– Спокойной ночи, Грейс! Впервые за несколько недель я с легкостью засыпаю. Я вывел таумеб, которые спасут Землю. Я модифицировал инопланетный живой организм. Разве может что-то пойти не так? * * * В детстве я, как и многие ребятишки, мечтал стать космонавтом. Я представлял, будто лечу сквозь космос в ракете, встречаю инопланетян и становлюсь героем. Правда, я точно не думал, что мне придется чистить баки с отходами. Однако именно этим я и занимаюсь почти весь сегодняшний день. Хочу внести ясность: я чищу не собственные отходы, а отходы таумеб. Тысячи килограмм продуктов их жизнедеятельности. Каждый из семи оставшихся топливных баков необходимо очистить от всей этой гадости перед тем, как я снова заправлю их топливом. Да, я работаю ассенизатором. Но на мне хотя бы скафандр. Я знаю не понаслышке, как смердит эта пакость. Мало не покажется. Вонючий метан и разлагающиеся клетки – ерунда. Если бы ими дело и ограничивалось, я бы не стал заморачиваться. Двадцать тысяч кило гадости в баках общим объемом в двадцать миллионов килограмм? Пустяки! Проблема в другом: там могут оказаться живые таумебы. Несколько недель тому назад случайно попавшие в баки таумебы уничтожили все мое топливо и теперь наверняка умерли с голоду. По крайней мере, судя по пробам, которые я недавно брал. Но некоторые мелкие поганцы могут быть еще живы. И я точно не хочу скормить им еще два миллиона кило свежих астрофагов! – Как успехи, вопрос? – раздается по радиосвязи голос Рокки. – Бак номер три почти готов. Забравшись в бак целиком, я отскребаю самодельной лопатой черную слизь со стенок и выбрасываю в боковое отверстие диаметром в один метр. Откуда оно взялось? Пришлось вырезать. В топливных баках не предусмотрено ревизионных люков, куда мог бы влезть человек. Да и зачем, когда есть вентили, а также подающие и отводящие трубки топливопровода? Правда, диаметр трубок не превышает нескольких дюймов. Промыть баки мне нечем. Так получилось, что свою цистерну с десятью тысячами галлонов[182] воды я оставил дома. Поэтому в каждом баке придется сделать отверстие, вычистить всю гадость и снова загерметизировать. Надо сказать, резак, который сделал Рокки, работает безотказно. Горстка астрофагов, инфракрасный свет, пара линз, и у меня в руках чертов бластер! Правда, тут важно держать мощность под контролем. Рокки предусмотрел дополнительные меры предосторожности. Он изготовил линзы с особыми примесями и, конечно, использовал непрозрачный ксенонит. Линзы сделаны из стекла, пропускающего ИК-лучи. Если астрофаги выделят слишком много света, линзы расплавятся. Луч расфокусируется, и резак станет бесполезен. Мне придется смиренно просить Рокки сделать новый, зато я хотя бы не оттяпаю себе ногу. Пока что все в порядке, но я не направляю луч в свою сторону. Отскребаю сильно приставшую корочку от стены. Пакость уплывает прочь, и я выбиваю ее лопатой через отверстие наружу. – Как там вакуумные камеры? – В четвертой еще есть живые таумебы. В пятой и дальше все погибли. Я лезу еще глубже в бак. Он достаточно узкий: ногами я упираюсь в одну часть цилиндра, а рукой – в противоположную. Второй рукой соскребаю слизь. – В четвертой было 5,25 процента, верно? – Неверно. Пять целых двадцать сотых процента. – Значит, мы дошли до таумебы-52. Неплохо! – Как твои успехи, вопрос? – Продвигаюсь! Медленно, но верно. Я вышвыриваю очередную порцию отходов в космос. Эх, промыть бы баки азотом, и дело с концом! Ведь у этих таумеб нет устойчивости к азоту. Нет, так ничего бы вышло. Грязи налипло несколько сантиметров, и сколько бы азота я сюда ни закачал, он доберется не до всех таумеб. Некоторые укроются за толстым слоем сородичей. Достаточно единственной живой таумебы, чтобы произошла инвазия, когда я заправлю баки свежими астрофагами из запасов Рокки. Поэтому нужно как можно тщательнее отскоблить все баки до того, как я прочищу их азотом. – У тебя огромные топливные баки. Хватит ли азота, вопрос? Если надо, я могу дать аммиак из бортовой системы жизнеобеспечения «Объекта А». – Аммиак не поможет, – отвечаю я. – Таумебам не вредят соединения азота. Только элементарный N2. Но не волнуйся. Все в порядке. Азота потребуется меньше, чем ты думаешь. Мы знаем, что 3,5 процента азота при давлении в 0,02 атмосферы смертельны для обычных таумеб. Это соответствует парциальному давлению менее одного паскаля. Объем каждого топливного бака – лишь 37 кубометров. Впрысну туда немного газообразного азота, и он убьет все. Он поразительно ядовит для таумеб. Я гордо упираю руки в боки. В скафандре это выглядит нелепо, и я тут же уплываю от стены, но моя поза сейчас уместна. – Топливный бак номер три очищен! – торжественно заявляю я. – Тебе нужен ксенонит, чтобы заделать дыру, вопрос? Я выплываю из отверстия в космос. Подтягиваюсь по фалу на «Аве Марию». – Нет, сначала вычищу все баки, а потом загерметизирую каждый по отдельности. Хватаясь за поручни, перемещаюсь к четвертому топливному баку, пристегиваю фал и зажигаю эридианскую космогорелку. * * * Из ксенонита получаются чертовски прочные баллоны со сжатым газом. Топливные баки вычищены и загерметизированы. Я запустил туда в сотню раз больше азота, чем требовалось для уничтожения любых случайно выживших таумеб. Пусть азот побудет там какое-то время. Я не намерен рисковать. Несколько дней я дезинфицировал баки, и теперь можно провести испытание. Рокки дает мне несколько килограмм астрофагов. Еще недавно пара кило астрофагов была бы неслыханной роскошью для команды ученых на борту «Страттоносца», а сейчас это всего лишь: «Эй, вот тебе пара квадриллионов джоулей энергии. Дай знать, если понадобится еще». Я делю астрофагов на семь примерно одинаковых частей, подаю в каждый бак азот и кидаю туда же сгусток частиц. Затем выжидаю сутки. А в это время Рокки на борту своего корабля корпит над системой перекачки астрофагов из топливных баков «Объекта А» на «Аве Марию». Я предлагаю помощь, но эридианец тактично отказывается. Хотя какая от меня польза на борту «Объекта А»? Мой скафандр не выдержит эридианской среды, а значит, Рокки придется строить отдельную систему туннелей. Игра не стоит свеч. Я бы очень хотел, чтобы стоила! Черт возьми, это настоящий инопланетный звездолет! Я мечтаю увидеть его изнутри. Да, да. Я помню: прежде всего спасение человечества и все такое. Проверяю топливные баки. Если там остались живые таумебы, они бы тут же уничтожили астрофагов. Следовательно, если астрофаги целы, значит, баки стерильны. В итоге два из семи баков оказались нестерильны. – Рокки!!! – ору я из командного отсека. Эридианец сейчас на борту «Объекта А», но я точно знаю: он меня слышит. Он всегда меня слышит. – Что, вопрос? – раздается по радиосвязи через пару секунд. – В двух баках до сих пор есть таумебы. – Понимаю. Нехорошо. Но и не плохо. В остальных пяти все чисто, вопрос? Я спешно хватаюсь за поручень возле пульта управления. Стоило сосредоточиться на разговоре, и я чуть не уплыл. – Да, остальные пять вроде нормально. – Как таумебы выжили в тех двух баках, вопрос? – Наверное, я плохо их вычистил. Таумебы спрятались от азота под слоем грязи. Я так думаю. – План действий, вопрос? – Снова полезу в эти два бака, еще немного поскребу стенки, потом продезинфицирую. Остальные пять пока задраю. – Хороший план. И не забудь продуть топливопровод. Раз все баки были заражены, логично предположить, что и топливные трубки (в данный момент герметично перекрытые) тоже пострадали. – Да, с топливопроводом разобраться проще, чем с баками. Нужно продуть его азотом высокого давления, и все. Это выбьет засоры и продезинфицирует внутренние поверхности. А затем я проверю трубки и оба топливных бака на чистоту. – Хорошо-хорошо. Как успехи с биореакторами, вопрос? – Все идет своим чередом. Мы уже добрались до таумебы-62. – Однажды мы поймем, почему азот был для них токсичен. – Пусть над этой загадкой бьются другие ученые. А нам просто нужна таумеба-80. – Да. Таумеба-80. Или даже таумеба-86, на всякий случай. Для того, кто мыслит в шестеричной системе счисления, произвольно добавлять к числам шестерку в порядке вещей. – Договорились, – отвечаю я. Я вплываю в шлюзовой отсек и облачаюсь в «Орлан». Беру космогорелку и пристегиваю к поясу с инструментами. – Начинаю сеанс ВКД! – докладываю я, включив в гермошлеме радиосвязь. – Принято. Если что, зови. Могу направить сюда нашего наружного робота. – Думаю, справлюсь сам, но в случае чего дам знать! Я задраиваю за собой внутренний люк и запускаю процедуру шлюзования. * * * «А, черт с тобой!» – рычу я, нажимая кнопку окончательного подтверждения. Я сбрасываю за борт бак номер пять. Срабатывает пиропатрон, и бак устремляется в космическую пустоту.