Лера остановилась и долго смотрела мне в глаза, потом беспечно рассмеялась, явно пряча за этим неуверенность. – Брось, Эрик. Клим просто закрывает гештальт. Ему надоест. Как и тебе. Мы поработаем вместе, повеселимся в постели и разойдемся. Это нормально. Она пошла вперед, не дожидаясь пока я отомру. А я никак не мог понять, почему мои собственные слова из ее уст звучат так жестоко и больно. Лера не хотела нас. Или делала вид. А я очень надеялся, что хотя бы Клим не потеряет ее в дерьме, которое я заварил. Глава 20. Президент и все, все, все Лера Когда мы вернулись на поле, игра уже закончилась. Я почему-то ждала, что будет большой перерыв, как в футболе, но оказалось, что смена лошадей раз в семь минут – и есть перерывы. Конечно, я искала глазами Клима, позабыв обо всех. Странное ощущение неполноценности не отпускало. Как будто я немного предала Стерна, отсосав Эрику в парке. Это, конечно, лютый бред. У нас не было таких договоренностей, но Клим всегда хотел быть с Бергом на уровне. А я как будто украла у него тот самый уровень оргазмов, положенный нам на троих. – О чем думаешь? – спросил Эрик, отпуская мои плечи и галантно предлагая локоть. Я взяла его под руку и, не стесняясь, честно призналась: – Думаю, что теперь должна минет Климу. Не дает мне покоя это оральное неравенство. Берг хохотнул. – На самом деле все поровну. Я долго ждал свой оргазм, вспомни. И правда, теперь каждый имел мой рот по разу. Я не сдержалась и чмокнула Эрика в щеку. – Спасибо, а то я страдала. – Обращайся. Пойдем, познакомлю тебя… Прежде, чем я успела спросить, с кем именно, Эрик остановился около президента Российской, мать ее, Федерации. – Андрей Михайлович, – он протянул руку. – Приветствую. Громов прервал разговор с каким-то суровым некрасивым дядькой и обернулся к нам. – Добрый день, Эрик. Рад, что ты здесь. Я оцепенела. Умерла и попала в рай. Президент улыбался Эрику как родному, искренне радуясь встрече. Он пожал Бергу руку и хлопнул по плечу. – Это Валерия Тарасова, – представил меня Эрик. Громов перевел на меня взгляд, и я умерла еще раз. Не знаю, куда попала теперь. Льдисто- серые глаза Андрея Михайловича были полны силы и харизмы. Я восхищалась им даже, когда видела по телевизору, а вживую он оказался в тысячу раз круче. – Она живая, или ты изобрел робота? Слишком красивая и юная для ученого, – проговорил Громов, продолжая рассматривать меня с доброй улыбкой на губах. Морщинки в уголках его глаз смеялись. Кажется, надо мной. Мне было плевать. Какой он крутой, божечки. – Она живая, просто ваша фанатка. Мы неожиданно наткнулись на вас, я не успел подготовить. – Ой, простите, – очнулась я, наконец, понимая, что они тут меня обсуждают, пока мои программы вежливости подвисают из-за короткого замыкания. – Мне очень приятно. Такая честь. Извините. Я так рада… Из меня посыпались нелепости, как обычно, от волнения. Я вспомнила о приличиях и протянула руку. Громов сжал ее тихонько, но длительно. Я уже собираюсь запереживать, но тут он поднес мою ладонь к губам. У меня вышибло пробки окончательно. – Взаимно, Валерия. – Лера, – каркнула я. – Просто Лера. – Я бы тоже попросил звать меня по имени, но тогда спикер объявит импичмент за неподобающее поведение. Так ведь, Дмитрий Ильич? Громов отпустил мою руку и хитро глянул на неприятного собеседника, который, видимо, не был рад нашему вторжению в их разговор. – Скажете тоже, Андрей Михайлович. Они почти дети. Подобающее поведение и уважение… – начал спикер нудную лекцию. – Да-да, удел старперов – уважение. – Президент картинно вздохнул, но не спешил нас отпускать. – Успел на игру, Эрик? – Нет, только приехал. И Леру дернул, чтобы встретила меня. Она тоже не досмотрела матч. Вы победили? – Какое там! – Громов махнул рукой. – Мелкий Стерн опять надрал мне зад. Стервец. Из моего рта вырвалось идиотское хихиканье, Берг сжал губы, а спикер побелел и снова начал нудеть: – Господин президент, пресса здесь. – Я в курсе, Дмитрий Ильич, поэтому сложно будет скрыть мое фиаско. Слава богу, все подхалимы-политиканы поставили на меня, и их деньги уйдут в фонд детских домов. – Я тоже поставил, – огрызнулся спикер. – Это прекрасно. Эрик, ты хотел что-то еще? – Нет, мы на самом деле искали Клима. Я хотел просто поздороваться и познакомить вас с Лерой. – О, да. Стерн куда-то пропал сразу после гонга. Замечание президента не оставило меня равнодушной. Я сразу представила Клима в конюшне и Мати на коленях перед ним с теми же услугами, которые я оказывал Эрику в парке. – Готов поспорить, Клим опять пытается соблазнить мою жену. С этим поражением он никак не может смириться. Пойдемте. Громов махнул рукой, оставляя растерянного Дмитрия Ильича у кромки поля. Мы поспешили за ним к ложе. Я молилась, чтобы Клим был там. Его флирт с Лизой мне даже нравился. Он с ней общался очень мило. Совсем иные чувства вызывало общение Стерна с Орловой. Мы пришли к ложе, и Громов тоном знатока объявил: – Говорил же. Я в очередной раз испытала мощное потрясение. То, что предстало перед глазами было круче встречи с Лизой Громовой, с ее мужем и спикером думы. Клим сидел на полу в тереме и тискал пухляша Витю, который заливался смехом. Лиза стояла рядом. Как только она увидела мужа, то подошла к нему и обняла за талию. Андрей поцеловал ее в макушку. Я все это видела краем глаза, но тоже подмечала, наблюдая за Климом. Милота зашкаливала. – Он бросил попытки соблазнить тебя и решил действовать через ребенка? Умно, – без злобы, но с легким сарказмом рассуждал Громов вслух. – И тебе привет, Андрей, – отвлекся Клим, поднимаясь. Она взял на руки Витю, подкинул пару раз, но тот уже увидел отца и залепетал: – Папа! Папа пришель. Малыш потянул руки, и Громов скорее забрал его у крестного. Стерн упер руки в бока и нагло заявил: – Все время портишь мне кайф, Громов. Мало, что этих двоих притащил, так еще и журналистов. – Всего пару вопросов, господин президент, – попросил корреспондент, которого я только что заметила. Оператор тоже стоял рядом небольшой камерой. Но Громов не захотел давать интервью. – Вон Стерна снимайте, – указал он кивком на Клима. – Он ведь звезда сегодня. Клим задрал голову и всем своим видом был согласен поделиться впечатлением. Журналист не растерялся. – Вы действительно были бесподобны на поле, господин Стерн. Кому посвящаете победу? Даме? Клим взглянул на меня, но я покачала головой, едва заметно. Не надо. Стерн вернул на лицо наглый оскал и повернулся к Громовым. – Посвящаю победу прекрасной Лиз Торнтон Громовой. Ведь у ее мужа никак не выдастся возможность это сделать. – Козел, – кашлянул в кулак президент.