Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 10 из 47 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я закатила глаза, как будто была выше такого рода вещей. Дверь в кабинет Маргарет открылась. Мы с Дайаной тотчас затаили дыхание. Когда Маргарет Хейз входила в комнату, люди, казалось, таяли, как желатин в кипятке, и мы не были исключением. На каблуках она была более шести футов ростом, ниспадающие ниже плеч волосы с рыжими прядями выглядели, как гребаная реклама «Лореаль». В общем, она была шикарна. – Пожалуйста, входите, Кей, – тепло сказала Маргарет и пожала мне руку. Она всегда пожимала мне руку и всегда настаивала на том, чтобы говорить со мной лично. Другие адвокаты обычно ограничивались тем, что, торопливо набросав кое-какие инструкции, оставляли для меня папку на столе Дайаны. Но только не Маргарет. – Кстати, спасибо за прекрасную работу по делу Штубарта, – сказала она и провела меня к стулу в зоне отдыха своего огромного кабинета. – Вы снабдили меня такой ценной информацией, которую можно использовать против свидетелей обвинения, что дело даже не дойдет до суда. Я кое-что отправила вам в офис. – В этом не было необходимости, но спасибо. Чудесная корзина. Мы были в полном восторге, – солгала я. Я уже отдала фрукты Чарли. Маргарет улыбнулась, села на стул рядом со мной и скрестила длиннющие ноги. – Вижу, вы сумели оформить документы на Лабрека. Легко ли было вручить ему повестку? Я пожала плечами. – Было бы труднее, не будь мы в церкви. Маргарет кивнула. – Этого я и боялась. – Малоприятный тип. – Вел себя агрессивно? Я показала ей синяк на запястье. – Еще буду чувствовать это день или два. Ее ноздри слегка раздулись. – Жена этого человека – подруга моего друга, и она попросила меня о помощи, – объяснила Маргарет. Это было не то дело, за какие она обычно бралась. На этом этапе своей карьеры она могла выбирать из длинного списка желающих. Ее офис с окнами на вершине сверкающей офисной башни в центре города был свидетельством ее успеха. – Он какое-то время издевается над женой и ребенком. Запретительный ордер – это только первый шаг. Я вручила его одному из наших адвокатов. Надеюсь, жена доведет дело до конца и подаст на развод. Извините, что он распустил руки. – Маргарет встала и подошла к своему столу. – Если я правильно помню, вы любите диетическую «Пепси», верно? – Она нажала на кнопку интеркома. – Дайана, не могла бы ты найти для Кей диетическую «Пепси»? – Конечно, – услышала я бодрый голос Дайаны. Несколько минут я читала бумаги, которые мне вручила Хейз, и наконец подняла глаза. – Вы взяли клиента, который выстрелил в своего босса двадцать три раза? Маргарет кивнула. – Мы будем настаивать, что это было сделано в целях самообороны. – Понятно. – Его босс тот еще громила, и мой клиент опасался за свою жизнь. Вся их компания – сборище головорезов. Большинство вооружены. Компания по эвакуации автомобилей. Очень крутые парни. В дверь кабинета легонько постучали. Улыбаясь, вошла Дайана и протянула мне стакан «Пепси» со льдом. И тотчас увидела бумаги в моей руке. – Смотрю, ты листаешь дело этого водителя эвакуатора? Вам будет нелегко найти беспристрастных присяжных. Все в городе просто ненавидят эвакуаторщиков… – Спасибо, Дайана, – прервала ее Маргарет и, поправив на своем столе стопку бумаг, вручила их своей ассистентке. – Похоже, это все. – Разумеется, – с улыбкой ответила Дайана. Я посмотрела ей вслед, затем вновь повернулась к Маргарет. – Итак, он выстрелил в него из «Глока-девятки» двадцать три раза? Значит, он должен был перезарядить пушку. Что подразумевает спокойствие и осознанное намерение, а не испуг. Тонкая улыбка. – Вот почему вы нужны мне, Кей. Вы понимаете трудности, с которыми мы сталкиваемся. А теперь идите и найдите хоть что-то страшное и пугающее на босса моего клиента. У нас есть три месяца на подготовку. Жду от вас результат в течение следующих четырех недель. Я встала, сделала глоток диетической «Пепси», поставила стакан на стеклянный столик рядом со своим стулом и подошла к столу Маргарет. – Я могу оставить эту информацию у себя?
– Да. Это ваш экземпляр. Я взяла с ее стола фотографию в рамке и рассеянно посмотрела на нее. Это была пара в купальных костюмах. Мужчина держал на руках маленькую девочку с глазами Маргарет. Они были на палубе корабля, оба красивые и очень загорелые. Женщина показалась мне особенно знакомой. – Вы и ваши родители? – спросила я. – Да, вот это были деньки, – сказала Маргарет и улыбнулась. – Мне тогда не нужно было работать. – Красивая семья. – Я вернула фотографию на место и попыталась поставить ее точно так же, как она стояла до этого. Маргарет уже перешла к другой толстой стопке бумаг на ее столе. – Поговорим через пару недель, хорошо? – сказала она, не поднимая глаз. Дайана остановила меня на выходе. Она уходила с работы, чтобы встретиться с Нилом и Чарли у меня в офисе и посмотреть что-то на большом экране, и хотела знать, когда я присоединюсь к ним. Мой офис был местом сбора для всех нас, особенно во время бейсбольного сезона – для меня, Раузера, Дайаны, Нила и Чарли. Я подумала о телевизоре, установленном моими дизайнерами, 72-дюймовом жидкокристаллическом рабе любви, который с помощью пульта дистанционного управления опускался со стропил на бесшумной серебристой лебедке. – Не могу, – сказала я ей. Я хотела найти Раузера. Мне не терпелось вернуться в комнату «военного совета». Наверняка поступили новые отчеты с деталями повторных допросов по делу Уишбоуна, и уже явно начались звонки по анонимной линии. Это был второй день поисков Дэвида, два дня с того момента, как было получено письмо с угрозами убить его. Раузер и его детективы сбились с ног и пребывали в полном отчаянии. Они прошерстили автомобили и записи телефонных разговоров в поисках людей по имени Дэвид и даже пытались связаться с ними – библейское имя в южном библейском поясе и районе с населением в почти пять миллионов человек. Три дня, лейтенант. Тик-так. Если письмо было правдой, у нас оставалось двадцать четыре часа. Места для оптимизма было не слишком много. – Я кое с кем встречаюсь, – сказала мне Дайана. – Это серьезно. – Прекрасно, – сказала я, а про себя подумала, что у Дайаны вечно все серьезно. Она влюблялась быстро и по уши, была слишком липучей и ласковой, и слишком доступной, и в конце концов оставалась с разбитым сердцем. Я посмотрела на часы. – Я позвоню тебе через пару дней. Обещаю. Хочу услышать все об этом. Глава 12 Было почти два часа ночи. Раузер включил мигалку, но сирену врубать не стал – незачем будить аборигенов. Мы съехали с Пичтри в Бакхед и свернули на Пьемонт-роуд, молча направляясь к месту нового убийства. Жертва мужского пола, найден лицом вниз, с видимыми следами укусов и ножевыми ранениями. Окна «Краун Вик» были опущены, теплый воздух трепал нам волосы, пищащий полицейский сканер создавал странную фоновую музыку. В мигающем голубом свете суровый профиль Раузера выглядел как нечто сошедшее с комиксов про Дика Трейси. Все казалось каким-то нереальным. Место преступления, когда оно свежее, – бесценный инструмент. Увидеть его таким, каким его оставил убийца, понюхать, ощупать, выслушать его историю. В отличие от свежей сцены, фотографии с места преступления редко способны ошеломить вас первыми впечатлениями и подсознательными ассоциациями. И они никогда не дают вам ощущения ракурса, расстояния, пространства. Однако времени всегда недостаточно. После обнаружения преступления ландшафт сцены начинает меняться безвозвратно. Включается свет, улики упаковываются в пакеты, начинает циркулировать воздух, тело потревожено. Мелкие улики собраны, но некоторые уносят с собой потоки воздуха. Я взглянула на спидометр. Раузер ехал по Пичтри со скоростью семьдесят пять миль в час и почти не притормаживал на светофорах, но для меня его скорость была черепашьей. Мне не терпелось поскорее попасть туда. Как и Раузер, я думала лишь про перспективы новых улик, про секунды, что убегали прочь на прекрасно сохранившейся сцене. Я не думала ни об отнятой жизни, ни о стыде, грехе и ужасе всего этого. Эта часть приходит позже. Эффективности ради невольно учишься отделять эмоции. К сожалению, этот конкретный талант редко пригождается в личной жизни. У таких людей, как мы, уровень разводов зашкаливает. Когда раздался звонок, мы были в комнате «военного совета», вместе с детективами, допросами, кофейными кружками, коробками с купленным навынос и остывшим ланчем. И жертвами: все четверо были там, на досках для объявлений, постоянно напоминая нам, что может случиться с Дэвидом. Я видела, как Раузер изменился в лице и тотчас принялся раздавать поручения. Комната «военного совета» опустела в считаные секунды. Когда мы миновали лифты, битком набитые детективами, и сбежали вниз по лестнице, он уже разговаривал по мобильнику с аналитиком пятен крови. Через несколько минут его «Краун Вик» пронесся, скрежеща шинами, через подземную парковку у здания мэрии. – Хочу выжать из этой сцены все, – сказал мне Раузер. – На этот раз без ошибок. Старший полицейский уже выставил охрану. Никто не войдет. Нас там уже ждет команда криминалистов, а наш аналитик по брызгам крови уже в пути. Нам там нужен кто-то еще? – Нет. Но в морге тебе понадобится хороший судебный одонтолог на предмет следов укусов. Несколько кварталов Раузер молчал. – Я хотел найти Дэвида, Кей, найти его живым, спасти ему жизнь. – Многие люди умирают лежа на животе, Раузер, – ответила я и повернулась к окну. И, надо сказать, вовремя: огромные плавники на Симфонической башне светились, как нечто из «Звездных войн». – Многие получают ножевые ранения и укусы. Это не делает их смерть делом рук Уишбоуна. И это еще не значит, что это Дэвид. Через несколько минут Раузер загнал «Краун Вик» на долговременную стоянку дорогого отеля недалеко от Пьемонт-авеню в Бакхеде. Прямо перед собой мы увидели скопление полицейских машин и карет «скорой помощи», синие и красные огни. Полицейские уже огораживали место преступления лентой и отбивались от прибывающих репортеров и растущей на глазах толпы зевак. Подъезжали автомобили без опознавательных знаков, «Краун Вики» разных оттенков и в разном состоянии – члены оперативной группы. Раузер вручил мне пару хирургических перчаток из чемоданчика, лежавшего на заднем сиденье, и я последовала за ним через парковку мимо полудюжины полицейских машин с включенными мигалками. Я видела, как он перебросился парой слов с несколькими детективами. В душе Раузер оставался копом. Судя по его воспоминаниям и рассказам это было для него самое счастливое время. Он скучал по ощущению песка в ботинках и каждое утро по-прежнему думал о том, что надевает штатское, хотя проработал в отделе расследования убийств уже двенадцать лет. Мы миновали толпу у огороженного лентой входа. – Кто-нибудь ведет съемку? – спросила я. Раузер кивнул. – Когда поступил звонок, Уильямс и Балаки были в этом районе и тотчас начали действовать. Будем надеяться, что этот тип любит околачиваться поблизости. Многие из них обычно так и поступают. Внезапно я ощутила неприятный холодок. Волоски на моих руках встали дыбом. Я оглянулась на толпу. Что-то там в ответ посмотрело на меня. Я чувствовала это и старалась не терять надежды. Элементы почерка убийцы, вещдоки, следы от применения инструментов преступления, характер нанесения ран – все это подскажет нам, имеем ли мы дело с еще одним убийством, совершенным Уишбоуном. В фойе сгрудились проживавшие в отеле гости. Начальница ночной смены из последних сил старалась поддерживать среди бури домыслов некое подобие порядка. На заднем плане постоянно слышалось слабое звяканье коммутатора, растерянная портье стояла без дела и пялилась на конторку. Рядом с ней с раскрытым блокнотом в руке стоял детектив Брит Уильямс, но она не разговаривала и не смотрела на него. Лицо ее было серым, взгляд отсутствующим. Я хорошо знала этот взгляд. Я поняла: это она нашла тело, и она больше никогда не будет прежней, никогда не откроет темную дверь, не вспомнив про случившееся. Я подумала про Тима Кото, как тот нашел свою мать зарезанной и избитой рядом с плитой, на которой она готовила ему еду. Кто сейчас заботится о нем? Портье ночной смены разрыдалась. Убийство навсегда разрушает всех на своем пути. Более тридцати лет назад я сидела на старом кафельном полу, глядя, как кровь моих бабушки и дедушки вытекает из них и собирается в лужу вокруг меня. До этого момента я почти не помню их или что-то еще. Это все равно что родиться на месте преступления в пять лет. Я играла за столом, когда услышала, как открылась дверь и раздались сердитые голоса. Где деньги, старикан? Дай нам эти гребаные деньги! В тот день дедушка крепко прижал ладонь к моей макушке и прижал ее к полу, чтобы я не вздумала поднять голову и лишиться ее. Когда он упал рядом со мной, а потом очередной выстрел свалил мою бабушку, я не издала ни звука. В покорном молчании глядя, как кровь пропитывает мою одежду и бледно-розовые туфли, которые были на мне в тот день. Теперь улицу освещал свет софитов телевизионщиков, репортеры говорили в камеры на фоне отеля и обтянутого полицейской лентой места преступления. Полицейские в форме не давали им приблизиться к месту преступления. Уже пошли слухи, что очередное убийство – дело рук Уишбоуна, и казалось, что все, кто находился по ту сторону ограждения, прижимали к уху телефон. – Это тот урод, который строчил в газеты, – сказал кто-то в свой мобильник. Мы с Раузером быстро переглянулись. Он закусил губу.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!