— А бабуля-то продвинутая! — не сдерживая эмоции, выдал Стас, забыв, что теперь она их слышит. — Сейчас окажется, что она металл уважает. «Рамштайн» или «Мановар». — Не говорите ерунды, молодой человек! — хорошо поставленным голосом произнесла старушка. — Предпочитаю классику. Моцарт, Вивальди, Чайковский, но вам, вероятно, эти имена ни о чем не говорят. — Еще и с ехидцей, — восхищенно произнес Крячко. — Не дом, а сплошные сюрпризы! — С чем пожаловали, господа? — приосанилась консьержка. — Полковник Гуров, Лев Иванович, — предъявляя удостоверение, представился Гуров. — Нам нужно задать вам несколько вопросов относительно жильцов этого дома. — Полковник, говорите? Масштабно! Меня можете звать Антонина Егоровна. А вопросы вам нужно задавать не мне, а Ивану Сергеевичу, это на его территории убийство произошло. У нас, слава богу, с этим все в порядке. — Как сказать, — протянул Крячко, но Антонина Егоровна и глазом не моргнула. — Нас интересует владелец пентхауса в вашем крыле. Мы обнаружили черный ход из его квартиры на крышу, — начал Гуров. — Вы знали, что оба крыла сообщаются? — Впервые слышу, — озадаченно произнесла старушка. — Пожарная лестница имеется, как и во всех приличных домах, но о каком-то тайном ходе не слышала. Впрочем, господин Штейн любил такие штучки. Я, знаете ли, поклонница его творчества. Кое-что изучала. Так вот, насколько мне известно, штампов он не любил, а этот дом проектировал лично под себя. Значит, говорите, у него тайный ход устроен? А наш жилец тут каким боком прижимается? — Обе квартиры последнего этажа спроектированы симметрично. Следовательно, и выход на крышу у них одинаковый. Нам нужно пообщаться с владельцем пентхауса, — повторил Гуров. — Быстро не получится, — заметила Антонина Егоровна, — жилец сейчас в отъезде. У него работа с командировками связана, постоянно в разъездах. Вот и сейчас в какой-то дальний город укатил. — Как давно он отсутствует? — Да пару недель как отбыл. — Связь с ним какая-то имеется? — Какая еще связь? — хихикнула Антонина Егоровна. — Я ему не невеста, чтоб в связи состоять. — Очень смешно, — фыркнул Крячко. — Я о телефонной связи речь веду. Должны же быть у вас номера телефонов жильцов. На случай пожара, например. — Это вам лучше у моего внучка спросить. Я ведь тут только на подмене, на время отсутствия постоянного консьержа. А он сейчас в отъезде. — Ну, разумеется, — протянул Крячко. — Где ему еще быть. Похоже, из этого дома все разъехались. Одна бабуся в наушниках и осталась. — Попрошу без оскорблений! — обиделась Антонина Егоровна. — Я вам не бабуся, мне, между прочим, и восьмидесяти еще нет. — Скажите, какие-то данные о жильцах у вас имеются? — прервал перепалку Гуров. — Хотя бы фамилию владельца пентхауса вы знаете или место работы? — Фамилию знаю, а о месте работы мне знать не положено, — продолжая дуться, ответила консьержка. — Так называйте ее уже! — вскипел Крячко. — Сидите тут, тянете кота за хвост, следствию препятствуете! — Никому я не препятствую, — подняла на него взгляд Антонина Егоровна. — А вы, товарищ в погонах, могли бы и повежливее быть. В конце концов, это не я вашего архитектора укокошила. Мое дело — покой жильцов охранять, а не за преступниками гоняться. — К слову, о покое жильцов, — снова остановил перебранку Гуров. — Скажите, за время отсутствия владельца пентхауса в его квартиру кто-то приходил? — При мне — нет, — подумав, ответила старушка. — Я в дом посторонних не пускаю. Мимо меня и мышь не проскочит. — Видели мы, как вы за порядком следите. Уши заткнули, насилу до вас докричались. Да за это время кто угодно мог в лифт войти и укатить на любой этаж. Или на лестницу прошмыгнуть, — возмутился явной лжи Крячко. — Ну, может, кого и не заметила. Но ведь не в моей вотчине человека убили, верно? Так что с меня взятки гладки. А вы не кипятитесь, молодой человек. Музыка уж больно приятная была, не хотелось отрываться по пустякам, — примиряющим тоном произнесла Антонина Егоровна. — Вообще-то у нас дом тихий. Проблемных жильцов не водится, поневоле расслабишься. — Это после убийства-то расслабишься? — сбавляя тон, проговорил Станислав. — Ладно, пусть это останется на вашей совести. — В ночь убийства вы дежурили? — спросил Гуров. — Внук мой. Я сегодня первый день как заступила. Вчера Димка дежурил. Он с моим оболтусом меняется. — Где его найти? Или он тоже уехал? — съязвил Крячко. — Он к восьми вечера прибудет, если не опоздает. Живет далековато, — пояснила Антонина Егоровна. — А до восьми я вахту несу. Ждать будете? — Повременим, — ответил Лев. — Визитку вам оставим. Как только сменщик появится, пусть свяжется с нами. От вас же нам нужны фамилия владельца пентхауса и номер телефона вашего внука. — Ой, мил-человек, не надо бы вам внучка беспокоить, — впервые с начала разговора заволновалась Антонина Егоровна. — Он хороший мальчик. К убийству вашему непричастен, а волнения ему противопоказаны. Да и время уж больно неподходящее, чтобы с полицией дела иметь. — Чем же оно такое неподходящее? — заинтересовался Гуров. — Да повод у внучка для отъезда серьезный, — пояснила Антонина Егоровна. — Жениться он надумал. Поехал к родителям невесты, просить руки. Сами понимаете, что ваш звонок будет совсем некстати. Откажут ведь внучку. — Что, родители невесты строгих правил? — вклинился Крячко. — На дворе двадцать первый век, а у них до сих пор старообрядческие замашки? — Не старообрядческие, — охотно объяснила Антонина Егоровна. — Просто люди интеллигентные. Он — профессор, она — политик. Внучок хочет, чтобы все по-людски было. Невеста его шибко с мнением родителей считается. Он ее уже два года обхаживает, а результат нулевой. Войдите в положение, не губите мальчику будущее. — Сколько лет мальчику-то? — окидывая старушку оценивающим взглядом, спросил Крячко. — Сорок два, — простодушно ответила Антонина Егоровна. — Сынок мой рано дитем обзавелся. Едва школу окончить успел. — А внучок, значит, не по стопам отца пошел. Из поздних, — усмехнулся Стас. — Обещаю, мы будем предельно корректны, — поспешил вмешаться Гуров, пока Антонина Егоровна снова не обиделась. — И потом, телефонный разговор на сватовство никак повлиять не может. Не станут же интеллигентные люди подслушивать, о чем идет речь в чужом разговоре? — Ладно, вам я верю, — вздохнула Антонина Егоровна. — Пишите номер. Гуров достал записную книжку и под диктовку консьержки записал нужные данные, после чего оба полковника откланялись и вернулись к Ивану Сергеевичу. В холле их уже ждал Егоров. Рядом с ним стояла женщина лет сорока. Она заметно нервничала. Руки перебирали ручки дамской сумочки, которую она прижимала к животу. Увидев входящих, Егоров поспешил с докладом: — Товарищи полковники, приходящая помощница Штейна доставлена. Прикажете провести ее в квартиру? — Доброе утро, — отстраняя Егорова в сторону, поздоровался Гуров. — Надеюсь, мы не оторвали вас от важных дел? Женщина не ответила. Она переводила взгляд с Гурова на Крячко и молчала. — Чем ты ее так напугал? — вполголоса спросил Крячко у Егорова. — Посмотри на нее, она ведь вся дрожит. — Ничем я ее не пугал, — зашептал в ответ Егоров. — Просто новость для нее слишком шокирующая была. Оказалось, она понятия не имела о том, что Штейн, того, умер. — Вот как? Любопытно. Она что, газет не читает? — удивился Стас. Гуров тем временем подошел ближе к женщине и вежливо спросил: — Давайте для начала познакомимся, так легче будет общаться. — Он представился и, не дождавшись от женщины ответа, продолжил: — Нам нужно, чтобы вы осмотрели квартиру господина Штейна и попытались определить, не пропало ли что из его личных вещей. — Хотите, чтобы я пошла в квартиру, где его убили? — выдавила из себя женщина, и глаза ее наполнились ужасом. — Ни за что! — Поймите, это необходимо. Лучше вас о личных вещах Штейна никто не знает, — мягко настаивал Гуров. — И не переживайте так, тело уже унесли. В квартире полный порядок. Абсолютно ничего, травмирующего вашу психику, вы там не увидите. — И не просите, я туда не пойду! — замотала головой женщина. — И искать для вас ничего не стану! — Да почему же? — вступил в разговор Крячко. — Потому что не хочу, чтобы убийца вернулся и расправился со мной, — воскликнула она и вдруг громко зарыдала. Глава 3 На то чтобы успокоить женщину и уговорить ее подняться в квартиру, ушло добрых полчаса и практически все обаяние известного дамского угодника Стаса Крячко. Пока Иван Сергеевич рылся в обильных запасах медикаментов, коим была снабжена вахтенная комнатушка, а Егоров рысаком носился по ближайшим магазинам в поисках воды, Стас методично обхаживал женщину, пуская в ход один за одним испытанные способы завлечения противоположного пола. В итоге результат общими усилиями был достигнут. Наталья, так звали приходящую помощницу, не только согласилась осмотреть квартиру, но и практически сразу, как только туда попала, выдала им нужные сведения. Она лишь мельком взглянула на гостиную и тут же сообщила, чего недостает в комнате. — Посмотрите, вот тут, во встроенной нише, у Альберта Германовича всегда стояла медная шкатулка. Красивая такая, кованая, ручной работы. Он ею очень дорожил, — заявила она, останавливаясь напротив ниши. — А сейчас здесь ваза. Скучненькая, надо сказать, вазочка. Наталья старалась не смотреть на меловой силуэт в центре комнаты, но глаза ее невольно останавливались на нем. Крячко, со свойственной ему галантностью, постарался закрыть своим мощным торсом неприятную картину, перебравшись ближе к женщине. После того как Наталья успокоилась, окружающие обнаружили, что она довольно мила собой, и манеры у нее приятные. Она больше не тряслась как осиновый лист, а держалась просто, но с достоинством. — Вы уверены, что шкатулка пропала? Осмотрите другие комнаты, быть может, хозяин просто переставил ее, — попросил Гуров. — Не мог он ее переставить. Он даже пыль с нее стирать мне не позволял. Говорил, что в ней вся его жизнь, — возразила Наталья. — С какой стати ему ее прятать? Он гордился шкатулкой, как ничем другим в квартире. — Скажите, Наталья, у Альберта Германовича всегда такая стерильность? Я сейчас говорю не о чистоте, а об отсутствии каких-то особых мелочей, какими набит любой дом, в котором проживают достаточно долго. — Всегда, — просто ответила она. — Альберт Германович не был сентиментален. Если не считать шкатулки, конечно. И потом, большую часть времени проводил в своей мастерской, как он ее называл. Возможно, там он и хранил дорогие ему предметы. Сюда приходил только для того, чтобы выспаться и набраться сил к новому проекту. Это с его слов. Вообще-то он не очень любил свою квартиру.