Наемники оказались крепкими орешками: обычные способы развязывания языков на них не сработали. Кристофер пока не спешил применять магию: не хотел марать собственные руки, но время шло, а мужчины не хотели ничего говорить, словно… были повязаны клятвами молчания! Да! В этом точно была причина! Принц поднялся на ноги, собираясь все-таки воспользоваться своей силой, но в этот момент к нему подбежал личный секретарь барона де Нуэль и шепнул на ухо, что тот ждет его наверху для какого-то очень срочного разговора. Кристофер нахмурился, не желая прерывать начатое, но потом все же согласно кивнул, хотя выглядел крайне раздраженным. Секретарь, ведущий Его Высочество по длинным темничным коридорам наверх, заметно нервничал, потому что аура принца сегодня была безумно темной и смертельно опасной…. «Удивительно, как Его Высочество ценит своего адъютанта! Даже когда на него самого было совершенно покушение, он так сильно не серчал. А тут прямо-таки божество возмездия! Видимо, этот мальчик ему особенно дорог…» — подумал секретарь, а потом краем сознания допустил мысль, что, учитывая миловидность мальчика и его поразительные таланты, принц мог бы и… влюбиться ненароком? Но эта мысль была слишком опасной и сулила отправить голову, выдавшую ее, на плаху, поэтому секретарь стремительно затолкал ее обратно и сделал вид, что ни о чем подобном и близко не помышлял… Барон ждал принца в своем кабинете и при его появлении стал еще бледнее, чем обычно. — Прости, что заставил тебя прийти, — начал он, но Кристофер прервал его взмахом руки. — Ладно. Перейду к сути! Тебе знакома эта вещь? Арнэль протянул принцу какую-то вещицу, и Кристофер с удивлением узнал в ней простой неброский браслет, постоянно болтающийся на руке Эвери. — Откуда? — нахмурился было Крис, но барон поспешил объяснить: — Вижу, что знакома! Но это не браслет твоего адьютанта! Это… артефакт, принадлежащий в прошлом… последнему императору династии Гуарран — Ирию Безжалостному! Принц вздрогнул от одного только упоминания этого имени, и его глаза изумленно расширились. Протянув руку, он взял браслет и мгновенно почувствовал изошедшую из него СИЛУ. Глубокую, затаившуюся и мощную силу, доказывающую, что барон де Нуэль говорит правду. — Откуда это у тебя? — процедил принц с подозрением. — Ты знаешь, что за утаивание подобной вещи от императорской семьи тебя может ждать как минимум лишение титула??? Барон вздрогнул и испуганно вдохнул. — Понимаю! Но эта вещь попала ко мне недавно и почти случайно: мои люди прочесывали граничащие с Мертвым Лесом территории и наткнулись на группу разбойников. Те кого-то ограбили, похоже, потому что у них нашелся большой сундук, набитый древними драгоценностями. Мои ребята перебили мошенников, а сундук принесли мне. Кроме этого браслета, там не было ничего необычного, но эта вещица удивила меня тем, что лежала посреди золота и драгоценностей с превеликим почетом. И тогда я вспомнил, что видел подобную в книге предков — мой прадед воевал с Ирием Безжалостным, а его личный потретист создал портрет выдающегося врага и момент их личного поединка. Там-то я и увидел браслет. На нем, кстати, сзади написано — Ирий… Я сопоставил все факты и понял, с чем имею дело… Кристофер перевернул браслет и действительно увидел имя. Он невольно почувствовал трепет. Ирий Безжалостный был фигурой невероятной и легендарной, и его дед смог победить его только благодаря хитрости и смекалке. Хотя… это можно было бы назвать и обманом. Но история изобилует фактами о том, как императорский трон переходил от одной династии к другой, зачастую благодаря весьма нечестной войне. Это было в порядке вещей… — Я показал эту вещь прямо сейчас, потому что… у твоего адьютанта точно такой же браслет! Ты не думаешь, что нападение на него связано именно с этим? И кто он тогда такой, если носит вещь, очевидно принадлежащую прежней императорской династии? Кристофер стал еще более мрачен, чем прежде. Ему все это ужасно не нравилось: меньше всего он хотел бы сейчас подозревать своего подопечного в каких-то темных делах. Но факт оставался фактом: к браслету Эвери действительно возникали вопросы… — Хорошо, я тебя понял, — проговорил принц, сжимая медный браслет в руке. — После допроса я поговорю с Эвери… — Господин!!! — крик из холла заставил барона и принца повернуться в сторону дверей. В кабинет влетел бледный, как смерть, секретарь и совершенно неуважительно залепетал: — Там… там… убийцы… они все мертвы!!! — Что??? — воскликнул барон. — Но как??? Там же охрана! — Капитан сказал, что они покончили жизнь самоубийством… Кристофер не стал дожидаться остальных пояснений и бросился обратно в темницу. Но было действительно поздно: наемники были мертвы. Судя по пене на губах, отравлены. Версия самоубийства действительно выглядела правдоподобной… Крис раздосадовано ударил себя кулаком по бедру, приказал своим людям расследовать происшествие, а умерших похоронить вне замка. Когда же принц поднялся на первый этаж замка, то разжал руку, в которой до сих пор держал древний артефакт, и посмотрел на него с тоской и огорчением. Как бы он не хотел, чтобы светлый и уже дорогой сердцу образ юного Эвери оказался замаран какой-то неискренностью и чернотой! Тяжело выдохнув, принц поспешил наверх — в свои покои. Он собирался поговорить со своим подопечным откровенно. Но, когда он вошел в комнату, она оказалась пуста. Страшное подозрение закралось в разум принца, особенно когда он заметил отсутствие сумки Эвери и его одежды. Стража тотчас же побежала проверять весь замок, а принц, сжав челюсти и кулаки, выпустил магию и закрыл глаза, пытаясь определить местоположение Эвери. Магия вырвалась из его тела и полетела по нити, связующей этих двоих в одно целое. Кристофер несколько минут стоял истуканом, прислушиваясь к своему нутру, а потом вдруг стремительно распахнул глаза и ошарашенно прошептал: — О нет! Он идет в сторону Мертвого Леса!!.. *** Барон де Нуэль, посетивший темницу и лично осмотревший трупы наемников, удовлетворенно кивнул, а потом, подозвав капитана стражи, под видом расспросов сунул тому в руку мешочек с золотом. Капитан благодарно кивнул в ответ и спрятал оплату заказного убийства в своем внутреннем кармане. Все было проделано идеально. Принц ничего не сможет узнать… Глава 31. Рождение доверия... Ночь была темной. Луна категорически отказывалась выплывать из-за туч, превращая побег Эвери в весьма непростое путешествие. Выбраться из замка де Нуэль не составило труда: переполох, вызванный очередным нападением, настолько расслабил стражников, что они прозевали фигуру, взбирающуюся на стену с увесистой сумой на плече. Жаль, конечно, что лошадь ей вывести не удалось никак, но сейчас Эвери уже ни о чем не жалела. Ее гнала вперед абсолютная уверенность в том, что она поступает правильно. Ведь принц Кристофер… начал что-то подозревать. Он точно знал, что на месте битвы был маг, а это наводило на мысль, что он чувствует… ее магию! Эвери пробрало только от одной мысли о том, что будет, если Кристофер узнает о ее силе. Тогда пророчества Вальды наверняка сбудутся без запинки!!! Сжав покрепче лямки сумы, Эвери ускорилась. Не сбавляя шага, девушка сняла браслет, пытаясь отыскать магическую привязку, но… ничего не обнаружила. Может, принц сказал неправду, и он ее ничем не привязывал? По крайней мере, ничего чужеродного она на себе не обнаружила, поэтому надела браслет обратно. Ведь если Кристофер ощущает ее магию, без браслета он легко сможет выследить ее по ней… Шла Эвери по проселочной дороге, но та вскоре начала истончаться, превращаясь в едва приметную тропинку. Заросли же вокруг, наоборот, крепчали, нависая над головой все более плотными кронами, да и кусты, торчащие по сторонам, с каждым пройденным шагом казались массивнее и жестче… Эвери замерла и втянула носом воздух. Неясное беспокойство начало одолевать ее на этой земле, но она никак не могла понять, что именно было не так. Пришлось снимать браслет. Как только артефакт соскользнуло с руки, в грудь Эвери ударила целая волна бурных и ярких сигналов, основным из которых был… ГОЛОД! Причем, голод чужой и весьма нетерпеливый. Эвери сглотнула и невольно попятилась. Куда же ее занесло? Ночные звуки леса, такие как уханье совы, треск сучьев от улепетывающего грызуна или трескотня сверчков, Эвери не воспринимались враждебными, но посреди этой природной какофонии отчетливо пробивался странный, мрачный и совершенно непонятный гул.