– Думаю, я все еще в шоке, – призналась она. – Не могу много думать о Рен или зацикливаться на том, с чем она может столкнуться в Гевре, потому что мне слишком страшно. А я не могу позволить себе бояться прямо сейчас, Шен. Я должна быть сильной. Шен повернулся к ней всем телом, приподняв пальцем ее подбородок. – Роза, ты самый сильный человек, которого я знаю. Роза посмотрела в его темные как ночь глаза. И, не успев передумать, наклонилась и прижалась губами к губам Шена. Тот замер, от неожиданности мышцы его тела на мучительный миг замерли, а затем его губы приоткрылись, и он поцеловал ее в ответ. Шен стал смелее, голоднее, он запустил пальцы в волосы девушки и притянул ее к себе, посылая восхитительную волну тепла по телу Розы. Девушка вздохнула от удовольствия, когда он скользнул языком в ее рот, чувствуя, что она вот-вот воспламенится… Затем Эльске зарычала, и момент был упущен. Роза отстранилась, внезапно слишком остро осознав, что их окружает: на кровати лежала волчица, а на полу – человек, храпящий! Погодите, нет, не храпящий – он посмеивался. – Это все? – спросил Кай, который теперь сидел прямо и беззастенчиво смотрел на них. – Не останавливайтесь из-за меня. Роза спрятала лицо в ладонях. Спасибо богине за Эльске. – «Роза, ты самый сильный человек, которого я знаю», – передразнил Кай. – Вот это слова влюбленного. В мгновение ока колено Шена оказалось на груди Кая, а кинжал приставлен к его горлу. – Кузен ты или нет, я залью пол твоей кровью. Кай приподнял бровь: – За что? Это ты засунул свой язык ей в рот. – Шен, все нормально, – сказала Роза. Это ее ошибка – она не должна целовать Шена. Не сейчас, не здесь. – Пожалуйста, убери кинжал. Шен поднялся. – Не помню, чтобы ты был таким раздражающим, – сказал он, засовывая кинжал обратно в сапог. Глаза Кая заплясали в залитой лунным светом темноте. – Многое изменилось с тех пор, как ты был дома, братец. С этими словами он повернулся на бок и через несколько секунд захрапел. Роза посмотрела на Кая: – Не знаю никого, кто мог бы так быстро засыпать. – Нам тоже нужно поспать, – сказал Шен, проводя рукой по волосам. – Завтра важный день. – Он перешагнул через Кая и обошел кровать с другой стороны, где скинул ботинки и растянулся на полу. – Вот. Возьми хотя бы подушку, – сказала Роза, прежде чем забраться под одеяло и устроиться на кровати, Эльске свернулась калачиком у ее ног. – Спокойной ночи, Роза, – тихо сказал Шен. – Спокойной ночи, Шен. Роза медленно, потихоньку перевернулась на кровати и небрежно опустила руку, как будто сделала это случайно. На мгновение рука безвольно повисла, а затем она почувствовала теплое прикосновение пальцев Шена, когда они переплелись с ее пальцами. Он запечатлел на них поцелуй. Жар от этого разлился по ее телу, и ей очень захотелось затащить Шена на кровать и позволить ему поцеловать ее как следует. Бесконечно. Но если она этого не получит, то будет довольствоваться малым: ее рука в руке Шена и нежный ритм его дыхания, когда он будет спать рядом с ней. Когда его хватка ослабла, а рука упала, Роза убедилась, что парень спит, а потом посмотрела на него сверху вниз, благодарная лунному свету, проникавшему в окно. Шен выглядел умиротворенным. Роза позволила себе восхититься чертами его лица, сильной линией подбородка и мягким изгибом губ, тенью от ресниц на щеках. Затем Эльске пукнула, и этот звук так поразил Розу, что она чуть не упала прямо на Шена. Она откатилась на середину кровати и крепко зажмурила глаза, желая заснуть. Шен прав: завтра важный день. Рен Глава 17 Ночь опустилась на Гринстад, а Рен так и не получила ответа от короля Аларика по поводу предложенной сделки. Солдаты заперли ее в комнате на четвертом этаже, и она ждала ответа весь день. Может, она и была пленницей Гевры, но ее камера была на удивление роскошной: практически такого же размера, как комната Розы в Анадоне, со свисающей с потолка хрустальной люстрой, стены были оклеены темно-синими обоями, которые слабо блестели в мерцающем свете. Золотая мебель выглядела настолько роскошно, что Рен сначала даже не решалась присесть. Диван и стулья в тон были завалены подушками цвета слоновой кости с серебрянными кисточками. В центре комнаты стояла отделанная золотом кровать под балдахином. На ней лежало пуховое одеяло, пушистое, как летнее облако, и были разбросаны по меньшей мере десять подушек. Меховое покрывало манило лечь на него. Рен заглянула в шкаф и обнаружила, что он набит дорогими нарядами, подбитыми мехом пальто и мягкими зимними шарфами, бархатными и кружевными платьями, которые заставили бы Розу съежиться от зависти. Кому же все это принадлежит? Из большого окна открывался вид на заснеженные горы Фоварр, ее зубчатые вершины пронзали низко нависшие облака, а долины терялись в тенях. Звери выли на убывающую луну, а ночные ястребы летали по небу цвета индиго. Несмотря на ледяной туман, окутавший шпили дворца Гринстад, в спальне было на удивление тепло. Жаль, что в ней нечего было делать. Сапоги Рен пачкали белый ковер, пока она расхаживала взад-вперед, ожидая решения Аларика. Она не была настолько глупой, чтобы думать, что Банба где-то рядом и наслаждается такой же роскошью, что и она. Надо как-то выбраться из этой комнаты и увидеть бабушку. Терпение ведьмы истощалось с каждым часом, она не отрывала взгляда от дверной ручки, желая, чтобы она наконец повернулась. Солдат с другой стороны двери молчал. Она и не узнала бы, что он здесь, если бы его волк не храпел так громко. Пальцы Рен начало покалывать, но без основы своей магии она бессильна. Тор забрал у нее мешочек с песком, а остальное было в ее сумке, которую выбросили во дворе. Она обыскала комнату в поисках чего-нибудь подходящего – нового вида земли, – но король был на два шага впереди нее: в комнате не росли цветы, в камине не лежали дрова. Она открыла окно и высунула голову. Стены дворца были гладкими на ощупь, по каменной кладке не полз плющ, не было видно ни одной решетки. – Неужели их убьет попытка посадить что-нибудь в эту гигантскую ледяную глыбу, – пробормотала она, захлопнув окно. Она подошла к гардеробу, перебрала платье за платьем, тщетно ища железную пуговицу или хотя бы булавку. – Умный дикарь. Она пересекла комнату и заколотила кулаками в дверь. Волк тявкнул, пробудившись ото сна. – Если вы не собираетесь меня выпускать, то, ради богини, хотя бы накормите. Я умираю от голода! Она опустилась на пол и выпрямила ноги. К ее удивлению, ужин доставили вскоре после ее выпада. Возможно, у нее есть хоть какая-то власть. С кухни принесли наваристое тушеное мясо с детской ложкой. Без ножа. Рен снова постучала в дверь: – Это рагу пресное, как помойная вода. Не могли бы вы принести немного приправы? Спустя несколько минут, когда Рен практически вылизала тарелку, дверь со скрипом отворилась, и внутрь вкатилась маленькая баночка соли. Рен схватила ее, ухмыляясь розовому оттенку. Дураки! Каменная соль – чистая, как в день добычи. Здесь она дороже золотой пыли. Переодеваясь, Рен отложила в сторону новый кусочек земли. Ее туника была изорвана, а брюки испачканы после недолгого пребывания во дворе зверей. Если она собиралась рыскать по дворцу Гринстад, в ее интересах попытаться слиться с толпой. Лучше выглядеть дворянкой, чем воровкой. Она выбрала из шкафа бирюзовое платье с карманами, любуясь серебряным бисером вдоль выреза, когда надевала его. Оно было простым, но в то же время красивым. Но чье же оно? Оно не подошло бы пышным формам принцессы Аники, но, даже если бы подошло, Рен сильно сомневалась, что вредная принцесса поделилась бы своей одеждой с кем-либо, особенно с пленницами. Она заплела волосы в колосок и стерла грязь со щек. Затем она сунула баночку с солью в карман и еще раз постучала в дверь. – Что еще? – утомленно спросил солдат? – Можешь убрать тарелку, – надменно сказала Рен. – Ты же не думаешь, что я буду спать в комнате, провонявшей тушеным мясом? Солдат пробормотал гевранское ругательство. – Я все слышу. Так не принято разговаривать с уважаемым гостем. Я королева, знаешь ли. – Вы пленница, – исправил ее стражник. – Это еще обсуждается. – Ее слова остались без ответа. – Если ты сейчас же не уберешь эту тарелку, я высуну голову из окна и буду кричать до тех пор, пока все в этом дворце не всполошатся, и винить в этом будут тебя. Ради всего святого, я же не прошу гарцующего пони! Просто засунь свою руку и убери ее. Ключ повернулся в замке. В ту секунду, когда дверь со скрипом отворилась, Рен сдула соль со своей ладони, послав торопливое заклинание. Солдат рухнул на пол. Его волк вздрогнул и проснулся, но Рен была готова к встрече со зверем. Через несколько секунд он свернулся калачиком рядом со своим хозяином, и они оба храпели в совершенной гармонии. Она отряхнула руки, когда вышла из комнаты: – Что ж, это было слишком легко. Рен с облегчением заметила, что коридор пуст. Она пошла по нему и увидела укую лестницу – видимо, для слуг. Она спустилась на один пролет, потом на другой, ее шаги по камню были легкими, как перышко. Звериный храп эхом разносился по дворцу, становясь все громче по мере того, как она спускалась. Рен не знала, где находятся темницы, но чувствовала: если рискнет спуститься достаточно глубоко, найдет их. Услышав шаги, Рен прижалась к стене, прячась в тени, и поискала другой путь вниз. Где-то позади опять зазвучали шаги, только на этот раз они сопровождались цоканьем когтей по мрамору. Девушка бросилась прочь от патрулирующего солдата и его зверя и завернула за угол с такой скоростью, что чуть не упала. Она резко остановилась и прижала руку к груди, чтобы успокоить колотящееся сердце. Лунный свет струился реками расплавленного серебра, отбрасывая сказочное сияние на дворец. Рен посмотрела вверх: за знакомым стеклянным куполом виднелось звездное небо. Ох! Она стояла на верхней площадке лестницы, глядя на тот же атриум, которым восхищалась несколько часов назад. Что-то задвигалось в полумраке, она осмотрелась – дыхание застряло у нее в горле. За пианино сидела женщина – гораздо старше Рен, с жилистыми руками и изможденным лицом, в черной ночной рубашке, ее длинные светлые волосы сияли, как жемчуг. Пальцы женщины легко лежали на клавишах, но она не сыграла ни одной ноты, а отсутствующим взглядом смотрела на пианино. Вид у нее был такой затравленный, что у Рен волосы встали дыбом. Казалось, что она замерзла. И что еще более странно: хотя солдаты Аларика стояли по всему атриуму, ни один из них не смотрел на женщину. Даже звери, казалось, не замечали ее. Может, это призрак, возникший в воспаленном воображении Рен? Внезапно она поняла: это, должно быть, мать Аларика – отчужденная королева Валеска. Рен попыталась подкрасться поближе, но неожиданно чья-то рука схатила ее запястье. – Что, ледяной черт возьми, ты здесь делаешь? – раздался голос Тора совсем рядом с ее ухом. Рен подавила вскрик, когда он оттащил ее от перил в нишу. – Кто эта женщина, сидящая за… – Рен, это не Анадон, – яростно прошептал Тор. – Если тебя поймают, то отсекут голову. Рен моргнула и посмотрела на солдата. Он затащил ее в нишу, жар его гнева прижал ее спиной к стене. – Что ж, я не планирую попадаться. – Рен посмотрела на руки Тора на своей талии, ощущая каждый обжигающий дюйм его прикосновений. – Как ты вообще узнал, что я здесь?