– Сотня. К концу ночи. Бегом готовиться, – закончил собрание Шугар, удаляясь в кабинет. Свити поднялась, и последней отправилась в свою комнату, вспоминая первую встречу со своим хозяином. Тогда она училась в школе, и занятия ей нравились. Ученики делали друг другу массаж под строгим взглядом наставников, играли на музыкальных инструментах и рисовали картины. Несмотря на отсутствие окон в здании, каждый рисовал окружающий мир прекрасным, полным света и жизни. Будущая Свити тоже видела мир светлым и добрым, полным нового и яркого, даже не видя его вживую. Она так и не научилась петь, несмотря на все наказания учителя музыки, но и эти уроки ей очень нравились. Тогда и пришëл он. Заведующая попросила Свити выйти из класса, прямо посреди занятия, чтобы познакомить с тем, кого она назвала «покупателем». – Привет, юная леди, – во весь рот улыбнулся Шугар. – Привет, – ответила она, мгновенно получив удар током от заведующей. – Проблем с этикетом у неë никогда не было! – возмутилась она. Дело в том, что будущая Свити должна была сказать «здравствуйте, сэр». А фамильярность она допустила потому, что радушие со стороны Шугара было для неë новинкой, и она рассудила, что должна отвечать соответственно. – Ну это не беда! – мужчина ответил заведующей, и повернулся к девушке. – Как тебя зовут? – Ева, сэр, – ответила она. – Ева? Как–то слишком строго! Давай, ты будешь «Свити»? А? Как тебе? – Мне нравится, сэр, – улыбнулась Ева. – Потому что ты такая сладкая! Ну ты поняла! – разулыбался Шугар. – Так в чëм причина отбраковки? – поинтересовался он у заведующей. – Не умеет петь. – Ох–ох–ох, это беда. Сколько скинете? – Отдаëм за двадцать. – За двадцать? Без вокала? Не тратьте моë время! – мужчина начал было уходить, но его остановила заведующая. – Назовите вашу цену! – Я забрал бы еë за десять. Максимум двенадцать. – Это грабëж! – воскликнула женщина, на что Шугар пожал плечами, продолжая уходить. – Ладно, забирайте за двенадцать! Мужчина вернулся, и взял Еву за руку. – Дорогая, иди собирать вещи, мы уезжаем, – сказал он, на что девушка радостно захлопала глазами и убежала в свою комнату. На парковке она села в машину без окон, и уехала из школы навсегда. Ей было шестнадцать лет. «Ну и зачем тут нужен был вокал? – впервые за девять лет вспомнив о знакомстве с Шугаром, подумала Свити. – Здесь все чего–нибудь да не умеют». Девушка сидела перед зеркалом, замазывая новый синяк, оставленный рукой еë хозяина и приводя себя в «товарный» вид. «Ещë чуть–чуть… совсем чуть–чуть, потерпи, Ева!» – утешала себя она, надевая форму «Скворечника» на пару размеров больше необходимого. Усилием воли, она активировала импланты в груди и бëдрах, подогнав фигуру под форму, которая показывала гораздо больше частей тела Свити, чем она сама того хотела. «Ненавижу. Ненавижу эту работу, ненавижу эту жизнь! И себя ненавижу!» – подумала она, глядя в зеркало. От входной двери раздался крик: – Двери открываются, шоу начинается! Патрик 15–89. Запись памяти Магнума О'Хары. Подойдя к зданию с яркой вывеской, гласящей «Скворечник», мы зашли внутрь. Внутри помещения сидели разномастные люди, но я почувствовал себя явно лишним. Чëрт, в дальнем конце зала сидел мужик с руками, сделанными из золота! «Мне с самыми дешëвыми протезами тут делать нечего». – Расслабься, Пат! Ты же со мной, значит никто тебя не укусит. Эй, хозяин, два лагера! – крикнул Артур – А чем здесь воняет? – Это называется «табак», дружище. Редкостная дрянь, но некоторым нравится, – очень красивая женщина принесла два стакана на подносе. – Благодарю, милочка, – ухмыльнулся Артур, и та вернула ему улыбку. Уходя она виляла бëдрами, угрожая посетителям переломами. Арт заметил мой интерес. – Хочешь еë? Уверен она даст за двадцатку. – Н–нет… – Не ври мне, Пати. У тебя давление подскочило так, что кровь носом скоро пойдëт. – Нет, ничего я не хочу. – Смотри сам, предложение действительно до конца вечера, – он поднял свой стакан. – За встречу старых друзей! Я поднял свой стакан на манер друга, а он ударил по нему своим, слегка разлив напиток на стол. Признаюсь, я испугался, думая, что Артур разобьëт наши стаканы, но он просто стукнул, стаканы издали звон, и мой друг начал пить. Пригубив напиток, я понял, что вкуснее ничего в жизни не пробовал и залпом осушил весь стакан. – Сразу видны ирландские корни! Хозяин, ещë два лагера! Только не торопись, а то свалишься под стол, – ухмыльнулся мне Артур. – Это что такое было? – удивился я. – Это, брат, пиво. – Нам нельзя пить пиво, да и здесь меня быть не должно, я должен пойти домой, там обязательный просмотр исторического канала и новости. Завтра на работу, – затараторил я. – Нельзя… вам нельзя пить и покупать себе что захочется потому, что вам не дают денег. Сколько ты горбатился, чтобы накопить трудочасов на свою клешню, а? Год? Три года? Может быть пять лет? – Шесть с половиной, – опустив глаза ответил я. – Охренеть… – он схватился за голову. – За это ты пахал шесть лет? – Шесть с половиной. – Я за шесть лет стал технократом[2], а ты всë сидишь на низшей ступени. Пора двигаться. Артур имел способности к проектированию с детства. Лично я всегда считал, что он достоит самой ответственной и сложной работы. Каждому по способностям. – Да прошлый мастер был говно конченное, я из–за него сижу за проклятым верстаком, хотя мог бы давно стать мастером, и подвинуть Марка, но не–е–ет, он закидывал меня работой, а сам, видать, хвастался показателями, козëл, – что–то шумело в голове, но я не знал, что это. Всë показалось таким ясным, я ощутил прилив смелости, выдавая свою тираду. – А кстати, куда он пропал? – Его отбраковали сегодня, – Артур отпил из стакана. – За нарушение трудовой дисциплины. Видимо ты не один такой, кому он портил кровь, вот его и сдали, а фабрикант решил, что несмотря на высокие показатели, твоего Марка надо не просто наказать, а сделать его примером. Поэтому его отбраковали за нарушение нормировочного закона. – Вот чëрт… – Сурово, а? Нарушил закон и тебя казнят. – Не, я жалею, что не сходил посмотреть. Секунду Артур смотрел на меня, после чего мы дружно расхохотались. Честно говоря, шутка была мрачной, но вместе со смехом выходил и весь яд, что сидел где–то глубоко во мне. – Я допил, – грохнув пустым стаканом, сказал Артур и ухмыльнулся. – Закажешь ещë? Набрав воздуха в грудь, я заорал на весь паб: – ХОЗЯИН, ЕЩË ДВА ЛАГЕРА! Некоторое время спустя началось что–то невообразимое. Одна из служащих здесь женщин залезла на сцену и начала петь. Слегка окосевший я сидел и во все глаза и уши наблюдал за этим действом, хотя меня единственного оно увлекло настолько сильно, что я едва услышал голос Арти. – И три. Два. Один, – он щëлкнул пальцами, указывая на меня. Услышав его щелчок, я почувствовал, что из носа потекла–таки кровь. – Эй, я предупреждал тебя о давлении. Наверное, тебе надо всë–таки выпустить пар, если ты понимаешь о чëм я! – протягивая мне салфетку, сально рассмеялся он. – Что это за чувство? Там, внутри меня. Я такого не испытывал, хотя женщин видел и работал с ними. – Это вожделение. Или влюблëнность. Вообще это сложная тема, но если хочешь моë мнение, то лучше думай об этом, как о первом. Так проще, – под рëв двигателей пожал плечами Артур. По–моему я уже не в состоянии контролировать свой язык… интересно, а сколько… – Сколько мы тут уже сидим? – я автоматически продолжил свою мысль языком, даже не подумав об уместности вопроса. – Судя по хронологии твоих пустых кружек, мы находимся тут четыре пинты с последнего заказа, – криво улыбнулся мой друг. – Я тебе вот что скажу. Вся система – дрянь. Она гнилая, это я тебе говорю, как человек, который был вхож в высшие круги! В первую очередь железки, – он ударил себя по железной руке. – дают политикам и корпоративным служащим, которые ходят под политиками. После этого снаряжают армию, силовиков. Потом остальных сильных мира сего. А вы, – он имел в виду рабов. – горбатитесь всю жизнь, получая третьесортный товар, который нацелен не на облегчение жизни, не–е–ет… Он нужен, чтобы вы работали лучше. Всю оставшуюся жизнь. Им не важно сколько вы проживëте день или сотню лет. Железки открутят, разберут, смажут, и отдадут следующему. – Да ладно, везде трубят, что это помогает нам жить. Вот я, например. Принесли мне пушку. Обычными руками мне еë даже не подня… – И как это помогло в твоей жизни? – скептически глядя на меня, спросил Артур.