И вот однажды он натолкнулся на деревянную ножку. – Ой! Это оказался полированный стол из сосны, стоявший посередине тропы. Бен поднял глаза, но не разглядел ничего дальше пяти сантиметров от себя. Он заполз под стол в пятнышко спасительной тени и увидел две ноги. Ноги пожилой женщины. Простые черные туфли без каблуков. Прозрачные колготки. Затем он услышал, как к нему обращается чей-то голос. – Вы хотите снова стать человеком? Я узнаю этот голос. – Миссис Блэкуэлл? – спросил он. – Да, я миссис Блэкуэлл. Вы хотите снова стать человеком? – Да? – «Да?» В ваших словах слишком мало убедительности. – Извините. У меня жутко раскалывается голова, и я даже не знаю, какой сегодня день. – Сегодня любой день, Бенджамин. Здесь нет нужды вести счет дням или числам. Вы теряете время. Вы через несколько минут умрете от обезвоживания и голода, если не ответите на мой вопрос. – Да, – тихо прошептал он. – Пожалуйста… сделайте меня снова человеком. Он услышал, как хлопнула пробка, и на него вылилась струйка прозрачной жидкости. – Пейте, – сказала она. Он высосал мутную, грязную жидкость. На это ушло мгновение, но как только зелье начало растекаться по телу, Бен сразу почувствовал изменения. Внутренности его надулись и распухли. Поле зрения словно взорвалось, а затем сложилось в ясную панораму, когда голова начала прорастать из крабьего панциря, словно голова младенца, выходящая из чрева матери. Его руки – настоящие человеческие руки – давили изнутри на панцирную оболочку и разнесли клешни на мелкие кусочки. На пальце снова оказалось отцовское кольцо. Крохотные крабьи легкие, усыхавшие от жары, вобрали в себя воздух и расширились, и он изрыгал из них последние остатки воды человеческим ртом, кашляя и отхаркиваясь чуть ли не до рвоты. Его рудиментарные конечности отвалились. Из гребных плавников выросли сильные, крепкие ноги. Длинные кости. Упругая кожа. Жесткие, чисто мужские волосы на ногах. Ступни! Да, у него появились ступни. Он мог нежиться в море и шевелить пальцами ног, держа в руке бутылку с пивом. Но сейчас он лежал на земле, под столом миссис Блэкуэлл. По-прежнему истощенный. По-прежнему изголодавшийся. Вокруг него валялись крохотные осколки крабьего панциря. Он с трудом мог шевельнуться. – Вставайте же, – велела она ему. – У нас неотложное дело. – Я тут от жажды умираю. Ему на голову плюхнулась бутылочка с холодной водой. – Пейте, – сказала миссис Блэкуэлл. Он повиновался. – А теперь вставайте. Его охватила злость. Все время выполняешь указания этой тропы и людей, которые ею верховодят. Как же меня тошнит от этой хрени. Так что вставать он не стал, а вместо этого протянул под столом руку и схватил за ногу эту тупицу миссис Блэкуэлл. И тут же под столом появился голодный ротвейлер со зверской мордой и зарычал на него. – Отпустите меня, – приказала миссис Блэкуэлл. Это довольно быстро напугало Бена. Он убрал руку и в страхе откатился от ротвейлера, вывалявшись в пыли. Миссис Блэкуэлл швырнула ему черные спортивные шорты, оранжевую футболку, носки и кроссовки. – Одевайтесь. – ПОЧЕМУ ВЫ ВСЕ ВРЕМЯ НАДО МНОЙ ИЗМЫВАЕТЕСЬ?! – Вы хотите, чтобы я спустила на вас собаку, или же желаете знать, что будет дальше? – Ладно. Уроды конченые. Он натянул шорты и футболку и наконец-то поднялся на ноги. Женщина сидела за столом, скромно сложив перед собой руки. Сам же стол был уставлен яствами: мясными деликатесами и сырами, блюдами жареных овощей с хрустящей корочкой – воплощение грез голодающего. А рядом с этим великолепием лежал еще и заряженный пистолет. За спиной миссис Блэкуэлл стоял поезд. Там располагался отправной пункт линии. В хвосте состава помещался красный тормозной вагон с огороженной смотровой площадкой. К нему были прицеплены шесть вагонов: спальный, вагон-ресторан, сидячий люкс-вагон, вагон первого класса и два стандартных пассажирских. В голове состава стоял дизельный локомотив. Бен не удосужился попросить разрешения приняться за еду. Он хватал руками и отправлял в рот все и сразу. У ног миссис Блэкуэлл он заметил ротвейлера. Теперь тот сидел спокойно и смотрел ласково, как щенок. Бену захотелось пинком вышвырнуть его в другое измерение. – Наелись? – спросила миссис Блэкуэлл. – Ожну шекундошку, – прошамкал Бен с набитым ртом. Она стала проявлять нетерпение и топнула ногой. – Давайте же к делу. – А вы жоворите, пока я эм. – Необходимы ваше полное внимание и сосредоточенность. – Ладно. – Хватит есть. – Большим пальцем миссис Блэкуэлл показала на поезд. – Поезд отправляется через две минуты. Он доставит вас к Постановщику. Несмотря на ваше поведение здесь, вы доказали, что являетесь достойным и сильным молодым человеком. Постановщик полагает, что теперь вы готовы к встрече с ним. В качестве альтернативы вы можете выбрать пистолет, сойти с тропы и застрелиться. – А зачем мне это делать? Она наклонилась к нему. – Я не могу вам сказать, как долго вы будете ехать на этом поезде. – А почему? – Это прерогатива Постановщика. Возможно, пятнадцать минут. Возможно, долгие годы. Вы, разумеется, останетесь в живых. Теперь-то вы усвоили, что ничто на тропе никогда вас не убьет, даже старость. До тех пор, пока существует тропа, существуете и вы. – А что там, на поезде? – Там ничего нет. – Ну а еда-то там есть? Она закатила глаза. – Да, еда там есть. Но времени уже нет. Так что выбирайте: поезд или пистолет. Бен схватил пистолет со стола и взвесил его в руке. То, что надо. Он прицелился в миссис Блэкуэлл. Пес моментально залился злобным лаем. Бен снова опустил оружие на стол. – Вот что я вам скажу, – обратился он к ней. – Смерть тоже тянется миллионы и миллиарды лет. Так что сегодня стреляться я не намерен, миссис Блэкуэлл. Я возьму этот пистолетик с собой и сяду на поезд, а когда доеду до вашего Постановщика, то пальну прямо в его поганую рожу. Она саркастически улыбнулась Бену. Он неторопливо прошел мимо нее и взобрался по ступенькам в задней части тормозного вагона. Оказавшись на смотровой площадке, он поднял в ее сторону средний палец руки. Она покачала головой, а поезд отошел от буферной стойки, гремя и покачиваясь из стороны в сторону, пока достаточно не разогнался, чтобы пойти ровно. Бен двинулся в сторону головы состава через пустой тормозной вагон и пассажирские. В таких поездах он бесчисленное количество раз ездил от Бостона до Вашингтона и сразу узнал знакомый антураж: обтянутые дешевенькой тканью сиденья, туалеты с тяжелыми раздвижными дверьми, маленькие занавесочки, багажные отсеки под потолком с болтающимися дверцами, норовящими врезать тебе по затылку, и белыми стоп-кранами, которыми можно остановить весь поезд. Руди бы этот поезд понравился. Его старший сын просто обожал поезда. Он даже подражал им звуками. Играя в подвале, он то и дело выкрикивал «Ту-ту!». Пассажиры в поезде отсутствовали. Сидячие вагоны, вагон первого класса и роскошный спальный вагон – все были пусты. Он мог сидеть и спать где угодно. Поезд целиком принадлежал ему. Кроме вагона-ресторана. Тот оказался последним, куда он зашел, расположенным в голове состава, сразу за локомотивом. Когда Бен протиснулся в дверь и попал в ресторан, он заметил стоявшего за стойкой жуткого старика с ноздреватым гримом. Это был портье Вориса. Восстанавливающийся. Бен взглянул на омерзительного старикашку и попятился назад. – Чем могу служить, сэр? – спросил портье, сделавшийся барменом. За его спиной располагался стандартный набор из чипсов, напитков и неаппетитных замороженных пицц. Плюс банка для чаевых. – Теперь ты научился говорить? – Я всегда умел разговаривать. – Я-то думал, мы тебя убили, – заметил Бен. Бармен улыбнулся хитрой и злобной улыбкой. – Постановщику захотелось вернуть меня обратно. – Кто ведет поезд? Ворис? Это лежало за гранью возможного. Но, конечно же, было очень даже возможно. Теперь это было возможнее всего. – Никто не ведет поезд, – ответил бармен. – Вам что-нибудь подать? Бен пулей вылетел из вагона-ресторана, промчался сквозь все вагоны до грязного тормозного в конце состава. Оказавшись на площадке, он стал высматривать место, где бы ему получше спрыгнуть, но поезд мчался по рельсам слишком быстро, наверное, километров под двести с лишним в час. Иссохшая трава сменилась пустынным солончаковым плато, и солнце высвечивало его мрачную белизну. Он повернулся к раздвижной двери тормозного вагона, случайно ударившись головой о стальную притолоку, и отключился. * * * Когда Бен проснулся, он лежал в постели. Постельное белье украшали изображения автомобилей. В доме. Футбольные плакаты на белых стенах. Что случилось с поездом? С поездом? С каким поездом? Нет никакого поезда. Ты дома. С мамой и папой. Или забыл? Сегодня суббота. На завтрак будут сладкие хлопья.