Они должны были вести себя осторожно, приплывая и уплывая с острова, так что не могли ждать рассвета, чтобы занять свои посты. – Маски и накидки найдете у меховщика, – продолжал Бреккер. – Ищите золотого барсука на вывеске. Затем подберитесь как можно ближе к Крышке и начните раздавать их. Потом двигайтесь на юг. Не оставайтесь в одном месте слишком долго. Не хочу, чтобы вы привлекли внимание боссов. – Каз встретился взглядом с каждым из них. – До полудня все должны быть на своих местах. Уайлен внизу. Матиас на крыше Империума. Джеспер будет напротив тебя на крыше отеля «Эммберс». Нина, ты будешь на третьем этаже. В номере есть балкон, выходящий на Гудмедбридж. Убедитесь, что у вас хороший обзор. Я хочу, чтобы все следили за Ван Эком, как только он появится. Он что-то задумал, так что будьте начеку. Матиас заметил, как Нина украдкой покосилась на Джеспера, но сказала лишь: – Ни траура. – Ни похорон, – дружно ответили Отбросы. Нина направилась к пришвартованной лодке. Каз и Уайлен ушли обратно в гробницу, но прежде чем Джеспер успел скрыться внутри, Матиас преградил ему путь. – Что случилось в домике на озере? – В смысле? – Я видел, как она только что на тебя посмотрела. Джеспер неловко переминался с ноги на ногу. – Почему бы тебе не спросить у нее? – Потому что Нина будет талдычить, что с ней все в порядке, пока не начнет страдать до такой степени, что говорить не сможет. Стрелок опустил руки на револьверы. – Я скажу только то, что тебе следует быть осторожным. Она… сама не своя. – Что это значит? Что случилось в доме Хендриксов? – Мы столкнулись с небольшой проблемой, – признался Джеспер. – Один человек умер. – Люди постоянно умирают в Кеттердаме. Просто будь начеку. Возможно, ей понадобится помощь. Джеспер скользнул за дверь, и Матиас зарычал от отчаяния. Затем поспешил за Ниной, обдумывая слова Джеспера, но ничего не сказал, когда садился в лодку и выводил ее в канал. Его самым разумным поступком после возвращения из Ледового Двора стало то, что он отдал Казу оставшийся парем. Это не было легким решением. Никогда не знаешь, насколько глубок колодец внутри Бреккера, как определить границы того, на что он готов и не готов пойти. Но у Нины не было власти над Казом, и, когда она прокралась в кровать Матиаса в ночь операции со Смитом, он убедился, что сделал правильный выбор, потому что, Джель тому свидетель, он был готов отдать ей все, что она захочет, лишь бы девушка продолжала его целовать. Нина прервала его сон, который терзал Матиаса с Ледового Двора. Только что он бродил по морозу, ослепленный снежной вьюгой, слушая волчий вой вдалеке, а в следующее мгновение проснулся, и Нина рядом, такая теплая и мягкая. Ему вспомнились ее слова, сказанные на корабле, когда наступил пик действия парема. «Ты вообще можешь думать своей головой? Я просто очередной командир, за которым ты будешь следовать. Сначала это был Ярл Брум, а теперь я. Не нужна мне твоя чертова клятва». Он не считал, что она говорила это всерьез, но ее слова все равно его зацепили. Будучи дрюскелем, он служил безнравственной цели. Теперь он это видел. Но тогда у него был свой путь, своя страна. Матиас знал, кем являлся и чего от него хочет мир. Теперь он не был уверен ни в чем, кроме своей веры в Джеля и слова, которое он дал Нине. «Я рожден, чтобы защищать тебя. Только смерть освободит меня от этой клятвы». Неужто он просто променял одну цель на другую? Искал ли он убежища в своих чувствах к Нине, потому что боялся выбрать будущее для себя? Матиас сосредоточился на гребле. Их судьбы не решатся за одну ночь, и им предстояло многое сделать до наступления рассвета. Кроме того, ему нравился ритм ночных каналов, нравилось, как фонари отражаются в воде, тишина, ощущение невидимости когда невидимым проходишь через спящий мир, мелькание свечей в окнах. Нравилось наблюдать за тем, как кто-то, страдая от бессонницы, поднимается с кровати, чтобы закрыть шторы или посмотреть на город. Они старались не покидать Черную Вуаль в дневное время, поэтому именно таким он узнал Кеттердам. Однажды ночью он увидел женщину в вечернем платье, расшитом драгоценными камнями, сидящую за туалетным столиком и вынимающую шпильки из волос. Мужчина – ее муж, как предположил Матиас, – встал у нее за спиной и начал помогать ей, а она повернулась к нему и улыбнулась. В тот миг Матиас не смог определить, что за боль возникла у него в груди. Он был солдат. Нина – тоже. Они не предназначены для подобных домашних сцен. Но он завидовал тем людям и легкости, с которой они жили. Их уютным домам и уютным отношениям. Он знал, что и так слишком часто задавал Нине этот вопрос, но когда они высадились возле Восточного Обруча, Матиас не сдержался: – Как ты себя чувствуешь? – Отлично, – беспечно ответила она, поправляя вуаль. Девушка была одета в мерцающий синий наряд Потерянной Невесты – тот же костюм, который был на ней в ночь, когда она и другие члены «Отбросов» появились в его камере. – Скажи мне, дрюскель, ты когда-нибудь бывал в этой части Бочки? – У меня не было возможности осмотреть достопримечательности, пока я сидел в Хеллгейте, – ответил Матиас. – И я все равно бы сюда не пошел. – Ну, еще бы. Столько развлечений и людей в одном месте, фьерданец в тебе бы взбунтовался. – Нина, – тихо обратился к ней Матиас, пока они шли к меховщику. Он не хотел давить на нее, но ему нужно было знать. – Когда мы пошли к Смиту, ты воспользовалась париком и косметикой. Почему ты просто не перекроила себя? Девушка пожала плечами. – Так было проще и быстрее. Парень замолчал, не зная, стоит ли ему продолжать расспросы. Они прошли мимо сырного магазина, и Нина вздохнула. – Как я могу пройти мимо витрины, полной головок сыра, и ничего не почувствовать? Я сама себя не узнаю. – Она выдержала паузу, затем сказала: – Я пыталась использовать свою силу. Что-то происходит странное. Другое. Мне удалось лишь убрать круги под глазами, и на это потребовались неимоверные усилия. – Но ты никогда не была одаренной портнихой. – Где твои манеры, фьерданец? – Нина! – Дело не в этом. Было не просто сложно, но и больно. Мне трудно объяснить. – Что насчет твоего новообретенного дара убеждения, который проявился в Ледовом Дворе, когда ты была под воздействием парема? – Сомневаюсь, что и сейчас на это способна. – А ты пыталась? – Не совсем. – Испробуй его на мне. – Матиас, нас ждет работа. – Давай же. – Я не собираюсь копаться в твоей голове, когда мы не знаем, к чему это может привести! – Нина… – Ладно, – раздраженно вздохнула она. – Подойди. Они почти дошли до Восточного Обруча, и толпа гуляк стала гуще. Нина затащила его в проулок между двумя зданиями. Затем подняла его маску и свою вуаль и медленно взяла лицо парня в руки. Ее пальцы зарылись в его волосы, и его сознание затуманилось. Казалось, она прикасается к нему везде. Девушка посмотрела ему прямо в глаза. – Ну что? – Я ничего не чувствую, – ответил он. Его голос звучал предательски хрипло. Нина выгнула бровь. – Что, совсем ничего? – Что ты пыталась заставить меня сделать? – Убедить тебя поцеловать меня. – Очень глупо с твоей стороны. – Это почему же? – Потому что я всегда хочу тебя поцеловать, – признался он. – Тогда почему никогда этого не делаешь? – Нина, ты недавно прошла через страшное испытание… – Да, верно. И знаешь, что могло бы помочь? Много поцелуев. Мы не оставались наедине с тех пор, как спустились с борта «Феролинда». – Это когда ты чуть не умерла? – спросил Матиас. Кто-то же должен помнить о том как серьезна их ситуация. – Я предпочитаю думать о хорошем. Например, о том, как ты поддерживал мои волосы, пока я блевала в ведро. – Прекрати смешить меня. – Но мне нравится твой смех! – Нина, сейчас не время флиртовать. – Мне нужно застать тебя врасплох, иначе ты слишком занят вопросами о моем самочувствии и попытками защитить меня. – Что плохого в том, что я волнуюсь? – Ничего. Плохо то, что ты относишься ко мне так, словно я могу сломаться в любую секунду. Я не такая нежная или хрупкая. – Она резко опустила его маску, дернула за свою вуаль, чтобы вернуть ее на место, протопала мимо него, выйдя из проулка, пересекла улицу и направилась к магазину с золотым барсуком на двери.