– Минутку! Я переодеваюсь к ужину! – Она взглянула на часы и досадливо поморщилась. – К ужину? В полночь? – Ко сну! – взволнованно воскликнула Роза. – Я имела в виду, переодеваюсь ко сну! Не входи! Я не одета. Тор долго молчал. Затем раздался тихий стук, видимо, он прижался лбом к двери. – Рен, ты не в себе! О нет! Он понял. Кровь отхлынула от лица Розы, когда она вжалась в занавески. Она сердито посмотрела на зеркало. Почему Рен так долго? Она убьет сестру! Роза осторожно вышла из-за штор и сделала глубокий вдох, готовясь встретиться лицом к лицу с солдатом Гевры. – Тор… – Я знаю, ты была расстроена из-за того, что произошло, – продолжил солдат. – Я не хочу с тобой ссориться. Роза прислонилась к подоконнику. Он не понял. Пока что. – Но я не могу просто стоять в стороне и позволить тебе выполнить сделку. Мне не стоило отдавать тебе этих мышей. – Он выругался себе под нос. – Это неправильно. Неестественно! Аларик перестал мыслить трезво, Рен. Он омрачен горем. Роза замерла. Должно быть, речь о сделке, которую упоминала Рен. Но что могло быть настолько ужасным, что так сильно беспокоило Тора? Она ждала, когда он продолжит. – Ансель мертв. Если ты вернешь его, это не станет концом увлечения тобой Аларика, это окажется началом. Он никогда не отпустит тебя. Роза побелела. В этом заключалась сделка? Рен пообещала воскресить Анселя? Она потрясла зеркало, отчаянно пытаясь позвать сестру. Неужели Рен сошла с ума? Как она вообще могла это сделать? Единственной ведьмой, которая когда-либо играла с запретной магией, была Онак Старкрест. Именно то, что она использовала жертвоприношения людей и животных – магию крови, – в конечном итоге исказило ее душу и судьбу ведьм. Роза взглянула на мертвых мышей, и дрожь страха пробежала у нее по спине. Внезапно они обрели гораздо больше смысла. – Знаю, ты не хочешь слышать это прямо сейчас, но я слишком сильно переживаю за тебя, чтобы просто смотреть, как ты идешь по этому пути, – голос Тора был тихим от смирения. – Когда ты будешь готова поговорить, помни, я рядом. Мы сможем разобраться с этим. Вместе! Наконец он отошел от двери. Роза уставилась на ручку, затаив дыхание, прислушиваясь к звуку его удаляющихся шагов. Мгновение спустя из зеркала раздался голос Рен. – Хорошие новости! Я поговорила с Фэтемом, – вместо приветствия сказала сестра, – он сказал, что мы поменяемся местами, когда погаснет последний сапфир. Роза взглянула на последний мерцающий драгоценный камень, затем впилась взглядом в отражение сестры. – Тогда я быстро. Ты ни при каких обстоятельствах не станешь использовать заклинание воскрешения! Лицо Рен вытянулось: – Тебя насторожили дохлые мыши? Роза невозмутимо продолжила: – Ты помнишь, что случилось с Онак Старкрест, когда она прибегла к человеческому жертвоприношению? Рен, ты не можешь играть со смертью. Это запрещено. Рен крепко зажмурилась: – Мне действительно не нужна эта лекция прямо сейчас. – Что ж, ты только что пропустила довольно волнующую лекцию от Тора. Последний сапфир начал гаснуть. – Пообещай, что не будешь пытаться, – с отчаянием в голосе произнесла Роза, – есть другой способ спасти Банбу. Пожалуйста, Рен! Рен открыла рот, чтобы ответить, но как раз в тот момент снова поднялся ветер. Роза вскрикнула, когда он вырвался из зеркала и закружился вокруг нее. Мир накренился, превратившись в размытые голубые, белые и серебряные пятна, меховой коврик у ее ног сменился твердым камнем, когда она приземлилась обратно в Амараке. – Рен? – Она схватила зеркало, но сестры уже не было. На нее смотрело только ее собственное испуганное отражение, окаймленное двенадцатью сапфирами, которые больше не светились. Рен Глава 25 Как только Рен вернулась в спальню во дворе Гринстад, она убрала волосы с глаз и надежно спрятала ручное зеркало обратно в сумку. Она ухмыльнулась, поставив баночку с землей на стол. – Что ж, неплохое приключение. Даже после восемнадцати лет жизни ведьмой она все еще поражалась безграничным возможностям магии. Иногда она могла забыть, как долго она жила – нет, процветала – в Эане, насколько могущественными были ведьмы до того, как Онак Старкрест прокляла свою сестру Орту и разделила их силу на пять нитей. Рен резко выдохнула, узел беспокойства в ее животе развязался. Она была благодарна за возможность поговорить с сестрой, хотя могла бы обойтись и без ее предупреждения в конце. Конечно, Тор вмешался и предупредил Розу. Но прямо сейчас Рен не могла думать о капитане или о своей сестре. Она почувствовала облегчение, когда сапфиры погасли, избавив ее от необходимости давать обещание Розе, которое ей оставалось только нарушить. Тем не менее часть Рен жалела, что не могла остаться с Розой в Амараке и проснуться утром, чтобы посмотреть, как солнце встает над затерянными башнями, прежде чем отправиться вместе на поиски королевства Поцелованное Солнцем. Но нити ее судьбы тянули на север, и прямо сейчас она должна сосредоточиться на том, чтобы вытащить себя и Банбу из Гевры целыми и невредимыми. Одобряет это Роза или нет, есть только один способ сделать это. Рен пообещала воскресить принца Анселя и планировала выполнить это обещание. Она села за туалетный столик и набрала полную пригоршню земли. Земля отливала янтарем в свете костра, шепот древней магии покалывал ее кожу. Рен улыбнулась. Хорошая земля, могущественная, орошенная водопадами Амарака. Она положила перед собой дохлую мышь и посыпала ее безжизненное тельце щепоткой земли. Она произнесла новое заклинание, желая, чтобы существо вернулось к жизни. Земля, исчезая, замерцала, но мышь даже не дернулась. Рен фыркнула и вновь потянулась за землей. – Вставай, бесполезный грызун! – еще одно заклинание, более жесткое и короткое. Ничего! Она выругалась и попробовала еще раз. А потом еще, еще… Минуты превращались в часы, огонь в камине медленно угасал. Терпение Рен было на исходе, и, что еще хуже, в комнату начал проникать пронизывающий холод. – Это все пустая трата времени, – пробормотала она, опускаясь на стул. Она должна была догадаться, что все не так просто. Что потребуется нечто большее, чем горсть земли и хитрая рифма, чтобы вырвать дух из пасти смерти и оживить его. Если она не могла оживить одну несчастную мышь, то как она воскресит Анселя? Рен откинула голову назад и застонала. Как только Аларик поймет, что она понятия не имеет, что делать, он выместит всю злость на Банбе. Она заключила невозможную сделку с невозможным человеком, и, чем дольше она сидела в комнате и смотрела на мертвую мышь, тем туже затягивалась петля на ее шее. Она вскочила и принялась расхаживать по комнате, чтобы согреться. Снаружи, в беззвездной темноте, бушевала метель, ветер стонал, и гора скрипела, как старый дом. «В Гевре царит тьма, – раздался в голове голос Банбы. – Воздух пропитан ею. Это похоже на древнюю магию. Нечистую магию». У Рен все сжалось внутри. Может, дело в мертвых мышах или воющей метели, но страх пустил в ней корни. Она знала: если позволит им расти, пламя ее магии погаснет и вскоре любые чары окажутся невозможными. Ей нужно снова увидеть Банбу, чтобы выпросить секрет магии смерти у своей бабушки, прежде чем незнание Рен уничтожит их обеих. Она достала из шкафа белый меховой палантин и накинула его на плечи, чтобы не замерзнуть, затем достала из банки еще горсть земли, аккуратно завернув большую ее часть в носовой платок. Она настойчиво постучала в дверь: когда та открылась, земля высыпалась из ладони – и Инга упала на пол. Рен перешагнула через охранницу и вышла на четвертый этаж дворца Гринстад. Она повторила путешествие в подземелья, проделанное ранее, спустившись сначала по одному лестничному пролету, затем по другому, эхо ее шагов терялось в прерывистом вое метели, колотившей ледяными кулаками в окна. Они были завалены снегом, в мерцающих коридорах царила зловещая тишина. Дежурившие солдаты спали на своих постах, звери дремали у их ног. Было более поздно, чем думала Рен. Вскоре она добралась до лестницы, ведущей в большой атриум. Она остановилась, чтобы полюбоваться великолепным стеклянным куполом и небом, белым и кружащимся над ним. На мгновение Рен показалось, что она оказалась в ловушке между сказкой и кошмаром: ледяная красота этого далекого мира завораживала, но, когда она подбиралась ближе, угрожала задушить ее. Ведьма хотела двинуться дальше, но замерла, поставив ногу на верхнюю ступеньку. Женщина в белом вернулась. Королева Валеска, как и прежде, сидела за стеклянным пианино, неподвижная и мраморная, как статуя. Бледные тонкие пальцы лежали на клавишах, слишком легкие, чтобы издать звук. Рен положила руку на хрустальные перила и на цыпочках поднялась на следующую ступеньку, напрягая зрение, чтобы разглядеть лицо женщины. Почему королева приходит сюда каждую ночь? Рен хотела незаметно обойти ее по пути в подземелье, но, подойдя ближе, не смогла отвести взгляда от выражения боли на ее лице. Валеска была странно неподвижной. Женщина вздернула подбородок и поймала Рен в ловушку бледным взглядом. Рен замерла. Королева подняла длинную тонкую руку, словно собираясь проткнуть девушку пальцем. Встревоженный внезапным движением дремлющий снежный барс высунул голову из ближайшей ниши. Рен развернулась на каблуках и попыталась убежать по лестнице, но ее нога зацепилась за ступеньку, она споткнулась, выбросив руку, чтобы остановить падение, и ухватилась за хрустальную балюстраду, зашипев, когда острый край впился ей в ладонь. Девушка быстро поднялась, оставив багровое пятно крови, и поспешила обратно в спальню. Если королева закричит или снежный барс решит погнаться за Рен, она потеряет не только недавно приобретенную землю, но, возможно, и жизнь. У Рен перехватило дыхание, когда она перепрыгнула через Ингу и оказалась внутри. Она закрыла глаза в ожидании, но никто не пришел. Снежный барс не последовал за ней. В спальне стало темнее, в камине догорали последние угольки. Девушка сбросила палантин и обнаружила, что он весь в крови. Швырнув его в угол, Рен встала под лампу, чтобы осмотреть ладонь. Рана размером примерно с миндаль оказалась глубокой и сильно кровоточила. Рен поморщилась, представив изобличающий кровавый след, который теперь вел от лестницы в атриуме до ее спальни. Она тяжело опустилась на кровать. Рен хотела, чтобы Роза была рядом. Не только потому, что она скучала по своей сестре больше, чем думала, но и потому, что она была целительницей. Теперь ей придется довольствоваться собственным умением. Она вернулась к туалетному столику в поисках ткани, чтобы перевязать рану. Мертвые мыши выглядели жутковато в полумраке, их белая шерстка была перепачкана грязью. «Зря потраченная земля», – уныло подумала Рен. От животных уже начало вонять – она сморщила нос. Когда Рен рылась в верхнем ящике, положив окровавленную левую руку ладонью вверх на туалетный столик, ее мизинец нечаянно задел мышь, отчего по телу внезапно пробежал жар. Рен замерла. Пальцы на раненой руке начало покалывать. И сама кровь… Рен моргнула, чтобы убедиться, что ей это не померещилось. Ее кровь светилась. Желудок сжался, когда она вглядывалась в мягкое красное мерцание, которое исходило от ее кожи. Взгляд Рен сосредоточился на мертвой мыши, но ее мысли были далеко отсюда – в башнях Амарак, и голос в ее голове принадлежал Розе: «Ты помнишь, что случилось с Онак Старкрест, когда она прибегла к человеческому жертвоприношению? Рен, ты не можешь играть со смертью. Это запрещено». Рен уставилась на кровоточащую ладонь, чувствуя покалывание магии. Если человеческие жертвоприношения привели к самой могущественной магии – той, что свергла целую империю ведьм, то что могла сделать одна капля крови? Не просто человеческая кровь, а кровь ведьмы. Ее кровь. Внезапно ответ стал очевидным. – Магия крови, – прошептала Рен, вспомнив что сказала старая провидица Гленна перед смертью. Тысячу лет назад Онак Старкрест обратилась к магии крови, чтобы стать более могущественной, чем ее сестра Орта. Она начала с крови животных, но через некоторое время использовала человеческую кровь. Человеческие жертвоприношения. Рен выпрямилась, вспомнив, что Банба сказала ей почти то же самое в подземелье: «Некоторые вещи не стоят такой цены, маленькая птичка. Или крови». Или крови. Рен перевела взгляд с мертвой мыши на искалеченную руку. Было ли это действительно возможно? Могла ли она в самом деле использовать собственную магию? Она знала, что должна это сделать. Именно поэтому ее бабушка так напугана. Даже Банба не осмелилась прибегнуть к тому, что изменило душу Онак. Она предпочла погибнуть, чем использовать запрещенную магию. – Упрямая старуха, – пробормотала Рен, – один раз никому не причинит вреда. – Рен не планировала идти по стопам Онак и жертвовать живыми существами. Она просто использует немного своей крови и посмотрит, сработает ли это. Конечно, в этом нет ничего плохого. На улице продолжала бушевать метель. Окно задребезжало в раме от сердитых снежных вихрей. Казалось, что горы дрожат от страха. Рен тоже дрожала. Она сжала в кулак раненую руку и подняла ее над мышью, наблюдая, как кровь капает сквозь ее пальцы. Она упала на белый мех, окрасив его в красный цвет. – От земли до праха моей просьбе внемли, от вечного покоя мышь пробуди.