Ванна не помогала. Снова. По крайней мере, на этот раз, когда Виви сидела в ванне – по подбородок в горячей воде, окруженная свечами, – водки рядом не стояло. И она не вызывала в воображении лицо Риса или запах его одеколона. Она даже не шмыгала носом. Действительно, это было большим прогрессом после Ванны Для Разбитых Сердец. Так почему же теперь она чувствовала себя намного хуже? Она знала ответ на этот вопрос – потому что на этот раз сердце болело гораздо сильнее, и задача перед ней стояла куда более пугающая. Тетя Элейн была лучшей, сильнейшей ведьмой из всех, кого знала Виви, и даже она никогда не пыталась сделать что-то подобное. И теперь Виви, в основном использующая магию для разогрева чая без микроволновки, собиралась вызвать давно умершего духа и потребовать, чтобы он снял проклятие. Как-то так. Вода захлюпала, когда она встала и потянулась за полотенцем, смутно размышляя, какую вещь ей следует надеть для ритуального призыва на кладбище в ночь Хеллоуина. Наверное, что-нибудь достаточно впечатляющее, целиком черное, может быть, с какими-нибудь серебряными украшениями. Но когда Виви осмотрела свой шкаф, ее взгляд упал на платье, которое было на ней в ту ночь, когда Рис впервые вернулся в город, черное в мелкий оранжевый горошек и с оранжевым поясом из лакированной кожи. Ей чертовски понравилось это платье. Но оно точно не кричало, что его обладательница – Могущественная Волшебница. Она потянулась отодвинуть его, собираясь надеть черное платье, в котором была на Осенней ярмарке, но затем остановилась. Это было ее заклинание. Неважно, что ее предок придал ему необходимый импульс, именно она наложила первоначальное проклятие, и это она попытается снять его сегодня вечером. Независимо от наличия узора в горошек, она оставалась могущественной волшебницей, и если надев свое любимое платье, она почувствует себя лучше, почему бы и нет? И она действительно почувствовала себя немного лучше, пока шла от своей квартиры до кладбища. Солнце только что село, и в городе шел самый разгар Хеллоуина. Все уличные фонари были включены, из динамиков, расположенных на главной улице, лилась жуткая музыка, и Виви улыбнулась, проходя мимо «Кофейного котла». Они поставили снаружи настоящий котел, полный сухого льда, и пара детей, одетых как ведьмы, смеялась и визжала, пробегая сквозь туман. Грейвс-Глен был хорошим местом. Счастливым. И она собиралась его спасти. Звуки хеллоуинского веселья становились тем тише, чем ближе Виви подходила к кладбищу, и к тому времени, когда она открыла скрипучие железные ворота, все, что она могла слышать, это шорох ветра в листьях над головой и случайный птичий крик. Могила Элвид находилась в самом дальнем углу кладбища, и уже на подходе к ней Вивьен могла видеть Гвин и Элейн, которые стояли там в ожидании нее. Они обе держали свечи, и от теплого отсвета, лежащего на их лицах, у Виви внезапно перехватило горло. – Мы почти готовы, – сказала Элейн, протягивая Виви черную свечу. – Начнем, когда покажется Рис. – А вот и Рис, – услышала Виви его голос позади себя. Она обернулась и увидела, что он неторопливо идет по дорожке, как будто направляется на свидание в парке, а не на собственную смерть, и ее сердце болезненно забилось в груди. Он был одет во все черное, кулон мерцал у него на шее, и, взяв свечу у Элейн, он подмигнул Виви. – Готова снять с меня проклятие, cariad? Виви глубоко вздохнула, в воздухе раздался резкий звук и внезапно запахло серой, когда Гвин зажгла спичку, прикоснувшись ею к фитилю свечи Виви. – Всегда готова. Глава 32 Рис не был уверен, что ему когда-либо ранее приходилось так нервничать, пока он наблюдал, как Вивьен расположилась у подножия могилы Элвид. Она стояла там, с убранными с лица волосами и в платье в горошек, сжимая свечу. Она была такой красивой, такой храброй, и хотя он знал, что ему, вероятно, следует немного беспокоиться за себя, от одной мысли о том, что с ней что-то может случиться, у него скрутило живот, а руки по бокам сжались в кулаки. Я должен был сказать ей раньше, – подумал он, но теперь было слишком поздно. Она уже что-то бормотала себе под нос, опустившись на колени у подножия могилы Элвид. Рис не был точно уверен, что входило в этот ритуал, но он знал, что это нечто большее, чем вызов призрака. Призраки были совершенно отдельными существами, созданными из энергии, которая не могла освободиться. Дух, все еще запертый в своей могиле, был гораздо более трудным объектом для вызова. Пайпер Макбрайд усвоила это на собственном горьком опыте, и теперь, когда он наблюдал за Вивьен, Рису приходилось бороться с желанием броситься вперед и вытащить ее отсюда. К черту город, к черту его самого, он не мог позволить Вивьен рисковать собственной жизнью, чтобы спасти кого-то, подумал он. Но она хотела это сделать. Верила, что сможет это сделать. И он должен был поверить в нее. Гвин и Элейн тоже опустились на колени, и когда Элейн вытащила из-за пояса маленький серебряный нож, Рис стиснул зубы. Это было проклятие крови, и Виви была кровной родственницей Элвид, так что его не должно удивлять, что в этом замешана кровь, но он все равно поморщился, когда лезвие скользнуло по мясистой части ладони Вивьен, быстрый, крошечный порез, но тем не менее порез. Однако Вивьен не дрогнула, прижав ладонь к земле и опустив голову. Гвин и Элейн шептали вместе с Вивьен, пламя их свечей мерцало на ночном ветру, и Рис почувствовал, как холод пробежал по спине, когда земля слегка задрожала под ногами. Он не мог точно определить, когда почувствовал, что это произошло. Ничего столь драматичного, как в появлении Пайпер, никакой тени, внезапно выскочившей из могилы. Но когда Вивьен повернула голову и посмотрела на него, он понял, что ее глазами на него смотрит не она. – Пенхоллоу, – сказала она, и это был ее голос, но под ним слышался другой, с мелодичным валлийским акцентом, и Рис ответил по-валлийски. – Это я. Уголки губ Вивьен приподнялись. – Ты похож на него. На Гриффада. Прикоснувшись к переносице, Рис нахмурился. – Черт бы все побрал. – Так же беспомощен ты, как был он? Столь же ли жесток? – продолжила она, поднимаясь на ноги. Это было самое странное – видеть тело Вивьен, тело, которое он знал теперь так же хорошо, как свое собственное, но без ее пластики, в совершенно иной позе. И она так холодно смотрела на него. Он никогда раньше не видел такого выражения на лице Вивьен, даже когда она ненавидела его. – Возможно, беспомощен, – ответил он. – Жесток? Очень надеюсь, что нет. Приблизившись к нему, Вивьен широко развела руки, а Гвин и Элейн за ее спиной наблюдали за ними, побледнев. – Гриффад хотел, чтобы его магия возвела этот город, – сказала она. – Хотел, чтобы он стал его наследием. Его собственным личным королевством. – Это действительно похоже на мужчин в моей семье. – Но этого оказалось недостаточно. Недостаточно его магии, – продолжала Вивьен, теперь уже так близко, что он уловил запах озона и земли, ничего похожего на собственный приторно-сладкий аромат Вивьен. – И поэтому он попросил меня о помощи. Глаза смотрели куда-то поверх плеча Риса, и он каким-то образом знал, что она видит пещеры, лей-линии. – Я хотела соединить свою магию с его, но он забрал у меня все до капли. – Ее пристальный взгляд остановился на нем. – Всю мою магию. Он высосал меня досуха, чтобы построить свой город, а затем стер из него мое имя. Строил святилища по своему образу и подобию. Ни малейшей благодарности за мою жертву. Как будто меня никогда и не было. Рис мог слышать боль в этих словах, и, хотя знал, что с ним говорила не Вивьен, слова тяжелым камнем падали ему на сердце. – Если это вас утешит, – сказал он, – Гриффад умер от оспы, которая, как я слышал, довольно ужасна, так что… – Не может быть никакого утешения! – Ее голос зазвучал громче, ветер усилился, волосы Вивьен откинулись с ее лица, когда над головой закачались и застонали деревья. – Мой потомок призвал меня проклясть тебя, и так я и сделала. А ты, в свою очередь, проклял этот город. Моя месть свершится так, как я хотела, когда я стану свидетелем, как вы оба обратитесь в пепел. Она наклонила голову, наблюдая за ним, и Рис приготовился к… Он не был уверен, к чему именно. Побоище? Это казалось вероятным. Но затем она сказала: – За исключением того, что эта женщина, кровь от моей крови, просит меня пощадить вас обоих. Снять это проклятие с тебя и с города. Рис сделал медленный, глубокий вдох. – Так она хочет. – А почему я должна это делать? Рис пытался найти какой-нибудь совершенно безупречный аргумент, чтобы спасти и свою жизнь, и Грейвс-Глен, но все, что он мог сказать, было: – Я люблю ее. Эти глаза не моргали. – Ты ее любишь, – повторила Вивьен/Элвид, и Рис кивнул.