— Приступаем к работе! Медицинские эксперты и криминалисты немедленно взялись за дело. Тай Вей молча рассматривал две неподвижные фигуры, сидевшие перед ним. Солнце скользило вверх по небу, и его свет заливал темную до этого аудиторию. Тай Вей на мгновение отвлекся, представив себя профессором, а этих двух — своими студентами. Чему он может их научить? Человеческой анатомии? Внезапно один из медицинских экспертов ойкнул. А потом позвал: — Тай Вей, иди-ка посмотри! Вырванный из задумчивости, полицейский быстро подошел к нему. — В чем дело? — спросил он. — Это ты мне скажи! — ответил эксперт, явно в недоумении, и указал на череп жертвы. Из выдвижного ящика парты к ушам тянулись тонкие черные проводки. Это оказались наушники. Тай Вей потянулся открыть ящик. — Аккуратнее! — воскликнул эксперт. — Там может быть… Проигнорировав его замечание, полицейский медленно выдвинул ящик. Внутри лежал портативный CD-плеер со встроенными динамиками. Натянув силиконовые перчатки, Тай Вей аккуратно вытащил плеер. Внутри, под пластиковой крышкой, быстро крутился диск. Жуткий освежеванный труп и в самом деле наслаждался музыкой. Тай Вей дал эксперту знак снять наушники с жертвы. Тот задрожал, но потом собрался и достал один наушник. Второй почему-то не вытаскивался. Эксперт, удвоив усилия, потянул за провод, но вместо того чтобы выдернуть наушник из уха, выдернул CD-плеер из рук Тай Вея. Тот успел его подхватить, но штекер наушников выскочил из гнезда. Музыка грянула в аудитории с оглушительной силой отбойного молотка, заставив полицейских подпрыгнуть. Один из экспертов от неожиданности плюхнулся на пол, но никто не засмеялся. В ужасе все таращились на плеер у Тай Вея в руках. Он едва не отбросил от себя адскую машинку, но все-таки собрался и нажал кнопку «стоп». Опустив голову, женский труп, казалось, исподтишка насмехался над Тай Веем и остальными полицейскими, а мужской манекен в человеческой коже затрясся от их движений, словно забавляясь. * * * События этого утра вызвали в кампусе переполох. Фан Му, в ожидании официальной версии от Тай Вея, старался прислушиваться к любым догадкам о том, что могло произойти. Версий высказывалось много — от правдоподобных до очевидно ложных, — но одно было ясно: в междисциплинарном корпусе убили человека. Жертва была женщиной, и, судя по тому, что он слышал, место преступления выглядело страшно. Конечно же, не прошло и трех суток, как Тай Вей объявился в общежитии. Войдя в комнату и убедившись, что больше там никого нет, он рухнул на койку. — Есть что-нибудь пожевать? Умираю с голоду! — Только «быстрая» лапша, — ответил Фан Му. С растрепанными волосами и глазами, красными от недосыпа, Тай Вей больше походил на рабочего-мигранта, голодавшего несколько дней, чем на государственного служащего. — Пойдем со мной в столовую, я тебя чем-нибудь угощу, — предложил Фан Му. — Да не надо. Лапша сойдет. А если найдется сычуаньский соус, чтобы ее приправить, я буду полностью счастлив. Фан Му залил миску быстрой лапши кипятком и добавил в нее сычуаньский соус из пакетика, на котором давным-давно стерлись и дата производства, и срок годности. Лапша еще не успела разбухнуть, как Тай Вей накинулся на нее и стал запихивать в рот, коротко указав Фан Му на черную папку, которую принес с собой. — Посмотри пока, — с набитым ртом сказал он. Жертвой была двадцатилетняя студентка первого курса факультета физики по имени Цзин Тингтин из городка Чжуси в провинции Сычуань. До момента преступления никто не видел ее 36 часов. Однако она много с кем общалась по интернету и часто ездила повидаться с друзьями, поэтому соседки по комнате не заметили ее отсутствия и к преподавателям не обратились. Труп жертвы нашли в аудитории номер четыреста четыре междисциплинарного корпуса. Его обнаружила уборщица, которой за недостатком освещения показалось, что на жертве красная одежда. Когда же она включила свет, то увидела перед собой освежеванное тело. На допросе уборщица упоминала про двух человек. Поэтому, не поднимая головы, Фан Му спросил Тай Вея: — А кто второй? — Представь себе, — тот спешно проглотил ком лапши, — пластмассовый манекен. Юноша нахмурился. — Манекен? — удивился он и хотел еще что-то спросить, но увидел, что Тай Вея вот-вот стошнит. Он быстро ткнул пальцем в мусорную корзину на полу. Слегка смущенный, Тай Вей отпил несколько глотков воды и откашлялся. Потом, делая вид, что ничего не произошло, заметил: — Черт, я слишком быстро ем. Фан Му промолчал, смерив его насмешливым взглядом. Тай Вей, похоже, рассердился. — Какие ж вы все, студенты, хлюпики! Я слыхал, в ту аудиторию теперь никто и заходить не хочет. Ну еще бы — номер четыреста четыре, на четвертом этаже… С таким количеством четверок неудивительно, что она оказалась несчастливой![17] Фан Му, улыбнувшись, снова спросил: — Так, значит, манекен? Какой именно? Где фотографии с места преступления?.. — Но вдруг, без всякой причины, подскочил на ноги с возгласом: — Погоди! Что ты сейчас сказал? Застигнутый врасплох, Тай Вей слишком быстро проглотил воду и зашелся резким кашлем. Фан Му яростно заколотил его по спине, продолжая повторять: — Что, что ты сейчас сказал? — Что я сказал когда? — выдавил из себя Тай Вей, с трудом отдышавшись. — Ты меня до смерти, что ли, хочешь перепугать? — Вспомни, — настаивал Фан Му. — Что ты только что сказал — про цифру четыре? — А, это! Ну, я сказал… четвертый этаж, номер четыреста четыре. Что не так? Фан Му не ответил; он уставился в угол комнаты, весь уйдя в свои мысли. Тай Вей растерянно наблюдал за ним. Потом заметил, что Фан Му едва слышно бормочет: «Один, два, три, четыре…» Он уже собрался поинтересоваться, в чем дело, но тут Фан Му развернулся и заговорил. — Тай Вей, — медленно произнес он со странным блеском в глазах, — дела надо объединять. Это номера. — Какие номера? — Я совершенно уверен, что эти убийства совершил один человек, потому что на каждом месте преступления он оставил номер. Но номера относятся не к жертвам, а к последовательности преступлений. На данный момент произошли убийства с первого по четвертое. — Я не понимаю. — В убийстве первого июля студенту отрезали руки — что ты о нем помнишь? — Про то дело я мало что знаю. Кажется, он был вратарем в футбольной команде. — Какой обычно номер у вратаря? — Понятия не имею. У Бартеза, француза, кажется, шестнадцатый. — Тай Вей запомнил номер вратаря в тот день, когда Фан Му едва не стал жертвой Ма Кая, потому что все в дежурке смотрели матч. Фан Му воскликнул: — Первый! Обычно у вратаря номер первый. И я точно знаю, что Цю Вейцзянь играл под первым номером, потому что сам присутствовал на траурной церемонии с его формой. — Первый… Теперь понятно. Убийство в госпитале было совершено в палате наблюдения номер два. Это второе преступление. А что насчет третьего? — Тай Вей задумался, почесывая затылок. Но Фан Му уже знал ответ. — Коробка, в которой доставили домой труп девочки. Ты помнишь, как она выглядела? — С логотипом «Адидас»? — сказал Тай Вей, не понимая, куда он клонит. — А что в ней особенного? — Три лепестка, — ответил Фан Му, горько улыбнувшись. — Мне следовало заметить это гораздо раньше. Расстроился не только Фан Му — Тай Вей чувствовал себя так же. Он явственно припомнил фирменный логотип «Адидас» на боку коробки — трилистник. Ту коробку он рассматривал сотни раз. Почему же эта мысль не пришла ему в голову? — Аудитория четыреста четыре на четвертом этаже. И даже труп сидел в четвертом ряду, — пробормотал Тай Вей. — Ну точно, это четверка. Они вдвоем сидели в комнате номер триста тринадцать, объятые тяжелым предчувствием, витавшим в воздухе словно запах крови. С минуту оба молчали. Фан Му смотрел в пол, Тай Вей — на него. Паника змеей извивалась между ними — с издевкой улыбалась, обнажала ядовитые клыки, высовывала раздвоенный язык, чтобы ощутить их беспомощность и страх. Наконец Тай Вей выдавил с усилием: