На мгновение ветер перестал завывать, словно прислушиваясь. Рен чувствовала медленный стук сердца в груди, странное спокойствие распространялось по ней, пока она не почувствовала себя опьяненной. Она смотрела, как капает ее кровь – сначала одна капля, потом другая, – но боли не чувствовала. Мех мыши начал светиться. Горло Рен сжалось. – Просыпайся, просыпайся, малышка! Она не осознавала, что задержала дыхание, пока ее легкие не начали гореть. Снаружи снова поднялся ветер, беспокойно барабаня в окно. Горы застонали, как будто им было больно, и последние угольки огня замерцали в каминной решетке. Когда темнота наползла на комнату, как саван, произошло нечто невозможное – момент был таким маленьким и мимолетным, что Рен чуть не пропустила его. Хвост мыши дернулся. Один раз. Затем снова. Кровь на шерсти исчезла, обнажив белый подшерсток. Прошло мгновение, а затем мышка открыла глазки-бусинки. Рен уставилась в них. – Вставай, – прошептала она. Мышь вскочила на лапы, заметавшись зигзагами по туалетному столику, как будто выпила слишком много ледяной шипучки. Рен осторожно опустила ее на пол и наблюдала, как она, пошатываясь, катается по ковру. Ведьма на цыпочках последовала за ней, не обращая внимания на кровь, все еще капающую из раны. Магия шипела внутри ее, пульсируя, как второе сердцебиение. Она проснулась. Она торжествовала. Рен торжествовала. Но внезапно все закончилось. Мышь рухнула на ковер, дернулась один раз и умерла. Рен опустилась на колени и ощутила, что поток магии покинул ее. Он оставил после себя странную пустоту, как будто какая-то врожденная часть Рен, ее сердце, ее легкие, ушли вместе с ним. В животе у нее заурчало, и она бросилась к камину, избавляясь от съеденного ужина. Она страдала все больше и больше, ожидая, когда неприятное ощущение утихнет. Когда это наконец произошло, она посмотрела вниз и обнаружила, что вместо еды решетка была полна золы. «Остерегайся проклятия Онак Старкрест, потерянной королевы-ведьмы, – прошептал ветер. – Оно живет в новых костях… новой крови». Рен осмотрела руку в темноте. Рана затягивалась, а ладонь покалывало. Ощущение пустоты осталось, но теперь оно воспринималось как болезненность, которая возникает при ушибе. Неужели это проклятие пустило корни внутри ее? Или это просто тошнота, вызванная использованием запрещенной магии? Оттого, что она собственными глазами увидела, как это работает. «Именно так, – попыталась убедить себя Рен. – Все из-за этого». Охваченная новой волной решимости, она встала и вернулась к другим мышам, все еще разложенным на туалетном столике. Она уже сделала это один раз. Теперь надо повторить, но лучше. В конце концов, как точно подметил Аларик, практика приводит к совершенству. Она не дала себе времени передумать о своем решении и провела ногтем по ране, чтобы получить свежую кровь. Когда она заговорила снова, ее голос был чистым и сильным. Чары наполнили комнату подобно яростному ветру, соперничающему с метелью, бушующей в горах. Вторая мышь проснулась с пронзительным писком. Губы Рен дрогнули: – Добро пожаловать обратно в мир живых, малышка. Роза Глава 26 Роза спала в серебристом меховом палантине, сжимая в руке зеркало на случай, если Рен снова попытается связаться с ней. Но сапфиры не засияли. Она ворочалась всю ночь, мучаясь кошмарами об этих отвратительных мертвых мышах, плавающих в реках крови Рен. Конечно, ее сестра не станет делать то, о чем просил Аларик. Она не станет. Она не сможет. Рен знала, насколько это опасно. Онак потеряла все, когда обратилась к такой магии. И она прокляла всех ведьм, разделив их силу на пять нитей. К тому времени как солнце выглянуло из-за горизонта, залив комнату золотистым светом, Роза убедила себя, что Рен поступит правильно. Она придумает другой способ спасти Банбу и вернуться домой. Тот факт, что сестра не только жива, но и устроилась в такой роскошной комнате, говорил о врожденной способности ее сестры очаровывать людей, добиваясь того, что ей нужно, даже без магии. И теперь, когда у нее есть земля с Амарака, которая поможет ей, с ней ничего не случится. Все будет хорошо. Но тем не менее Роза не убирала зеркало далеко. Сытно завтракая овсянкой, политой медом и посыпанной грецкими орехами, Роза рассказала Шену, что случилось с зеркалами и как они с Рен поменялись местами. – Я же говорил, что с ней все хорошо, – сказал он, восприняв новость с удивительным спокойствием, – но я обижен, что она не подумала поздороваться со мной, пока была здесь. Я думал, мы лучшие друзья. Роза поморщилась: – Я не назвала бы обещание вернуть королю с железными кулаками, который хочет тебя убить, его мертвого брата, чем-то хорошим, но, по крайней мере, она жива. Кай приподнял бровь. – Почему ты ухмыляешься? – рявкнула Роза, поймав его взгляд. – Вы, королевы-ведьмы, любите проблемы. Ноздри Розы раздулись. – Думаю, ты понимаешь, что единственная проблема, с которой я сейчас сталкиваюсь, – это ты. – Я веду себя наилучшим образом, королевишна. Но тебе не стоит забывать о Бэрроне и его «Стрелах». И о похороненном под песками королевстве. Твоя сестра в Гевре занимается запрещенной магией, и потом, конечно, возникает вопрос, за кого ты выйдешь замуж, если хочешь вступить в союз с более сильной нацией, прежде чем король Аларик открыто объявит войну… – Хватит, – прервал его Шен. – Мы разберемся со всем по очереди, – сказала Роза. – Сегодня мы найдем королевство Поцелованное Солнцем. Кай поднял чашку с нетронутым чаем: – За это я выпью. Даже если это горячая лошадиная моча, которую вы, люди, так любите. Роза поблагодарила провидцев за их гостеприимство, пока Шен и Кай выводили лошадей из конюшни. Эльске поплелась за ней, держась поближе. Волчица, должно быть, прибыла прошлой ночью; Роза нашла ее на лестнице перед своей комнатой перед завтраком, ее бледный взгляд был прикован к двери Кая. – Надеюсь, мы снова увидимся, – Роза улыбнулась каждому провидцу. – Вам всегда будут рады в Анадоне. Фэтем сжал ее руку. Роза напряглась, ожидая, что он произнесет еще одно страшное предупреждение, но его взгляд не затуманился. – Если вам что-нибудь понадобится, теперь вы знаете, где найти нас. – Уверена, вы увидите, когда я приду, – сказала Роза. – Конечно, – ухмыльнулся Пог, – и волчицу. Все-таки я оказался прав насчет нее. – Тихо, Пог, – остановил его Фэтем, – никто не любит позерства. Мередиа усмехнулась: – Надеемся, вы найдете, что ищете, королева Роза. Девушка развернула серебристый палантин, который взяла из дворца Гринстад. Она отчаянно хотела сохранить его, но Шен возражал. Во-первых, для пустыни он слишком теплый, а во‐вторых, очень бросается в глаза. «Прощай, сладкая роскошь», – подумала Роза, протягивая его Фэ– тему. – Думаю, вы захотите оставить его для своей коллекции. – О, серебристый горностай! – воскликнул провидец, взял палантин и зарылся в него лицом. – Это именно то, что нужно. Мередиа и Пог обменялись взглядами и подавили смешок, когда Фэтем набросил мех себе на плечи и закружился. – Что теперь ты скажешь о позерстве? – уколола его Мередиа. Фэтем пощекотал ей нос концом палантина: – Зависть тебе не к лицу. – Вам обязательно забирать волчицу с собой? – спросил Пог, присаживаясь на корточки рядом с Эльске, чтобы почесать ее за ушами. – Вы знаете, мы позаботимся о ней. Я всегда хотел такого друга. Фэтем перестал кружиться и хмуро посмотрела на мальчика: – А я кто? Старый ботинок? – Я бы оставила ее, если бы могла, Пог. Пустыня не место для гевранской волчицы. Но думаю, что она сама не останется. Эльске очень преданная. – Не отдавай волчицу, – вмешалась Мередиа, – предстоящий путь полон опасностей. Роза тяжело сглотнула: – Вы имеете в виду «Стрел»?