Горячий воздух испепелял грудь изнутри. Горло разрывал нестерпимый кашель. Ободранные пальцы сломанными ногтями царапали шею. Над Игером возвышался худощавый человек в ободранной одежде. В его руках блестело остриё тонкого ножа. Недовольные возгласы полились из толпы. — Это закон, — высоко задрав длинную шею, проревел спаситель, — верёвка лопнула, этот человек невиновен! Я увожу его с площади. Тонкая жилистая рука вцепилась в плечо. Игер с трудом поднялся на ноги. Вытерев кипящие на глазах слёзы, Чёрное древо оглянулся на висельницу. Обрывок его верёвки свисал с перекладины. Через два столба тело Коймдара билось в предсмертных судорогах. Изо рта бывшего контрабандиста исходила белая пена. Сверкающая искра окончательно потухла в голубых глазах. — Не смотрите, молодой человек, — спаситель тащил Игера за руку через разгневанную толпу, — ему уже не помочь… В крохотной комнате, большую часть которой занимали полки с трухлявыми книгами, мешочками с травами и помутневшими стеклянными сосудами, стоял крепкий запах сырости. Занавешенные истёртыми коврами стены заглушали рыдания Игера. — Он умер, — Чёрное древо зажмурил глаза, охватив руками голову, — Коймдара повесили. И я бы умер. Но мне повезло… — Да, к сожалению, наш друг пал жертвой правосудия, — сутулая тень человека, назвавшегося Керисаром, плясала на гниющем от постоянной влаги деревянном полу, — арест Коймдара оказался для меня неожиданностью. — Его предали, — сквозь зубы выдавил Игер, — контрабандист по имени Недиксар. — Уже не важно, Коймдар расплатился за свои грехи, не нужно жалеть его, — Керисар протянул Чёрному древу деревянную миску наполовину полную мутной зелёной жидкости, — выпей. Это травяная настойка, поможет успокоиться. От сильной горечи язык онемел во рту. Поглотив половину противной жижи, Игер, пытаясь подавить тошноту, несколько секунд переводил дыхание, пока Керисар аккуратно срезал повязку у него на руке. Листья кровопийца вздулись и почернели от крови, под ними вокруг глубоких царапин накопился гной. Лекарь цокнул языком, а Чёрное древо вновь припал сухими губами к краям деревянной миски. — Лучше пожалейте живых, молодой человек, — Керисар промыл рану чистой холодной водой из железной таза и принялся разыскивать что-то на полках, — болезнь пожирает людей на западе. Каста лекарей из Лунных копий отправила несколько отрядов лунного братства, чтобы осадить Сатанитовый грот, но лекарства у них нет. Они заблокируют все выходы из подземного городка и будут ждать, пока болезнь не сожрёт последнего жителя, а затем каждую нору выжгут напалмом. — Так нельзя, — из царапины на шее по спине Игера покатилась холодная капля крови, заставив Чёрное древо съёжиться, — Лекари, поклявшиеся защищать людей от болезней, не должны так поступать. — Не должны, но им легче погубить целый город, чем признаться в собственном бессилии, — Керисар грустно улыбнулся и принялся осторожно обрабатывать раны Игера ледяной мазью из небольшого горшочка, — поэтому мы должны их опередить. — Мы? — слабо отозвался Чёрное древо, шея тёрлась о воротник куртки, отчего зудели полученные на виселице царапины, — Коймдара повесили. Мы должны были любой ценой донести мешок до Честных петель и вернуться к друзьям. — И вы справились с задачей, вот только Коймдар не собирался возвращаться к контрабандистам. Извини за неприятную новость, но, видимо, тебя обманули, — Керисар спрятал горшочек с мазью в одном из карманов своих лохмотьев, задумчиво почесал голову, на которой блестели при свете лампы клочья седых волос, — всё это в прошлом. Коймдар мёртв, а значит со мной пойдёшь ты. — Я не могу, — Чёрное древо медленно покачал головой, в глазах всё плыло и раздваивалось, голова клонилась вниз, — мой друг ждёт меня. — Я сожалею, но иного выбора у тебя нет, — лекарь покачал головой, выудил из шкафчика чистую повязку и принялся осторожно перевязывать покалеченную руку, — в Честных петлях ты остаться не можешь. Судья Эвмер найдёт новый повод повесить тебя. Народ контрабандистов не любит. За твоей раной нужен постоянный уход, и без меня ты погибнешь. Керисар покончил с перевязкой. Игер Чёрное древо что-то невнятно промычал, онемевший язык сильно заплетался. Беспросветная тьма застелила глаза, и тело окаменело. «Ты боишься. Я понимаю тебя, — мягкая ладонь толкнула Чёрное древо в плечо, повалив на кровать, — никто не поможет людям победить смерть, только мы. Спи. Травяная настойка придаст тебе сил». Густой пар шёл изо рта. Несмотря на утренний сумрак, Игер, проспавший почти целые сутки, не чувствовал усталости. Мешок с лекарственными травами тяготил худые плечи, ремень арбалета Коймдара перекинут через плечо, фамильный кинжал Чёрного древа занял законное место. Каким образом Керисар умудрился раздобыть конфискованные вещи, осталось загадкой для Игера. Он шагал за лекарем по улицам Честных петель, смиренно опустив голову. Лишь один единственный раз Чёрное древо поднял глаза от засохшей грязи, когда холодный ветерок принёс со стороны слабый запах человеческих испражнений и смерти. Там, на скрипучей верёвке в такт ветру покачивалось тело контрабандиста. Бывшего контрабандиста. Глава 6. Сатанитовый грот Жуткая тень, отбрасываемая холодом, росла с каждым днём. Ночь нагоняла путников всё раньше и раньше. Ледяная зараза отравляла почву всё глубже, и стояночные костры становились всё больше, пытаясь подальше отогнать темноту. Землегрызы голодали, собирались в стаи и рыскали в поисках добычи. Когда настоящий мороз наступит на горло, полуслепые звери уйдут под землю, но с наступлением тепла из спячки восстанут далеко не все. Исходящий от костра жар кусал изодранные ладони. На каждой стоянке большую часть времени Чёрное древо упражнялся в искусстве владения арбалетом. Поначалу ему с трудом удавалось вручную натянуть тетиву, поэтому он повторял этот процесс раз за разом до тех пор, пока из онемевших пальцев не начинала сочиться кровь. Вскоре перезарядка стала занимать всего пять секунд. Затем Керисар показал Игеру, как правильно целиться и стрелять из арбалета. Чёрное древо начинал с пары-тройки метров, постепенно увеличивая дистанцию до мишени, пока не научился прицеливаться достаточно быстро. Сладкая ноющая боль надолго поселилась в мышцах. Позже, пока в утренних сумерках Керисар готовил горячий завтрак, Игер катался по траве тренируясь в стрельбе из разных положений, с перекатами и на бегу. Теперь ему чаще удавалось сразить мишень целясь навскидку. Помимо этого, лекарь бескорыстно делился с Игером своими знаниями в медицине: — Как думаешь, Игер, сколько людей сгубила дым-трава? — поинтересовался Керисар на очередном привале, — хорошенько подумайте, молодой человек. — Не знаю, — буркнул Чёрное древо, осторожно дуя на мозолистые ладони, — много, наверное. — Ни одного, представьте себе, — улыбка, обнажающая недостаток зубов во рту, скользнула по морщинистому лицу лекаря, — не дым-трава калечит и убивает людей. Их пожирает собственное безразличие к своей жизни. Неведение разлагает их тела. А сколько жизней спасло это лекарство? — Дым-трава – не лекарство, — усмехнулся Игер, скормив толстую сухую ветку костру, — мой дед Иварт говорил, что дым-трава хуже любого яда. — А большая ли разница между лекарством и ядом? — Керисар нахмурил седые брови, — вы слышали про порошок Сенирель? Дым-трава расслабляет тело и приятно согревает душу, но не снимает боль и не лечит раны. Во времена уже забытой всеми эпидемии, когда люди умирали в муках, отцы и матери хоронили детей, а дети сжигали кровоточащие тела своих родителей, одна мудрая женщина разочаровалась в своём лекарском искусстве и ушла в глубь Серых земель, однако спустя месяцы Сенирель вернулась в родную деревню, сжимая в руках мешочек с милосердием. Жгучая пыль. Небольшая щепотка порошка снимает любую боль и возвращает ясный рассудок, доза покрупнее лишает человека страха, повышает реакцию, придаёт выносливости и сил, злоупотребление жгучей пылью грозит животной агрессией и безумием, а резкий вдох целой горстки порошка Сенирель дарит лёгкую безболезненную смерть. — Эта женщина была безумна, — выпалил Игер, осматривая под светом костра свежие шрамы на руке, последнюю повязку Керисар снял три дня назад, — откуда Сенирель взяла порошок? — Дым-трава. Тонкие клинообразные травинки высотой меньше человеческой ладони растут из пепла Серых земель, — в усталых бледно-коричневых глазах лекаря танцевали лепестки пламени, — к мудрой Сенирель пришло озарение, что именно пыльца дым-травы может облегчить страдания её народа… А что было потом? Постепенно болезнь ослабела и окончательно растворилась в небытие. Вскоре три копья проткнули луну, и новоиспечённая секта полубезумных лекарей объявила охоту на Сенирель и её последователей. Это преследование длится до сих пор. Запасы сушёного мяса и фруктов, питья и питательных зёрен подходили к концу. Путники всё меньше останавливались на дневные стоянки, предпочитая наедаться ранним утром и перед холодной ночью. Деревья встречались всё реже, а жёлтую щетину умирающих трав сменила гладкая пустынная равнина. — Ничего, молодой человек, мы уже близко, — Керисар аккуратно подкладывал в костёр полувлажные ветки, которые он собирал по пути с редких деревьев и кустов и нёс с собой до привала, — спите, я буду дежурить первым. Хлипкая подставка шаталась под его ногами. Верёвка закреплена на перекладине, петля нежно целовала шею. Соратник-контрабандист стоял среди толпы, гнев бурлил в голубых глазах. Висельница предназначена для одного человека. — От имени всех жителей Древней станции, — на трибуне Энурган Волчий страх взмахнул рукой, крики толпы заглохли, — я приказываю казнить Игера Чёрное древо за попытку свергнуть совет пяти старейшин. Повесить его! Младший сын, Иморган Волчий страх, стоял за спиной отца и повторял его каждое слово. Безумный рёв толпы вновь захлестнул центральную площадь. Палач окинул Игера презрительным взглядом. Огоньки звериной жестокости плясали в жёлтых глазах. Янирган Волчий страх, старший сын Энургана, выбил подставку из-под ног Чёрного древа. Верёвка мягко вцепилась в горло, но Игер ничего не почувствовал. Он равнодушно смотрел на казнившую его толпу. Гримасы ненависти искажали знакомые лица жителей Древней станции. Иморган, ровесник Чёрного древа, спустившись с трибуны, стоял в стороне, прижав Эгирту к мускулистой груди и, низко опустив голову к её мягким волосам, что-то шептал ей на ухо. Девушка улыбалась… — Проснись же, Игер, — тупой конец посоха вновь врезался в околевшее плечо, — они рядом. — Керисар? — ватный язык с трудом шевелился во рту, пламя костра беспощадно било в глаза, — кто рядом? — Вставай же! — лекарь больно ткнул посохом в плечо Чёрного древа, — землегрызы учуяли нас. Игер вскочил на одно колено и вскинул арбалет. Две тени кружили в двадцати метрах от костра. Припав широкими мордами к земле, звери бесшумно подкрадывались к своей добыче. Керисар забросил в костёр остатки запасённых веток. — Боятся, — лекарь выставил заострённый конец посоха вперёд, — пламя костра ослепляет их. Из темноты выделился силуэт третьего хищника. Более смелый зверь быстро сокращал дистанцию. Игер нажал на спусковой крючок. Звякнула тетива арбалета, ночную тишину пронзил жалобный визг. Чёрное древо потянулся за новой стрелой, Керисар воинственно закричал, и пылающие головни полетели в стороны, разрывая тьму. Раненый зверь утробно зарычал и кинулся вперёд, но новая стрела ударила землегрыза в грудь, повалив на землю в трёх метрах от костра. Полуслепые хищники бросились в рассыпную, спасаясь от огненного обстрела. Игер ненадолго замешкался с перезарядкой арбалета и выпустил вдогонку третью стрелу, которая растворилась в темноте. Чёрное древо вновь натянул тетиву, шагнул к упавшему около костра зверю и пнул кончиком сапога по скалившейся острыми зубами морде. Никакой реакции не последовало. — Сбежали, но будут держаться неподалёку, — прищурившись, Керисар вглядывался в темноту, — землегрызы чуют запах крови, мёртвый собрат обеспечит им достойный пир. Первая стрела угодила в бок хищника, который сломал её, придавив собственным весом. Попавший в грудь арбалетный болт с хлюпаньем выскользнул из бездыханного тела. Игер брезгливо вытер кровь о шерсть землегрыза, но та лишь налипла на наконечник и древко. Чёрное древо сел спиною к ослабевшему костру, обняв арбалет, словно собственное дитя. Остаток ночи путники не сводили глаз с горизонта. Сначала в нос ударил тяжёлый запах гари, и только затем вдали показалась невысокая смотровая башня Сатанитового грота, перед которой, словно зёрна, рассыпаны чёрные кучки: десятки наполовину сгоревших тел. Солдаты в серый куртках и штанах из грубой ткани складывали покойников друг на друга поверх заготовленных дров, обливали слезами чёрного дерева и поджигали. Отовсюду исходил запах дыма, горелой одежды и плоти. — Мы не успеваем копать могилы, — объяснил вышедший навстречу путникам солдат возрастом немного старше Игера, — приходится сжигать трупы прямо около башни. Кто вы? — Меня зовут Керисар, я лекарь, — торопливо ответил попутчик Чёрного древа, — это Игер, мой помощник. У него за спиной мешок с лекарством. — Неужели? Последнего многообещающего лекаря мы сожгли на прошлой неделе, — солдат погладил густые чёрные усы, рассматривая пришельцев в упор, за его спиной покачивалось короткое копью с тонким наконечником, — вы понимаете, что пришли к собственной смерти? — Мы хотим помочь, — выпалил Чёрное древо, когда сильно раскосые коричневые глаза солдата остановились на нём. — Лунное братство движется сюда, — Керисар прочистил горло, — каста лекарей из Лунных копий оккупирует Сатанитовый грот, и тогда вам никто не поможет. — Вот как, меня зовут Белигер из рода Ядовитого моря, — коренастый солдат протянул Керисару и Игеру руку, ветер шевелил копну его густых чёрных волос, которые слиплись от пота, — мой отец умер в первые дни эпидемии, поэтому теперь солдаты подземного города подчиняются мне. Надеюсь, вы сможете нам помочь. Под смотровой башней в холме под наклоном расположены внешние деревянные ворота, за которыми скрывается широкая, выложенная шлифованными каменными ступеньками, лестница. Внутренние толстые сатанитовые ворота распахнуты настежь. На входе караулят десять солдат в серых куртках. Под глазами плотные повязки скрывают рты и носы. Каждый вооружён коротким копьём, у троих заряженные арбалеты в руках. — Лексорк, проводи этих людей до штаба, — приказал Белигер худощавому солдату, — нужно организовать лазарет. — Будет сделано, — смеющиеся глаза дозорного пробежались по подопечным с ног до головы. — Никому не говорите, что вы – лекарь, пока мы не организуем оборону, — вполголоса произнёс Ядовитое море, хлопнув солдата по плечу, — скоро я предоставлю вам достойную охрану. Из темноты послышались глухие шаги. Двое крепких мужчин в взмокших от пота серых рубахах несли бледное, покрытое трупными пятнами, тело молодой женщины. Длинные тёмные волосы покойницы волочились по ступеням. — Не смотрите, не все способны выдержать это, — Лексорк протянул подопечным две повязки, на его левой руке вместо мизинца и безымянного пальца торчала пара коротких обрубков, — не отходите от меня ни на шаг, в этих туннелях легко заблудиться. За внутренними сатанитовыми воротами следовала ещё одна, выложенная каменными ступеньками, лестница, перед которой расположены оборонительный баррикады. На освещённом тусклыми фонарями посту дежурило около двадцати солдат, вооружённых копьями и арбалетами. Местами на утоптанной земле расплываются тёмные пятна. — В первые дни люди пытались бежать из города, — Лексорк поудобнее перехватил оружие, Игер стянул с плеча арбалет, — Ядовитое море отдал приказ никого не выпускать. Завязалась неразбериха. Погибло много народу, в том числе отец Белигера. Отряд двинулся по главному туннелю вперёд. Земляной потолок с поддерживающими деревянными балками грозно нависал над головой. От холодных стен тянуло могильной прохладой. Сквозь повязки в нос пробивался сладковатый запах разлагающейся плоти. Туннель имел множество ответвлений, в некоторых тусклый свет ещё сражался с темнотой, но большинство полностью погружены во мрак. «Нет, не хочу, пожалуйста», — за нечеловеческим женским криком из бокового ответвления последовали сдавленные рыдания. Чёрное древо бросился на помощь, но Керисар вцепился в ворот его куртки и вернул в строй. Лексорк остановился у стены и снял с неё давно потухший факел, вытряхнул из металлического набалдашника остывшие угольки и пепел, затем бросил туда толстый кусок коры чёрного дерева, и поднёс к настенному факелу на противоположной стене. Языки пламени почти минуту облизывали набалдашник, пока обломок тёмной коры не вспыхнул. Из темноты выделился высокий силуэт мужчины. Солдат в запачканной кровью робе, сцепив зубы, словно мешок с диким луком, тащил на плече завёрнутое в грязное тряпьё тело ребёнка. Светлая кудрявая голова свисала набок, умиротворение покоилось на побледневшем лице. Дыхание Игера резко оборвалось. Он зажмурил глаза и вцепился ногтями в куртку так сильно, словно сердце в его груди намеревалось вот-вот лопнуть. Арбалет повис на ремне. Чёрное древо припал спиною к стене, холод жадно присосался к тёплому телу. — Я больше не могу, не могу, пожалуйста, — судорожно шептали пересохшие губы Чёрного древа. — Мальчик покинул этот ужасный мир, его страдания закончены, — высокий худощавый Лексорк навис над Игером и протянул длинную руку, — но ты можешь помочь сотне других. Идём. В конце туннель разбивался на три рукава. Проводник выбрал крайнее левое ответвление. Стены постепенно сужались. Каждый по очереди перешагнул через покойного мужчину в серых одеждах со свёрнутой набок шеей. — Умирающие люди безумны и агрессивны, — прокомментировал Лексорк, и глухие стены поглотили его слова, — либо напуганы и доверчивы. Думаю, их нельзя в этом винить. Этот парень обнадёживал больных, отводил поближе к выходу и убивал, чтобы не носить тела со всех концов города. Недавно мы прознали о его деяниях. Через несколько шагов отряд остановился, вплотную прижавшись к стене. Мимо шестеро солдат волочили покойников за ноги. Женщина с глубокими морщинами, мужчина с разбитым лицом, подросток с едва заметными усиками над бледной губой, девушка, устремившая потухший взгляд в потолок, человек с плотным мешком на голове и обрубленной по локоть левой рукой, мужчина в залитых кровью серых бриджах и куртке. Солдаты с повязками вокруг рта смотрели строго под ноги, ни на кого не обращая внимания. Вскоре они скрылись за поворотом. — Мы уже близко, будьте настороже, — предупредил Лексорк, когда из ближайшего ответвления показался человек. Покрасневшие глаза на молочно-бледном лице, заросшем неровной щетиной. Он едва переставлял грязные босые ноги. Острые рёбра, обтянутые серой кожей, сильно выступали на голой груди. Худые руки поддерживали изношенные штаны, испачканные испражнениями и грязью. — Где выход? — сквозь щели уцелевших зубов слабо прохрипел больной, — Солнце. Не хочу умирать. Хочу увидеть Солнце. Оно согреет меня. Я знаю. Лексорк указал тремя пальцами на одно из тёмных ответвлений туннеля, ведущее в глубь Сатанитового грота. Человек широко улыбнулся и судорожно кивнул головой. «Солнце, ты рядом?», — донеслось из мрака, когда темнота сожрала силуэт больного. Из узкого туннеля отряд вышел в более просторное помещение. В центре над костром кипел котелок с водой. Трое заросших мужчин в истёртых обносках трусливо покосились на Лексорка и его подопечных, а потом на груду тряпья перед ними. Солдат равнодушно отвёл взгляд. В помещении оказалось несколько железных дверей, ведущих в комнаты. Игер заглянул в один из дверных проёмов, и тошнота подступила к горлу. Гора из сложенных друг на друга тел почти касалась потолка. Вздувшиеся животы натягивали рубашки и куртки некоторых покойников, словно намереваясь лопнуть. По тёмно-фиолетовым пятнам на жутких зеленовато-серых телах ползали разжиревшие насекомые. Мёртвые глаза намеревались покинуть глазницы. Покойники насмешливо высунули набухшие языки. Следы обильной рвоты засохли на их подбородках. Чёрное древо отшатнулся в сторону и упал на колени, сдёрнул повязку с лица, и поток желчи хлынул из его рта на утрамбованную за множество лет землю.