– Я мечтал об этом, – пробормотал он ей в кожу. – О твоей мягкости. Как красиво. – Он бормотал что-то еще, что-то по-валлийски, и хотя Виви не поняла слов, их поняло ее тело. Что бы он ни говорил, это было пошло, и несмотря на пережитый оргазм, она обнаружила, что тянется к нему жадными руками. Была своя грязная прелесть в том, что она, обнаженная, распласталась перед ним, полностью одетым, но теперь ей нужно было больше. Нужно было увидеть его, почувствовать. Рис явно понял ее желание, потому что встал, его руки стянули свитер через голову, а затем опустились на пуговицу джинсов. Виви приподнялась на локтях, наблюдая за ним жадными глазами. Негустые волосы вились вокруг его сосков, сужающейся дорожкой опускаясь к пупку. Она присела, чтобы провести ногтем по линии волос, любуясь тем, как на мгновение закрылись его глаза, как он судорожно вздохнул, когда она потянула его молнию вниз, скользнув внутрь рукой, чтобы погладить его член. Он был таким толстым и твердым под ее пальцами, и Виви подумала, что может умереть, если не почувствует его внутри себя. – Сейчас, Рис, сделай это, пожалуйста. Ему не нужно было повторять дважды. Виви услышала, как порвалась упаковка презерватива, почувствовала его руку между ними, а затем он оказался там, входя в нее. Прошло какое-то время, и она на мгновение напряглась, но он неторопливо двигался неглубокими толчками, его горячее дыхание обжигало ей ухо. – Сделай так, чтобы тебе было хорошо, Вивьен. Рису потребовался лишь легкий толчок в плечо, чтобы откинуться на спину, и Виви легко двинулась с ним, положив руки ему на грудь, поднялась над ним, чуть изменила наклон, ощущая его глубоко внутри себя, ее голова откинулась назад, волосы закрыли спину. А затем – его рука очутилась в месте соприкосновения их тел, под ловко двигающимися пальцами Виви почувствовала, как снова кончает, ее мышцы обхватили его, а он застонал и приподнялся, встречая каждое движение ее бедер. Она дошла до края почти в одно мгновение, ее рот открылся в беззвучном крике, и Рис сел под ней, обхватив ее спину, пальцы сжались на ее коже, ее имя слетело с его губ, когда он кончил. Она рухнула на него, когда он упал обратно на матрас, все еще крепко обнимая ее и не собираясь покидать, и, пытаясь отдышаться, Виви поняла, что не сравнивает этот эпизод с другими, более ранними, пусть и с теми же действующими лицами. Не было никаких воспоминаний, никакого прошлого. Только это. Только настоящее. Только он. Застонав, Рис наклонил ее в сторону, выскользнув из нее, и даже тогда его ладонь скользнула по ее бедру, как будто он не мог перестать прикасаться к ней, и Виви знала, что, вероятно, глупо чувствовать себя такой счастливой, когда все идет так неправильно, но в этом и заключалась опасность множественных оргазмов. Она тихонько рассмеялась про себя, глядя на балдахин действительно нелепой кровати Риса, а он плюхнулся на спину рядом с ней, повернув голову, чтобы посмотреть на нее. – Надеюсь, это хихиканье не относится к моей доблести, – сказал он, все еще задыхаясь. – Никогда, – заверила она его, уверенно покачав головой. – Оно адресовано твоей мебели. – Ах, – ответил он, возвращая свое внимание балдахину. – В таком случае займись этим. Это совершенно дурацкая спальня для взрослого мужчины. – Все спальни в домах твоего отца выглядят так же? – спросила Виви, перекатываясь на бок, и Рис посмотрел на нее, слегка прищурив глаза. – Пытаешься выяснить, вырос ли я на кроватях с балдахином? Виви расположила большой и указательный пальцы на небольшом расстоянии друг от друга. – Есть чуть-чуть. Тогда он улыбнулся, выражение его лица, как всегда, делало его моложе и мягче, и Виви пожалела, что он так сильно ей нравится, пожалела, что девятнадцатилетняя Виви заметила его тогда, на том поле, и отдала свое сердце обеими руками. Но на самом деле она ни о чем не жалела. И знала это. Глава 26 – Не слишком ли это очевидно? Рис повернулся со своего места на диване к Вивьен и увидел, что она стоит в дверях спальни, положив одну руку на бедро. Сегодня вечером не было ни горошка, ни вишен; на ней было черное платье, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, колготки в фиолетово-черную полоску выглядывали из высоких черных ботинок, а на волосах, свободно спадавших на плечи, шляпа ведьмы. На прошлой неделе Рис несколько раз видел ее обнаженной, она была над ним и под ним, в его постели, в ее и, в одной очень памятной встрече, на лестнице в его доме, но у него все еще перехватывало дыхание, когда он глядел на нее, такую чертовски красивую и, что еще хуже, очаровательную. Отсюда сильное искушение предложить им просто остаться сегодня вечером в доме и не ходить на Осеннюю ярмарку, чем бы она, черт возьми, ни являлась. – Я думаю, ты должна носить это каждый день, – сказал он поднимаясь с дивана, чтобы встать перед ней, положив руки на дверной косяк над ее головой. – Или, по крайней мере, каждую ночь. – Возможно, меня можно было бы уговорить на это, – ответила Вивьен, вскидывая лицо, чтобы поцеловать его. – Что я получу взамен? – Я мог бы предложить тебе предварительный просмотр, – предложил Рис, отпуская дверь и перемещая руки по ее платью вверх по бедрам, пока она смеялась. – Если мы опоздаем на ярмарку, Гвин нас убьет, – заметила она, но уже расстегивая несколько верхних пуговиц его рубашки. Ее ногти скользили по цепочке, которую он носил на шее. – Не могла бы ты еще раз любезно объяснить мне программу мероприятия? Придется прыгать за яблоками или что-то в этом роде? – Это, безусловно, стоит на повестке дня, – откликнулась Вивьен, – наряду с распитием сидра и помощью нам с Гвин, пока мы будем продавать ведьмовские вещи. Они с тетей Элейн каждый год зарабатывают на этом бешеные деньги. И мы едим пироги с карамелью и яблоками, которые печет миссис Майклсон, а они так хороши, я думаю, что она на самом деле может быть ведьмой, хотя Элейн клянется, что это не так и все дело в масле, которое она использует, и – о! Рис задрал ее платье достаточно высоко, чтобы просунуть большой палец между ее ног, едва задевая влажный шелк ее нижнего белья, и, пошевелив рукой, коснулся теплой обнаженной кожи. Застонав, Рис уронил голову ей на плечо. – Я должен был прыгать за яблоками, не зная, что эти чулки – все-таки не колготки? Ты действительно жестокая женщина, Вивьен. – Нет, я собиралась позволить тебе коснуться меня на сенной прогулке. – Я даже не совсем уверен, что представляет из себя сенная прогулка, но думаю, что она успела стать моей любимой частью Осенней ярмарки. Наклонившись, Рис снова поцеловал ее, захватив ее нижнюю губу своими губами и нежно посасывая, так, что ее близкое дыхание освежало ему рот. Высокий вырез платья мешал ему в той мере, в какой ему хотелось, и он остановился на том, что провел тыльной стороной пальцев по изгибу груди, и смутно подумал, как долго ему придется прикасаться к ней, чтобы насытиться этим. Тем летом она была с ним три месяца, и он не успел пресытиться, так же ощущал себя в ее плену в день разрыва, как в их первый день. И он знал, что, когда уйдет на этот раз, все будет так же. Они могли говорить о «выведении этого из своих систем» все, что хотели, но это взаимное притяжение невозможно было преодолеть. Ты делал это раньше, сможешь и снова. Потому что ему придется это сделать. Они сошлись в том, что у них нет будущего, что сейчас они должны просто наслаждаться настоящим, но с каждым прикосновением к ней, с каждым поцелуем ему было все труднее помнить об этом. Теперь Вивьен отстранилась от поцелуя и, сияя глазами, заставила его опуститься на колени. Что Рис и сделал более чем охотно. Задрав ее платье выше, он рассматривал кружевные края ее чулок как раз там, где начиналась самая уязвимая часть бедер. И он укусил ее, нежно, наслаждаясь прерывистым звуком ее дыхания, пока она пыталась успокоить себя, стоя в дверях, почти болезненным движением ее пальцев в его волосах. Он посмотрел на нее снизу вверх и, ухмыляясь, поцеловал в то место, которое только что укусил. – Все еще беспокоишься об опоздании? – Ни капельки. Вивьен, возможно, это и не волновало, – и Рису, черт возьми, было все равно, – но насчет Гвин она не ошибалась. Когда они в конце концов прибыли на Осеннюю ярмарку, почти на час позже, чем обещали, кузина Вивьен ждала их на стоянке, скрестив руки на груди. Как и Вивьен, она была облачена в полные ведьмовские регалии, хотя ее ботильоны отличались ярко-оранжевым, а колготки – зеленым цветом. – У нас проблемы, – сказала Вивьен, и Рис пожал плечами, отстегивая ремень безопасности. – Я виню в этом тебя. Скажи Гвин, что ты потребовала, чтобы я помог тебе перед нашим отъездом. – Опоздаааали! – пропела Гвин, когда Вивьен вышла из машины, и Вивьен помахала ей рукой. – Да, я знаю, мы… – Виви, ты светишься ярче, чем праздничный фонарь, поэтому думаю, что знаю, чем вы там занимались. Рису пришлось очень сильно постараться, чтобы скрыть самодовольный вид, когда Вивьен одарила его почти застенчивой улыбкой, но ему это явно не удалось, потому что Гвин закатила глаза на них обоих и отвернулась. – Вы оба отвратительны, – проворчала она, но Рис видел, как она ухмыльнулась Вивьен, когда взяла ее под руку, притягивая поближе, и как они направились к полю, где проходил фестиваль, касаясь друг друга бедрами. Рис наблюдал за тем, как они склонились друг к другу головами, и снова знакомый толчок в груди напомнил ему, что именно здесь – лучшее место для Вивьен. Она обустроила дом в маленьком городке, в котором ее семья жила целую вечность, устроила здесь свою жизнь, в то время как его собственный родной город чуть не задушил его. Еще одно напоминание о том, насколько они были разными. Но когда она оглянулась через плечо и улыбнулась той теплой, солнечной улыбкой, от которой сердце екнуло у него в груди, он понял, что его это не особо волнует.