Позади захлопнулась толстая дверь. Солнечный свет проникал сквозь тонкие щели почти под самым потолком и падал на небольшой стол со стульями и длинную вытянутую вдоль левой стены печь, около которой на набитом соломой мешке спал человек, с головой укрывшись бардовым плащом. В дальнем конце комнаты находились две двери, ведущие в спальни. Чёрное древо осторожно прикоснулся пальцами к ране на груди. Тлеющий уголёк боли вспыхнул обжигающим пламенем, выдавив из согнувшегося пополам Игера озлобленное шипение. Он аккуратно раздвинул пальцами края разорванной ткани, убедившись, что нижняя рубашка не порвалась от удара кнутом. — Добро пожаловать в Приют морозов, невезучий гость, — из приоткрытой двери спальни выглянула седовласая голова. Кряхтя на каждом шагу, старик доковылял до Игера, опираясь на изрезанную рунами старую трость. Коричневые глаза презрительно изучили гостя с ног до головы. Старик хитро прищурился и ткнул скрюченным пальцем в грудь Чёрного древа, — так тебя встретили наши дружелюбные стражи? — Роксимер, — прорычал Игер, взглянув в изрезанное морщинами лицо, — я оскорбил вашего вождя своим желанием помочь. — Теперь эта двуличная тварь называется вождём. Гниющая скотина думает, что Великий бык не заметит его злодеяний, скоро Грязным перстам воздастся по заслугам, — нервно посмеиваясь старик оставил Игера и скрылся за дверью спальни, откуда продолжали доноситься недовольные возгласы и проклятья. Чёрное древо присел около печи и вытянул ноги. Тепло поползло по плечам и спине, словно укутывая беднягу шерстяным одеялом. Игер блаженно прикрыл покрасневшие глаза. Он тяжело дышал, словно тяжёлый липкий камень застрял в его груди. «Прости меня, Керисар. Я попытался помочь Приюту морозу, а теперь сам обречён на смерть», — просительно прошептал Игер, прикусив губу от безысходности. Старик вернулся с небольшим деревянным горшочком в руках и настойчиво потребовал Чёрное древо снять рубашки. Кожа в месте укуса кнута вздулась ярко-красным пятном и побелела по краям. Старик зачерпнул грязными кривыми пальцами резко пахнущую мазь и бесцеремонно размазал по ране. Игер закричал, сжав кулаки так, что ногти впились в огрубелые ладони, и зажмурил глаза, ослеплённые вспышкой боли. Он выгнул спину и вытянул шею, намеревался вскочить на ноги, но старик обхватил руками худые плечи и пригвоздил Чёрное древо к каменной печи. Игер стонал и дёргался, стуча ногами по полу, пока окончательно не выбился из сил. Вскоре жгучая боль утихла, и старик отпустил Чёрное древо, который бессильно повалился на бок около спящего под бардовым плащом человека. — Очередной высокородный посланник? — презрительно выплюнул старик и смахнул выступивший на лбу пот. «Меня зовут Игер из рода Чёрного древа», — прошелестели искусанные губы. Старик непонимающе вякнул и наклонился над неподвижным гостем, тогда Игер полушёпотом выдавил: — Иварт из Честных петель. Я помощник лекаря. Мёртвого лекаря. — Фоломгер, — отозвался старик скрипучим голосом. Игер Чёрное древо слабо кивнул и моментально провалился в глубокий сон, в котором часами бродил по коридорам Древней станции, преследуемый эхом шагов. Безмолвные чудовища в деревянных масках раз за разом нагоняли его. Поздней ночью с грохотом распахнулась дверь. Игер и человек с бардовым плащом подскочили на ноги. На порог дома упали две огромные тени, вслед за которыми в дом вломились стражи в деревянных масках. Пленники подняли руки и медленно отступили к дальней стене, испугано пялясь на арбалеты в руках фанатичных воинов. Один из стражей взмахнул рукой, и в дом завели невысокого юношу со связанными спереди руками. Он хрипло рычал и слабо сопротивлялся, озираясь сверкающими дикой яростью глазами. Игер учуял резкий запах гари. Стражи толкнули парня вперёд и поспешно отступили за порог дома. Скрипнул дверной засов. Юноша, сильно хромая на правую ногу, сделал пару шагов навстречу Чёрному древу и упал на колено. Человек в бардовом плаще постучал в спальню Фоломгера, а из соседней комнаты выскочила невысокая девушка с короткими чёрными волосами. Она с невозмутимой гримасой помогла Игеру снять с юноши разорванный кожаный плащ и уложить его на набитый соломой мешок. Молодой человек прижал к груди левую руку с обожжённой кистью. Из-за разбитых губ доносилось невнятное бормотание. Тёмная струйка крови стекала из рассечения над правой бровью около родимого пятна. Девушка испугано ахнула, словно признала знакомого за множеством ссадин и кровоподтёков. Крепкий юноша неожиданно дёрнулся, пытаясь подняться, но Игер и человек в бардовом плаще удержали его. — Кодорк Ледяные перста! — воскликнул полусонный Фоломгер, едва не выронив подсвечник из морщинистых рук. — Нужно бежать, — настойчиво прохрипел юноша, а затем надолго впал в беспамятство. Остаток ночи Чёрное древо просидел около печи, подтянув колени к груди. Он с жалостью вслушивался в бредовое бормотание спящего юноши, пока Оргодар Ржавые деньги неустанно рассказывал ему длинную историю своих приключений: — Алый совет города Сердце послал меня в Приют морозов, чтобы убедиться в преданности западной столицы, — заключил высокородный посланник в бардовом плаще, когда невысокая девушка вышла из спальни и молча принялась накрывать на стол. Любопытный взгляд Оргодара застыл на девушке по имени Эрилит, а затем он невнятно добавил, — произошла ошибка. Вождь Роксимер приказал временно заключить меня в этом доме, но с тех пор прошло несколько недель. Фоломгер Старший вышел из своей спальни и, бросив неприязненный взгляд на Эрилит, шагнул в комнату сына, где медленно умирал от болезни Фоломгер Младший. Надев плотные рукавицы, девушка ловко отворила дверцу печи и поставила с краю небольшой котелок с толстыми стенками. — Великий бык не исцелит моего сына, — с обидой пробурчал Фоломгер Старший, плотно прикрыв за собой дверь, — скоро Роксимер добьётся смерти нашего рода. Грязная падаль желает единолично властвовать над Приютом морозов. Эрилит шмыгнула носом. «Убийца», — невнятно простонал Кодорк, услышав имя отца. Вздувшиеся багрово-красные синяки покрывали его лицо. От юноши разило хорошо знакомым для Игера запахом. Одежда Кодорка Ледяные перста, младшего сына вождя Роксимера, местами пропиталась слезами чёрного дерева и могла вспыхнуть от крохотной искорки. Когда Эрилит вынула котелок из печи, толстая входная дверь задребезжала, а когда ржавый засов поддался, в проёме показался страж в красной лакированной маске, который пальцем указал на Игера и Оргодара, жестом приказал следовать за ним и угрожающе направил ствол арбалета на девушку с котелком в руках. Под бдительным присмотром стражей пленники добрели до поляны, где в ранних сумерках уже гудела толпа. Около изрезанных рунами столбов неподвижно стояли безмолвные стражи в красных лакированных масках с тяжёлыми арбалетами в руках, поэтому свободный народ плотным кольцом держался на почтительном расстоянии от места жертвоприношений. Пленных построили в стороне на небольшой возвышенности, а Игеру вручили старую поношенную меховую накидку, воняющую потом и гниющим тряпьём. Чёрное древо с наигранной благодарностью принял крайне необходимый при лютом морозе подарок, вполголоса прошептав: «Интересно, а где меховая накидка, которую мне подарил Белигер Ядовитое море?». Оргодар Ржавые деньги вплотную жался к Чёрному древу, испугано озираясь на вооружённых фанатиков. Выпавший ночью снег скрипел под ногами, стучали зубы трясущихся от холода пленников, морозный ветер царапал их лица, из-под масок стражей валил густой пар. В центр поляны вышел вождь Роксимер. Две чёрные косы спадали на его обнажённые плечи и грудь. Кожа посинела от холода. Ледяные перста поднял вверх мускулистые руки и долго наслаждался одобрительным гулом толпы. Дерзкий ветер остервенело трепал его плотные штаны, заправленные в высокие сапоги. Игер пригвоздил к вождю презрительный взгляд. Рана на его груди вспыхнула яростной болью. — Народ Приюта морозов! — басом воскликнул Роксимер, и шум толпы мгновенно оборвался, — Сегодня мы принесём Великому быку особую жертву! Люди замерли в ожидании. В их глазах искрилась надежда, а из приоткрытых ртов струился пар. Довольствуясь произведённым впечатление, вождь Роксимер выждал несколько томительных секунд и зычно продолжил: — Когда зародится новый день, у Великого быка не возникнет сомнений в нашей преданности! Его могущество оградит от недуга тех, чья вера сильна и непоколебима! Народ с радостью подхватил слова вождя. Хищно скалясь, Роксимер Ледяные перста взмахнул рукой, и сквозь толпу прорезался конвой, ведущий полураздетого бледнокожего мужчину с сильно обросшим лицом, который, не сопротивляясь, ступал босыми ногами по пушистому снегу, оставляя последние в своей жизни следы. Мужчина дрожал от холода, равнодушно глядя на палача. Единственный тёмно-синий глаз Роксимера хищно изучал жертву, а на устах плясала полуулыбка. — Этот человек усомнился в могуществе Великого быка, — Ледяные перста зашёл за спину бедняги и положил крепкие ладони на худые бледные плечи, — он доверил свою жизнь шарлатанским снадобьям! И посмотрите, к чему привело отречение от силы Великого быка! Недуг отравил тело предателя! Болезнь течёт в его крови! Народ взорвался свирепыми нечеловеческими воплями. Буря недовольства захлестнула озлобленную толпу. Плотное кольцо разгневанных людей подалось вперёд, но стражи в красных деревянных масках подняли арбалеты, и народ разбился о невидимую стену, пожирая загнанную жертву сотней ненавистных взглядов. — Но сегодня этот человек искупит свою вину! — заревел вождь Роксимер. Пронзительно вскрикнув, бледный мужчина судорожно выгнул спину и вытянул шею. В зелёных глазах жертвы блеснул нечеловеческий ужас. Его взгляд в последний раз скользнул по замершей от неожиданности толпе и устремился в небо. Игер поёжился. Оргодар Ржавые деньги прикрыл ладонью рот, сдерживая подступившую тошноту. Ноги казнённого мужчины подогнулись. Он упал на колени, а Роксимер крепко держал его за волосы. В другой руке Ледяных перстов сверкал обагренный кровью кинжал в форме ветви чёрного дерева. Игер протолкнулся вперёд, когда лезвие родового клинка ловко рассекло горло бездыханной жертвы, и алая кровь стремительно хлынула в вовремя подставленную ритуальную чашу и на чистый снег. Народ единогласно ахнул от восторга. Оргодар согнулся в резком приступе тошноты. Игер до хрустка сжал кулаки. На мгновение тёмно-синий глаз довольного вождя столкнулся с озлобленным взглядом Чёрного древа. Когда поток алой крови замедлился, Роксимер Ледяные перста хищно клацнул зубами и отпустил волосы убитого мужчины. Бездыханной тело повалилось на бок, но подошедшие стражи подняли труп и небрежно бросили на кучу аккуратно сложенных под каменным алтарём дров. Кинжал в форме ветви чёрного дерева упал на красное полотно осквернённого снега. — Эта кровь отравлена скверным недугом, — басом провозгласил вождь Роксимер и поднял над головой ритуальную чашу, — но моя преданность Великому быку сильна и непоколебима! Вождь Роксимер Ледяные перста прислонил чашу к губам, и за его спиной вспыхнул ритуальный костёр. Ошарашенный народ замер, с восхищением наблюдая, как алая кровь струится по коротко подстриженной бороде их возлюбленного вождя и кровавыми узорами стекает по обнажённой могучей груди. Чёрное древо не отводил от Роксимера испепеляющий взгляд, пока Ледяные перста не сделал последний глоток. Вождь выронил ритуальную чашу из рук и пошатнулся. Высокий страж Приюта морозов, Тоример Ледяные перста, ринулся на помощь, но Роксимер с силой оттолкнул его, вытер рот ладонью и оглушил толпу безумным смехом. Ошеломлённый народ подхватил радость вождя, и округу захлестнула волна истерических воплей. Игер сглотнул ком в горле и прикусил губу. Толпа азартно топтала ногами выпавший за ночь снег и размахивала десятками посиневших на лютом холоде рук, воздавая славу вождю. В тёмно-синем глазу Роксимера бурлила дикая ярости, скрывающая за собой холодную рассудительность. Неожиданно по неизвестной Игеру команде крики толпы оборвались. Несколько секунд длилось тяжёлое безмолвие. Только грозный ветер и треск костра смело нарушали угнетающую тишину. Ледяная дрожь пробежала по спине Чёрного древа, когда из-под деревянных масок стражей одновременно вырвалось глухое протяжённое мычание. Люди склонили головы, и десятки голосов разом влились в тоскливую песню. Их возлюбленный вождь, Роксимер Ледяные перста, накинул на плечи богатую меховую накидку и, блаженно прикрыв единственный глаз, покачивался из стороны в сторону, наслаждаясь мелодией, взывающей к желанному покровительству Великого быка. Тревожное мычание долго сопровождало рождение нового дня. Плотное кольцо толпы постепенно рассосалось. Несколько стражников в красных деревянных масках во главе с Торимером Ледяные перста удалились вслед за вождём, бросив полу сожжённое тело жертвы в стремительно затухающем костре. Ритуальная чаша и изогнутый родовой кинжал остались лежать в снегу около каменного оплавленного алтаря. Когда поляна полностью опустела, безмолвные стражи Приюта морозов по раздельности сопроводили измученных на холоде пленников по домам, искусно превращённым в десятки крохотных тюрем. Кодорк Ледяные перста угрюмо молчал, устремив взгляд тёмно-синих глаз в потолок. Он не обратил внимания на пришедших. Оргодар Ржавые деньги с отвращением посмотрел на приготовленный девушкой по имени Эрилит завтрак и торопливо уселся около печи, укутавшись в бардовый плащ, а Игер сразу направился в спальню Фоломгера Младшего. В спёртом воздухе застыл привычный для Чёрного древа запах недуга, гнетущего большинство западных городов. Болезнь медленно пожирала лежащего на просторной кровати молодого человека с густыми чёрными усами и аккуратно заплетёнными косами, которые покоились на впалой груди. Фоломгер Младший дышал прерывисто. Каждый вдох стоил неимоверных усилий. Беспомощная Эрилит сидела у кровати на холодном полу, сжимая тонкими ладонями бледную руку возлюбленного. Девушка тихо всхлипывала, а стоящий позади неё старик ласково поглаживал её короткие волосы. Фоломгер Старший оглянулся на застывшего в дверях Игера и с едкой горечью произнёс: «Скоро мой сын умрёт. Великий бык не оградил его от недуга, и теперь он бесславно подохнет в холодной комнате рядом с семьёй, которая ничем ему не поможет». Эрилит утопила лицо в свисающем с кровати шерстяном покрывале и судорожно затряслась, сильно вцепившись острыми ногтями в бледную руку Фоломгера Младшего. Утонувший в предсмертных снах, молодой человек никак не отреагировал на боль. Он почти не дышал. Чёрное древо сглотнул колючий ком, но едкая горечь только усилилась, тогда Игер вышел из спальни и крепко затворил за собой дверь, оставив отца Фоломгера и его возлюбленную девушку наедине с неизбежным горем. Тяжкие мучительные раздумья одолевали Игера Чёрное древо весь день вплоть до глубокой ночи, когда, уютно устроившись на наполненном соломой мешке, он моментально погрузился в насыщенный кошмарами сон. Перед восходом Солнца невесомая холодная рука потрепала спящего Игера за плечо. Чёрное древо широко распахнул глаза, когда услышал подозрительный шорох. Рядом по-детски сопел во сне Оргодар Ржавые деньги, с головой укрывшись бардовым плащом. Из густой темноты донёсся настойчивый шёпот: — Сколько человек сбежало? Скажи мне. — Ни одного, брат, — приглушённо ответил мелодичный голос, — большинство погибло, остальных избили до полусмерти и заключили в тюрьму. Их ждёт публичная казнь. Ненадолго наступило гнетущее безмолвие. Игер немного приподнял голову и пригляделся. Кодорк Ледяные перста сидел у приоткрытой двери. Свет от факела проникал в дом через тонкую щель. — Отец с радостью воспользовался беспорядками, — продолжил звонкий голос, — пока бунт не стих, он приказал доверенным людям убить несколько влиятельных старейшин, которых считал своими врагами. А вину за их гибель повесят на заговорщиков. Кодорк запрокинул голову, гневно зашипел и ударил локтем по стене. Дверь со скрипом прикрылась, а с улицы донеслось утробное мычание, приглушённое деревянными масками. Когда патруль стражей Приюта морозов ушёл на приличное расстояние, дверь вновь приоткрылась, и свет факела тонкой линией опустился на пол. — Не вини себя, братец, — тихо произнёс старший сын Роксимера Ледяные перста. — Если бы у меня получилось поджечь казарму, — с сожалением прошептал Кодорк слегка хрипловатым голосом, — весь план побега принадлежал мне, Тоример. Много хороших людей погибло из-за моей глупости. И отец должен казнить только меня, потому что я возглавлял побег. — Мёртвые не воскреснут, а живых уже не спасти, — тихой песней струились слова Торимера Ледяные перста, — больше не совершай подобных глупостей, брат. В следующий раз я не смогу уговорить отца сохранить тебе жизнь. До встречи, Кодорк. — Скажи, Роксимер действительно выпил отравленную кровь? — слишком громко и резко спросил младший сын вождя, отчего Оргодар Ржавые деньги, который днём в подробностях рассказал молчаливому Кодорку про ужасную казнь, вздрогнул во сне. — Да, — коротко бросил Тоример, — но отец не настолько глуп, чтобы полностью доверить свою жизнь Великому быку. Дверь с пронзительным визгом захлопнулась, жалобно скрипнул ржавый засов. Несколько минут Кодорк неподвижно сидел у двери, слившись с каменной стеной, а потом вернулся к печи, прилёг на набитых соломой мешок и вскоре негромко захрапел, а Игер Чёрное древо ещё долго обдумывал последнюю фразу Торимера, наблюдая, как медленно сереют и наливаются бледно-жёлтым светом крохотные щели окон под потолком. Пасмурное утро обременилось траурным плачем Эрилит. Ночью Фоломгер Младший, изнурённый длительной борьбой со смертельным недугом, умер. Фоломгер Старший, позволив девушке попрощаться с возлюбленным, одел покойного сына в подбитую белоснежным мехом накидку поверх ярко-красной рубахи и в крепкие фиолетовые штаны, заправленные в светлые кожаные сапоги. Он аккуратно расчесал длинные чёрные волосы и заплёл их в толстую косу, а затем хриплым подавленным голосом попросил Игера позвать стражу. Чёрное древо, Оргодар и Кодорк с трудом сдерживали хрупкую девушку, когда воины Приюта морозов уносили бездыханное тело Фоломгера. Зажатая у стены, Эрилит пиналась ногами, размахивала тоненькими руками и до крови укусила Оргодара за запястье. Потерявший сына старик закрылся в спальне, словно пытаясь спрятаться от ужасной картины реальности, в которой тело его мёртвого сына вскоре небрежно забросят в старую дребезжащую телегу рядом с десятком других покойников, по тихим переулкам вывезут за стены Приюта ворота и сожгут на берегу Горегонки. Глава 10. Зима была холодной Знакомство Чёрного древа с неразговорчивой Эрилит продлилось недолго. Хрупкую девушку, ослабленную перенесённым горем, неожиданно нахлынувшая болезнь сожрала всего за неделю. Игер, Кодорк и Оргодар по очереди ухаживали за ней. Чёрное древо несколько часов сидел у постели и прислушивался к тихому сопению Эрилит, когда после очередного слабого вдоха её дыхание оборвалось. После смерти возлюбленного огонь в добрых глазах молодой девушки потух, а теперь безжизненный взгляд и вовсе навсегда замер, устремлённый в крохотное окно под потолком. Чёрное древо смахнул с её лица прядь коротких волос, прикрыл глаза и ласково провёл ладонью по нежной щеке, на которой сохранились размытые дорожки от пролитых слёз. Кончики его пальцев скользнули по бледному крохотному носику, тонким серым губам, слегка вздёрнутому подбородку и замерли на бледной шее. Беспомощный Игер, как во время длительного путешествия научил его лекарь по имени Керисар, проверил отсутствие пульса, глубоко вздохнул и осторожно, словно опасаясь разбудить покойную Эрилит, вышел из спальни. — Ржавые деньги? — усмехнулся Кодорк Ледяные перста. От крупных синяков на лице семнадцатилетнего юноши остались только жёлтые пятна, а рассечение около родимого пятна над бровью засохло твёрдой коричневой коркой. — Странное родовое имя с необычной историей, — улыбнулся, немного покраснев, Оргодар, когда в дверях показался подавленный Игер, — в давние времена по городу Сердце целыми днями скитался бездомный старик и собирал разный металлический хлам. Никто не обращай на него внимания, кроме моего предка… Оргодар Ржавые деньги осёкся, заметив мрачную гримасу Чёрного древа. Игер сел на стоящий в углу табурет и сложил на коленях руки. Он прикусил губу, словно из его рта могла внезапно вылететь страшная весть, и одобрительно кивнул замолчавшему рассказчику. — Из любопытства мой предок проследил за стариком, — вдохновлённо продолжил Оргодар, теребя пальцами край бардового плаща, — он нашёл спрятанную за листом железа нору, спустился внутрь и оказался в сырой полузатопленной пещере, а под его ногами зазвенели странные железные пластинки, гора из которых занимала больше половины всей норы, а в углу сидел скрючившийся старик и гвоздём выцарапывал непонятный знак на тонком куске металла. Увидев моего предка, сумасшедший напал на него, но тот успел выхватить нож и ударить в грудь безумного старика. Оргодар надолго умолк. За окнами метался холодный ветер и разносил по полупустым улицам гнетущее мычание стражей Приюта морозов. По словам Торимера Ледяные перста, несколько дней назад фанатичные воины устроили на главной площади западного города публичную казнь. И отныне из всех заговорщиков в живых остался только Кодорк. — Мой предок не знал, как поступить с ржавыми богатствами безумного старика, — собравшись с силами, глуховатым голосом заключил Оргодар, — но однажды ему удалось променять несколько причудливых монет всего на одну спичку, пропитанную слезами чёрного дерева, и вскоре ржавые деньги незаметно влились в обиход жителей и торговцев города Сердце и стали настоящей валютой, а мой предок получил странное прозвище и с позволения старейшин начал самостоятельно изготавливать монеты, которые никто подделать не мог. — Эрилит скончалась, — скорбно сообщил Игер, терпеливо дождавшись конца необычной истории. Беспощадная зима полностью вступила в свои полномочия и накрыла западный город плотным одеялом сумерек, сквозь которое на пару часов в день пробивался тусклый солнечный свет. Патрулирующие стражи с трудом разгребали громадные серые сугробы на своём пути. Пленников отныне никто не охранял. «Зимой из Приюта морозов бежать невозможно. Беглец либо замёрзнет в пути, либо его сожрут ледяные духи, а прятаться в городе до весны слишком опасно, народ отчаянно верен Роксимеру и беспрекословно выдаст беглеца. Сейчас под мощной охраной только главная крепость и казармы, и вождь восстания не боится», — как-то раз объяснил Кодорк халатность стражей. На поросшее мягким чёрным пухом лицо Ледяных перстов падал ярко-красный свет из окошка печи. Заложники с болью в сердцах пользовались запасёнными Фоломгером Старшим свечами только при скромных трапезах. Небольшой погреб стремительно пустел. До заточения в собственном доме старик не успел пополнить запасы на зиму. — Я обязан поговорить с Роксимером, — задумчиво произнёс Оргодар Ржавые деньги спустя три дня после смерти Эрилит, — должен попробовать переубедить его. Когда до города Сердце дошла неожиданная весть о том, что Роксимер Ледяные перста объявил себя вождём, Алый совет усомнился в верности Приюта морозов, и отправил меня на переговоры. Если к середине весны я не вернусь в город Сердце, Эрасгер, мой отец, любой ценой уговорит Алый совет отправить к Приюту морозов настоящую армию. — Роксимер не станет слушать посланников Алого совета, — Кодорк Ледяные перста сильнее прижался к печи, — он знает, что город Сердце не простит ему захват власти, за которым чередой последовали нарушения торговых соглашений. — Начнётся война, — с ужасом воскликнул растерянный Оргодар, — Приют морозов не сможет долго противостоять городу Сердце. — Мой отец настолько хитёр, насколько безумен, — пожал плечами Кодорк, — прости, я вынужден огорчить тебя, но весь путь к Приюту морозов ты проделал напрасно, Оргодар. Помрачневший посланник Алого совета прилёг на набитый соломой мешок, отвернулся хмурым лицом к печи и с головой укрылся бардовым плащом. Игер с сожалением взглянул на вытянутый на полу силуэт Оргодара и закрыл беспомощные перед мраком глаза, прислушиваясь, как буйный ветер свистел за заткнутыми тряпьём окнами и отчаянно сокрушался о крышу и стены дома. Вечером Оргодар Ржавые деньги отказался от скромного ужина. Он молчал, укутавшись в бардовый плащ, будто подбитый мехом кусок плотной ткани мог защитить его от опасностей. Утром, когда явился отряд стражей в деревянных масках, Оргодар не смог подняться с мешка, и фанатичные войны увели за собой только Игера Чёрное древо. На поляне для жертвоприношений по кругу танцевали ярко-оранжевые огни горящих факелов. Силуэты вооружённых посохами и арбалетами стражей освещались красным светом, отчего фанатичные воины казались громадными безмолвными чудовищами. Только их живые глаза блестели за отполированными деревянными масками. Тяжёлые капюшоны закрывали обзор, а несколько слоёв тёплой шерстяной одежды сковывали движения стражей, но они продолжали грозно вселять страх в построенных на возвышенности заложников, среди которых кутался в пропахшую чужим потом накидку Игер Чёрное древо. Грязный снег скулил под ногами толпы. Свободный народ плотным кольцом теснился вокруг центра поляны, где за спинами стражей в красный масках пылал огромный костёр.