Разбитое стекло поцарапало лицо короля, прочертив кровавую дорожку по левой щеке. Он вытер лицо рукавом и поднялся на ноги. – Такого никогда не было, – пробормотал он, осматривая ущерб. В комнату набился снег, а на стенах появился иней. В коридорах кричали и бегали солдаты. Аларик поднял голову. – Твоя мама, – сказала Рен. Аларик пересек комнату и рывком распахнул дверь, задержавшись, чтобы взглянуть на Рен. – Возвращайся в свою комнату. Но Рен побежала в подземелье, выкрикивая имя Банбы. Ее встретили четыре солдата с каменными лицами, они быстро ее развернули. Подземелье, по крайней мере, не пострадало от снежного завала. Оно находилось так глубоко под горой, что даже лавина не смогла туда добраться. Рен неохотно вернулась. Она обошла дворец в поисках Тора, но его нигде не было. Она наткнулась на Ингу, промокшую и дрожащую, та сообщила, что группа солдат ушла в горы. Но она не знала зачем. Стеклянное пианино раздавило снегом, но королева Валеска была в безопасности, хотя и немного потрясена. Чудесным образом купол выдержал, и метель снаружи утихла настолько, что Рен смогла увидеть звезды. Ночь была ясной, но воздух казался тяжелым, темным, словно лавина оставила после себя затянувшуюся тень. И хотя Рен не могла разобрать, почему именно, но волосы у нее на затылке встали дыбом. В конце концов она вернулась в свои покои, которые не пострадали, и кто-то даже догадался развести огонь в камине. Она забралась в постель и зарылась в гору мехов, пытаясь отгородиться от воспоминаний о лавине, с ревом пронесшейся по дворцу, и руках Аларика, обнимавших ее, когда они пережидали ее. Дрема быстро овладела ею, но в темноте своих снов она снова увидела девушку в горах, у которой было ее лицо. В этот раз она смеялась. Кровь капала из уголков ее рта, когда она посмотрела на Рен, а потом направилась к разбитым окнам дворца Гринстад, унося с собой завывающий ветер. Рен проснулась от стука в дверь. Она резко села в постели – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тор просунул голову в комнату. – Извини, – смущенно произнес он, – думал, ты уже проснулась. Рен взглянула в окно: небо было ослепительно ярким, солнце давно встало. – Я тоже, – прохрипела она, сбрасывая одеяло и вылезая из постели, – заходи! Тор закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Он выглядел ужасно: волосы растрепаны, а глаза покраснели. Форма была в беспорядке, воротничок помят, а рубашка вылезла из брюк. – Я так понимаю, ты не спал, – сказала Рен. – Совершенно. – Он подошел к камину, в котором было полно золы, и принялся разводить огонь. – Не трогай, – попросила Рен. – Ты замерзла. – Все нормально. – Она положила руку ему на плечо. – Я искала тебя вчера, но так и не нашла. Тор опустился на корточки и посмотрел на нее снизу вверх. – Лавина потревожила зверей. Они разбежались по горам. Они обезумели, испугались. Эльске тоже. Я никогда не видел ее такой. Даже после того как снегопад улегся, ей казалось, что за ней все еще кто-то гонится. Рен заломила руки: – Бедняжка. Тебе удалось успокоить остальных? – Большинство из них, – мрачно ответил он. – Но утром я получил весточку от своей сестры Хелы – то же самое происходит на Карриге. Животные словно одичали. Мои сестры с трудом контролируют их. – Но Карриг очень далеко отсюда, – Рен вспомнила, что рассказывал ей солдат о своем доме. – И он на острове. Как они могли пострадать от схода лавины? – Не знаю! – Тор потер подбородк. – Но у меня плохое предчувствие. У Рен оно тоже появилось. Но она не сказала об этом, а начала расхаживать по комнате, пытаясь собраться с мыслями. Тор разжег огонь и встал перед ней. – Я должен уехать домой. На неделю, может быть, больше. – Конечно, – сказала Рен, пытаясь скрыть разочарование в голосе, – ты должен быть рядом с сестрами. Они нуждаются в тебе. Тор не сводил с нее взгляда. – Аларик освободил меня от службы. – На удивление любезно с его стороны. – Я служу Гевре с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, – продолжил Тор. – Я получил царапин и сломанных костей от зверей больше, чем ты можешь себе представить. Приручил худших из них. Сражался бок о бок с ними за своего короля и за свою страну. Я был готов умереть за них. Рен прислушивалась к страсти в его голосе и втайне желала, чтобы вся эта преданность – врожденная и глубинная до мозга костей – принадлежала ей. – Я никогда не просил награды за это – не от Аларика, как короля и как человека, который был моим самым близким другом до сегодняшнего дня. – Он вздохнул. Шторм в его глазах успокоился, и за ним светилась такая чистая и смелая привязанность, что у Рен перехватило дыхание. – Рен, я попросил отпустить тебя и твою бабушку. – Тор, – тихо произнесла Рен. Возможно, у нее уже есть частичка такой преданности. – Мне жаль, но это все, что я могу сделать, – продолжил он. – Все, что я могу предложить, – это его рассмотрение моей просьбы. Но время лучше, чем петля, Рен. И, кто знает, может, я успею вернуться до того, как… Рен взяла его за руку, нежно поглаживая мозоли, и приложила ее к своей груди. – Перестань. Этого более чем достаточно. Спасибо. Он опустил голову, и она приподнялась на цыпочки, касаясь лбом его лба. На мгновение воспоминание о том, как они с Алариком прижимались друг к другу, всплыло в памяти. – Я сожалею обо всем, что привело нас сюда. У тебя есть полное право злиться на меня. Я сглупила, когда решила поиграть со смертью. Тор вздернул подбородок, их носы почти соприкоснулись. – Прости себя. – Только если ты пообещаешь мне сделать то же самое, – прошептала она. – Я знаю, ты все еще наказываешь себя за смерть Анселя. Тор усмехнулся: – Прощение – долгий путь, Рен. – Может быть, однажды мы встретимся в конце этого пути. И закончим, что начали. В другом месте. Возможно, в другой жизни. Тор обнял ее и поцеловал в макушку. Рен вдохнула, наслаждаясь ароматом альпийских гор и приключений, который заставлял ее сердце петь. А потом Тор ушел, и она смотрела на дверь, чувствуя себя так, словно последнее пламя свечи внутри ее погасло и в комнату вползла темнота. Снаружи дул холодный ветер, заставляя ее чувствовать себя еще более одинокой, чем когда-либо. Некоторое время спустя Рен вызвали в тронный зал. На этот раз Аларик послал двоих солдат сопровождать ее. Волнение сдавливало горло, когда она спускалась по лестнице в атриум. Без стеклянного пианино он выглядел странно пустым. Ковры были влажными, а окна заколочены досками. Стражники подвели Рен к двери тронного зала, оставив одну. Войдя, она задержалась в дверях огромной комнаты. – Входи, ты же никогда не была такой робкой. – Голос Аларика эхом разнесся по продуваемому сквозняками залу. Король сидел на троне в вышитом синем сюртуке с серебряными пуговицами, в тон его великолепной короне из серебряных ветвей. Казалось, он подмигнул Рен, когда она подошла. На ходу она осматривала пространство за каждой колонной, но здесь не было солдат и зверей, даже Борвила. Только король, и слева от него примостившаяся на подлокотнике трона Аника, одетая в красивое зеленое бархатное платье. – Что происходит? – настороженно спросила Рен. – Это какая-то ловушка? Аларик выглядел таким же измученным, как и Тор, хотя его прическа была такой же безупречной, как и всегда. – Совсем нет! – Он постучал по короне у себя на голове. – Официальные дела Гевры. – Мы с Алариком подробно обсудили твой вопрос, – Аника взяла инициативу в свои руки, шлейф платья волочился за ней, когда она спускалась с помоста, – включая то, что ты сделала с нашим братом. – Последовала многозначительная пауза. – И что ты сделала с нашей мамой. – Ее лицо слегка смягчилось. – И, признаюсь, я даже обсудила тебя с Селестой, которая милая, хотя и не такая утонченная, как она о себе думает. – Аника тряхнула длинными темно-красными волосами, глядя на Рен сверху вниз яркими глазами. – И я больше не желаю твоей неминуемой смерти. Рен подняла брови: – Что ж, это похоже на прогресс… – …несущественный, – многозначительно добавила Аника. – Мне хватит и этого. – Думаю, ты знаешь, что этим утром один солдат приходил говорить от твоего имени, – сказал Аларик с возвышения. – Я полагаю, что это тот самый, за которым тебе нравится ходить по темным коридорам. Щеки Рен вспыхнули. Аника ухмыльнулась: – Коварная ведьма. Никогда не пойму, как тебе удалось влюбить в себя капитана Иверсена. – Должно быть, дело в человечности, – мягко сказал Аларик. – Жаль, что ты не можешь оставить ее немного для меня. Рен боролась с желанием уколоть его в ответ.