Бен изо всех сил ударил по тормозам, отчего бедняга Циско чуть не въехал головой в лобовое стекло. Так они и сидели посреди пустыни под негромкое урчание двигателя, готового вновь ринуться вперед. – Все нормально? – спросил Циско. Нет. Совсем не нормально. Теперь он помнил каждый изгиб, каждую неровность камня, который сделался Питером. Бен часто и глубоко задышал. Циско осторожно положил ему руку на плечо. – Мы не можем вернуться за ним, друг мой. – Знаю. Бен начал задыхаться и давиться слезами, словно в припадке, когда слезы льются рекой. Он ощутил гормональный взрыв. Он был на грани срыва. – Я даже не попрощался… – Скоро ты увидишь своего сына во плоти. Это судьба. Бен прикрыл рот рукой и выплакался. – Все нормально. Мне нужна пара минут. – Я все понимаю. Когда слезы ушли, Бен схватил переключатель скоростей с такой силой, словно собирался вырвать его из коробки передач. Взревев, словно бык, он снова завел двигатель, вдавив Циско в спинку сиденья. Они ехали час за часом. Бен мог ехать целую вечность. Небо из черного сделалось темно-синим, предрассветным. Песчаная дорога скоро сменилась щебенкой, а затем наконец-то асфальтом. Ровным, шуршащим под колесами асфальтом. Бен уже не помнил, когда в последний раз видел асфальт. Он снова заплакал, когда пикап помчался по шоссе. Появились придорожные фонари. Кактусы. Колючки. Бен заметил бежавшего рядом с шоссе койота и с трудом сдержал ликование. Циско указал на облезлого зверя. – Что это? – спросил он. – Жизнь. При виде всего этого капилляры у Бена открылись, посылая питательные вещества и кислород в затихшие было части тела. Сквозь ветровое стекло он видел, как пески пустыни меняют цвет с красного на светло-коричневый. Вдалеке он заметил, как рядом с тропой показался ночной магазин с автозаправкой. Над бензоколонкой горел свет. Грузовику нужен бензин, так что они свернули туда. Циско вышел из машины, удивленно таращась на магазинчик. Двери были заперты на висячий замок, в витрине висела табличка «ЗАКРЫТО». Бен засунул насосный пистолет в бензобак (он качал бензин бесплатно, даже без запроса на оплату), а потом начал нагружать багажник мешками соли, песка, бутылками с антифризом и банками с моторным маслом. Он от корки до корки заучил наизусть «Собрание представителей удивительной и необычайной нежити доктора Абигайль Блэкуэлл», прежде чем Дымки сожгли его палатку. Все эти вещи им понадобятся. Внутри магазина никого не оказалось, и свет в мини-маркете тоже не горел. Циско подошел к витрине слева и загляделся на полки, уставленные чипсами, всевозможными закусками, большими кофейниками, добрыми старыми хот-догами на дымящихся валиках и упаковками с печеньем. – Друг мой, а как мы… Бен швырнул мешок с песком в правую половину витрины, и стекло разбилось с оглушительным звоном. – Ой! – Ощущение непередаваемое. Хочешь вдарить со своей стороны? – Нет. Бен прошел сквозь витрину и сделал знак Циско: – Открывай свой мешок. Циско достал небольшой заплечный мешок, и они принялись обчищать магазин: готовые бутерброды, веревки, зимние перчатки, зажигалки и бензин к ним, сигареты (для Циско), расфасованные поштучно пироги, энергетические напитки, шоколадные батончики с таким количеством сахара, что можно убить диабетика. Циско проявил огромный интерес к дешевеньким браслетам с бусинами, висевшим на стойке. Он их все свалил к себе в мешок. – Зачем тебе эти браслеты? – удивился Бен. – Туземцы на них много чего сменяют. Бен пожал плечами. На полке напротив висели брелоки с мягкими игрушками, включая лисичек. Бен схватил сразу три, хотя знал, что надолго сохранить их не сможет. – Просто поразительное место! – восхищался Циско. – Это точно. Здесь есть все, что нужно. А теперь поехали. Они зашагали обратно к грузовику. Циско впервые в жизни отведал кукурузную лепешку – тортилью. А потом умял еще штук сорок. – Очень вкусно, – сказал он Бену. – Там еще осталось. На тропе им не попалось ни одной машины. Они не заметили ни малейших признаков человеческого жилья – или нежилья. Вскоре показалось отдельно стоящее здание с зеркальными окнами. Оно располагалось прямо по центру шоссе: конец пути. Занимался рассвет, и они видели в сверкающем фасаде отражение своего грузовика, мчавшегося к зданию, сверкая хромом и испуская раскаленный дым. Они резко затормозили у двойных стеклянных дверей у входа в здание. Если погребенные под слоем песка Дымки могли видеть лишь тьму, возможно, Ворис не знал, что наступил день. Циско вылез из машины и с восторгом уставился на величественное строение. Он опустился на колени и начал молиться. – Отец Небесный, Господь мой, благодарю тебя… – ВРЕМЕНИ У НАС НЕТ! Бен рывком поднял Циско и потащил его к зеркальным двойным дверям. Они не открывались. Чуть в стороне висела клавишная панель с надписью над ней. 0, 1, 8, 11, 88… – Это похоже на шифр, – сказал Бен. – Циско, ты силен в математике? – Математика – язык дьявола. – Знаешь, в нормальной ситуации я бы с тобой не согласился. Но с учетом того, кто поставил сюда эти клавиши, ты, пожалуй, и прав. Он уставился на последовательность цифр. Единицы и восьмерки, верно? Он набрал на панели «111», но ничего не произошло. – А может, это своего рода загадка? – спросил Циско. – Да. Следующий номер в модели откроет… Бен вздрогнул, когда Циско швырнул мешок с песком в двойные двери. Мешок отскочил от стекла и шлепнулся на тротуар, лопнув и усыпав бетон крупным песком. Бен метнул гневный взгляд на испанца. – Что такое? У тебя же получилось в замке с пищей! – Это верно, – признался Бен и снова вгляделся в надпись. 0, 1, 8, 11, 88… Формы. Это были формы, а не цифры. Все симметричные. Сами числа не имели никакого значения. А это подразумевало, что следующий номер… – 101. Бен набрал эти цифры на клавиатуре, и двойные двери разошлись в стороны. Они вошли в средневековый каменный зал, и двери с шипением задвинулись за ними. Больше они не откроются. Здание представляло собой полную противоположность гостинице Вориса: суперсовременное снаружи, примитивное внутри. Там было зябко и пахло плесенью, а единственным освещением служили факелы вдоль стены. В дальнем конце зала высилась огромная каменная арка. Под ней стоял пожилой, кукольной наружности портье из гостиницы. На нем был строгий костюм в полоску. Прежде чем шагнуть им навстречу, он улыбнулся Бену и Циско зловещей полуулыбкой. Это была не гостиница. А он вовсе не собирался обслуживать их. Портье бросился бежать. – Циско! Испанец вытащил из ножен меч, выждал самую малость и снес голову портье с плеч одним изящным движением. Почти сразу же у портье выросла новая голова. Она мясистым пузырем вытянулась у него из плеч и приняла прежнее обличие – ноздреватый грим, жиденькие волосы и все прочее. Тем временем у отрубленной первой головы выросли восемь ног, каждая покрытая толстым черным панцирем с плотным слоем жутких ресничек. Восстановившийся портье и паук-головонос двинулись на них. – Я беру паука, – сказал Циско и швырнул Бену свой мешок. Бен запустил в него руку и нащупал баллончик с бензином для зажигалок. Портье ринулся на Бена, широко разинув рот. Разверстая пасть превышала размеры его лица. Сверкнули клыки. Зрачки у портье засветились. Бен возился с запечатанным предохранительным клапаном на баллончике, уворачиваясь от Восстанавливающегося. Как же долго приходилось справляться с упаковкой для розничной продажи. Клерк упорствовал, прижимая Бена к стене и загоняя в угол. Он схватил его за рубашку и оторвал рукав, но тут Бен наконец-то сорвал клапан и направил баллончик прямо на жуткого старикашку, поливая его, словно подсолнух. До факелов в стенах можно было дотянуться рукой. Он вырвал один из них из крепления, ткнул горящим концом в струйку бензина и резко бросился в сторону. Раскаленный оранжевый жар поглотил портье. Прилизанные волосы отскочили от кожи и расплавились, как воск. Тем временем Циско прижал сапогом паука-головоноса к полу и отрубил все восемь ног легкими, грациозными движениями. Он управлялся с мечом, как художник с кистью. Бен, подбежав с бензином, облил обрубки вместе с головой. Затем – пламя. Оба отступили к самой дальней стене, пока тела нежити не превратились в безжизненный пепел. – Я рад, что мы убили этого человека, – заметил Циско. – Он походил на англичанина. Они ослабели. Очень ослабели. Обретенное второе дыхание сходило на нет. Фастфуд из ночного магазина и перекусы в машине не могли за одну ночь восстановить утраченную мышечную массу и жировой слой. Им нужно было немедленно разыскать и убить Вориса, а потом они наконец-то смогут отдохнуть. За каменной аркой они обнаружили освещаемую факелами винтовую лестницу и стали спускаться по ней, дрожа от напряженного ожидания, готовые прикончить Бескожего, Дымка, рото-демона – любого, кто мог подстерегать их за, казалось, бесчисленными поворотами. Миновав их, они оказались в каменном коридоре, тянувшемся на сотни метров, далеко выходя за пределы стандартных размеров предположительно стандартно выглядевшего офисного здания, в которое они вошли. Через некоторое время коридор вывел их в помещение метров пятьдесят шириной, по центру которого возвышалась стена пламени, преграждавшая дальнейший путь. Жар стоял нестерпимый, обдавая их мощной раскаленной волной. Перед стеной пламени стоял небольшой идол из белого мрамора с черными крыльями и парой горящих белых глаз. Это была статуя Вориса. Прямо перед ней стояла сборная ограда для молящихся, которую можно встретить в любой церкви. На покрытом плесенью полу было нацарапано единственное указание: «МОЛИСЬ». Бен зашагал было к ограде, но Циско удержал его. – Что такое? – Нельзя молиться этому человеку, – возразил Циско. – Но тогда огонь погаснет, – ответил Бен. – Не обязательно молиться от души. – Это не молитва, если она не исходит от души. – У нас нет выбора, Циско. – Я не отдам этому человеку свою душу, что бы он ни предложил взамен. Если я ему поддамся, вот тогда я и вправду сгорю. – Подожди-ка.