– Хорошо товарищ плавает, – раздалось сбоку. Я повернулся на голос. Николай Осипенко, Сакс, он же Кощей, сидя неподалеку от меня в парусиновом шезлонге, потягивал из запотевшего стакана что-то пенное… В старых шерстяных тренировочных штанах и теплой фланелевой рубахе. – Привет, Скоморох, – широко улыбнулся он. – Хорошо, говорю, плавает. Ты бы так не смог. – И тебе не хворать, Кощей. – Давно хотел спросить, каково ощущать себя цареубийцей? – Он же не царь. – Все равно их высочество. А ты его за горло, за горло. Каково, спрашиваю? Я пожал плечами: – Нормально, горло как горло. – А теперь и меня собрался? – Да. – А не боишься? Я ведь лучший. – Конечно, боюсь, – честно ответил я, осознав вдруг, что ему тоже страшно. – И тем не менее… – Точно, – согласился я, постепенно утомляясь от этого диалога. Кощей, будто прочитав мои мысли, улыбнулся и махнул рукой. – Ладно, Стас, не бери в голову. Столкнемся, разберемся. Чаю хочешь? Горячего. – Лучше кофе. – А я вот хочу пива, – вдруг пронзительным бабским голосом заголосил он, – мы же в Прагу летим! Почему у вас нет пива? Я вздрогнул и открыл глаза. Все та же стюардесса стояла в проходе и виновато улыбалась, разводя руками. Развалившаяся в кресле через проход от меня рыночного вида тетка, покраснев от праведного гнева, визжала так, что я всерьез испугался, что у нее осыплется с личика вся штукатурка. – Я деньги заплатила! Имею право, слышишь, ты, кукла! – Прошу меня извинить, но пива на борту нет, – ангельским голосом ответила стюардесса, как мне показалось, всеми силами сдерживая желание выкинуть за борт эту кралю в красных брюках с люрексом и обтягивающей перезревшие телеса зеленой майке-алкоголичке с нагло вылезшими из-под нее лямками лифчика. Без парашюта. Прямо на ближайший пивной завод. – Могу предложить вам прекрасное шампанское. – Гм-м, шампанское, говоришь… Импортное? – Французское. – Ладно, тащи. Я осторожно «прозвонил» проснувшийся организм. Голова не болит – здорово. Печень, почки, локти, колени, хвост? В норме. Отлично. А что это за шум? Это бурчит, перекрывая шум моторов, мой многострадальный желудок, возмущается хамским к нему отношением и требует чего-нибудь поесть. Стюардесса принесла мадам бокал шампанского и подошла ко мне. – Как самочувствие? – Жить буду. А можно мне кофе? – Конечно. Принести пару бутербродов? Когда разносили еду, вы спали, и я решила вас не будить. «Тащи скорей!» – заорал мой желудок. «Заткнись! – велел я ему. – Не барин, потерпишь». – Достаточно будет кофе. Если можно, горячего и покрепче. – Спасибо, Надежда, – от души поблагодарил я свою спасительницу, прочитав ее имя на бейдже. – Скажите, а французское шампанское, случайно, сделано не в Уссурийске? – Обижаете, – на полном серьезе ответила она. – Я все-таки окончила геофак МГУ и точно помню, что Калуга – это где-то недалеко от Марселя, – и подмигнула. – Можно сказать, пригород, – подтвердил я. Глава 45 Стеклянные створки дверей пражского аэропорта Рузине разошлись перед моим носом, и я вышел наружу. Старенький «Фольксваген Пассат» со светящимся фонарем и надписью «TAXI», сделав богатырский рывок, затормозил рядом, едва не уткнувшись бампером мне в колени. – Улица Владивостока, отель «Славия», – произнес я на ломаном английском, хотя мог, особо не выпендриваясь, сказать то же самое по-русски. Прозвучало бы до смешного похоже. Я откинулся на сиденье, собирая в кучку мысли. Итак, что мы имеем с гуся? Имеем славного парня Николая Осипенко, он же Сакс, он же Кощей, он же конченая сука, где-то в семидесяти километрах к северу от стольного города Праги. Грамотно Коленька спрятался, ничего не скажу. И очень удобно, прямо в самом центре Европы. Тихая такая лежка и офис в одном флаконе. Чудо-хакер Ефим Копиевкер с большим трудом и за очень дополнительные деньги запеленговал его, подключившись к Дашиному компьютеру и отследив их оживленную переписку. С этим ясно. Непонятно другое. С какого, спрашивается, перепугу блестящий офицер, без пяти минут генерал, Осипенко сделал конторе ручкой в начале двадцать первого века, а не в конце восьмидесятых века предыдущего? Был у нас такой Славик Ху… Самый ленивый и бездарный офицер в информации нашей конторы. В восемьдесят восьмом он соскочил со службы и вместе с собственным папой организовал сначала кооператив, а потом общество с ограниченной ответственностью и уставным капиталом аж в двести рублей. Деятельность этого самого общества была проста и незатейлива и вполне вписывалась в бессмертную фразу классика: «Отец, слышишь, п…т, а я продаю». Славик талантливо продавал за бугор военные корабли, которые, в свою очередь, гениально списывал из боевого состава его папа, вице-адмирал, дядя Гена Ху… Дела у компаньонов некоторое время шли просто блестяще, пока старший из них, форменным образом заевшись, не списал «на иголки» в девяносто втором году большой противолодочник, принятый в боевой состав аж году в девяностом. А может, и не в противолодочнике дело, в то время люди и помасштабнее воровали. Просто, видать, не заслал в оркестр или заслал, но мало. Короче, поднялась жуткая вонь, папу с треском выперли на пенсию. Он до сих пор, к слову, хорошо себя чувствует и ничем те болеет. Живет себе, в ус не дует в подмосковной Мамонтовке. В теплое время года сидит в кресле на веранде, задумчиво попивая «шило» (корабельный спирт) и занюхивая эту прелесть рукавом тельняшки. С началом холодов он переходит на кухню собственной дачи и делает то же самое, элегически глядя в окошко. Сам Славик пару недель посидел на нарах, но потом, знать, поделился с кем надо честно заработанным и соскочил на волю за недоказанностью преступного умысла. Некоторое время он пребывал в тени, мелькая на втором и третьем планах по партийным спискам. В конце прошлого года я имел удовольствие лично наблюдать его на канале «Культура». Торжественно тряся щеками, он вручал премии «За честь и достоинство» от имени фонда «Достоинство и честь», где состоял председателем. Вот это я понимаю, бизнесмен, деловой человек, элита. Ладно, черт с ним, со Славиком, честью ему по достоинству. Вернемся к Кощею. Не знаю, почему он соскочил именно тогда, но соскочил грамотно, можно сказать, при свидетелях. И бизнес себе выдумал очень даже прибыльный, хотя и паскудный. Дело в том, что некоторые из притворщиков, в том числе и ваш покорный слуга, сподобились поучаствовать в достаточно жестких операциях, результатом которых стали трупы, и далеко не все, убиенные нами, происходили из рабочих и потомственных крестьян – разная публика случалась. У некоторых даже оставались в наличии злопамятные и не самые бедные друзья или родственники. Ясное дело, что «забивать стрелку» и «кидать предъявы» Российской Федерации никто из них не осмелился, вот и решили мстить исполнителям. Тут-то наш Коленька и открыл широкую розничную торговлю этой самой местью. Сначала застрелили Мастера, потом – Благородного Дона. Меня оставили на сладкое хотя бы потому, что мстительным аравийцам было мало, чтобы меня просто так грохнули. Они непременно хотели заполучить меня живым, чтобы потом прилюдно и с помпой казнить на какой-нибудь базарной площади. Поэтому денег для того, чтобы заполучить меня, не пожалели, и, потом, это для них не деньги. Понты дороже. Как Кощей вышел на Дашу, я понятия не имею. Не так мне это интересно. Скажу одно: отвечая на мои вопросы, девушка по врожденной скромности явно преуменьшила свою роль в выходе на саудитов. Я немного покопался на досуге в ее биографии: специальность – востоковед, изучаемый язык – арабский, иняз с красным дипломом плюс годичная стажировка в приморском городке Аль Фарш, одном из центров приморской торговли Саудовской Аравии. Не все мне девушка рассказала, ох, не все. Обязательно надо будет еще поработать с ней, когда вернусь. Если вернусь. Зачем Кощей ввязался в авантюру с «Русской сталью», когда голубые друзья Вайсфельд и Бойд-Симмонс начали искать по всей Европе исполнителей, да еще и прицепил к этому делу Грека? Во-первых, чтобы с гарантией выйти на меня. Коля всегда считал меня излишне склонным к мести. Ну, а во-вторых, ему же всегда удавалось поймать сразу несколько зайцев. Вот и решил срубить денежку на «сталеварах». Ничего не скажу, спланировал он все здорово. Как всегда. Не учел только двух малюсеньких деталей. Первое: Грек никогда не был предателем; второе: операциями, сулящими большой куш, никогда нельзя руководить по переписке, особенно если исполнители – подонки. Так и вышло, Даша с Юрой решили все сделать по-своему, как им двоим казалось, хитро. Вот и получилось как всегда, то есть через одно место. А что касается… – «Славия», пан, – громко сказал водитель. Видимо, он решил, что пассажир заснул. Я предъявил портье за стойкой красный паспорт «с вилкой» гражданина незалежной Украины и буквально через пять минут уже заселялся в забронированный для меня, то есть Слободянюка Ивана Богдановича, номер. Бросил сумку на кровать и быстренько отправился в ресторан, подгоняемый собственным желудком, который последний час вел себя просто вызывающе и нагло требовал жратвы под угрозой немедленного и окончательного выхода из состава всего остального организма с последующей диареей. – Большой бифштекс, – с этих слов я начал диктовать заказ вполне понимающей по-русски официантке, – двойная порция отварного картофеля. «Желудок, как, хватит?» – «Диктуй давай!» Салат с мясом. «Продолжай, блин!» Пражская ветчина. Черный хлеб у вас есть? – Есть, пан. – Черного хлеба побольше и… «Пиво будешь?» – «Еще спрашивает, кретин!» И две, нет, три, пусть будет четыре большие кружки светлого пива на ваш вкус. Пару кружек прямо сейчас. «Ура!!!» Приятно отяжелевший после ужина с пивом, я с трудом поднялся к себе на второй этаж и, тонко повизгивая от предвкушения здорового сна, начал раздеваться. Именно в этот момент раздался звонок. Звонила маман. – У нас несчастье, Стас. Глава 46 – Как долетел? – поинтересовался Грек, притормозив на красный свет.