Но она чувствовала, что он врет. Он всегда был жутким врунишкой. Бен выглядел возбужденным, но каким-то вымотанным. Старше. Мудрее. Да, он выглядел так, словно не был дома очень… И тут она ахнула. Бен увидел ее реакцию и не мог понять, что же она заметила в его глазах, пока… Эй, а сколько лет Терезе? Тридцать девять, верно? Помнишь ту ночь несколько лет назад? Когда она вернулась из больницы и все плакала и плакала? А потом два дня молчала? Ты подумал, что у нее в ту ночь скончалось несколько больных и поэтому она впала в ступор, верно? Она ведь ничего так толком и не объяснила. Жена никогда не говорила тебе, почему ей нравится рисовать лошадей, или почему она занялась самообороной, или почему она иногда на фотографиях поглаживает большим пальцем обручальное кольцо. Ты помнишь, что она тебе сказала, Бен? Она сказала, что убивает людей. Она сказала… сказала… – Если я тебе скажу, это убьет меня. Он впился взглядом в ее зрачки и увидел душу женщины, которой вовсе не тридцать девять лет, а гораздо больше. Может, сорок девять. Или пятьдесят девять. – О господи, – вырвалось у него. Они долго стояли возле дома и пристально смотрели друг на друга, не произнося ни единого слова. Потому что не могли. КОНЕЦ