя. Я плохо разбираю его слова. Теряю суть. Зато эти синие глаза как два ножа. В самое сердце вонзаются. Душу пронзают. И сам он такой. Будто металлический клинок. Холодный. Опасный. Жесткий. Рассечет до крови – не заметит. Двинет дальше. Войдет глубже. До упора. – Глеб, – роняю тихо. А глазам почему-то становится больно. – Моя Бэмби, – он ухмыляется. Вид у него ошалевший. Обалдевший. И теперь уже сложно понять, кто из нас от кого этим безумием заражается. Волков накрывает меня собой. Слышится бряцание расстегнутой пряжки. Он прижимается вплотную, не прерывает поцелуй ни на секунду. Долгий, тягучий. Напрочь отрывающий от реальности. Я чувствую, как огромный жилистый орган прижимается к низу моего живота, утыкается и бешено пульсирует, опаляет обнаженную кожу. Дергаюсь. Совсем слабо. Мои ноги раздвинуты, слышится треск нижнего белья, тонкое кружево быстро расползается, расходится по швам. Трель мобильного телефона взрывает пространство. Я утыкаюсь ладонями в мощную грудь Волкова, ерзаю, отодвигаюсь от него и напрасно стараюсь сдвинуть ноги. – Ты чего? – рычит он. – Звонок, – бормочу прерывающимся голосом, пробую приподняться на локтях и отстраниться от горячего мускулистого тела. – Надо ответить. – Забей, – отрезает Волков. – Потом наберешь. Он не разрешает вырваться. Мигом возвращает обратно. Зацеловывает так, что я начинаю задыхаться. Телефон не замолкает. – Нет, – извиваюсь. – А вдруг это срочно? Волков толкается бедрами вперед, наглядно показывает всю силу своего возбуждения. – А это – нет? – оскаливается. – Черт раздери, только не говори, будто ты меня сейчас не хочешь. Не лги, Бэмби. Мы улетели. Вдвоем. Я силой тебя не тянул. – Хочу? – нервно облизываю губы. – Знаешь, я должна ответить. Прости, но я не могу так расслабиться. – Ебануться, – цедит сквозь зубы, но все же отстраняется. – Глеб, – лихорадочно перевожу сбитое дыхание. – Что за слова? Волков ничего не отвечает. Просто достает пачку сигарет и щелкает зажигалкой, жадно закуривает, выпускает дым в потолок. Я решаю сделать замечание насчет курения позже. Пока просто хватаю мобильный и принимаю вызов чуть ли не на последнем гудке. – Да, – выпаливаю я. – Лика, ты на тренировке? – слышится голос Маши в динамике. – Прости, не хотела отвлекать, но есть пара вещей, которые я должна сказать. – Я… я дома, – сглатываю. – Все нормально, говори. – Точно? – девушка как будто напрягается. – Ты как будто задыхаешься. – Быстро… шла, – выдавливаю первое, что пришло на ум. – Я не смогу пойти с тобой на балет. Прости, но мне нужно срочно уехать. Если честно, я уже в дороге и скоро отключу телефон. – Я не знала, что ты собираешься в отпуск, – усмехаюсь и рассеянно продолжаю. – Не волнуйся, балет не проблема. Я найду компанию.