Раньше видеть его было сложнее, поскольку его окружало облако теней, но теперь я отчётливо рассмотрела резкую линию подбородка и скулы. Густые и прямые тёмные брови и ресницы абсолютно чёрного цвета. Кожа была бледной как слоновая кость, глаза — цвета безоблачного неба. Полные губы поджались в решительную линию, на подбородке виднелась отчётливая ямочка. Тёмные волосы спадали на его плечи и слегка блестели в свете луны. Я снова оторвала взгляд от него, посмотрев через его плечо. — Здесь не безопасно. Медленно скользнувший взгляд стал единственной реакцией на мои слова. Его губы слегка изогнулись. И снова у меня сложилось впечатление, что он ненавидел, когда я говорила. Его руки сжались под моими ногами, и он ни капли не замедлился. Когда мы приблизились к центральной площади, я заметила первого драуга, шаркавшего ногами и выбиравшегося из жилого здания. Немёртвое существо было миниатюрным и, судя по осветлённым волосам с розовыми кончиками, когда-то являлось женщиной. Пока мы проносились мимо, я готова была поклясться, что в иссохшем кулаке она сжимала пустой бокал для вина. — Этот район города кишит драугами, — предупредила я Мэррока. — Здесь небезопасно. Он просто продолжал бежать, углубляясь в улицы Кэмбриджа. Снова посмотрев через его плечо, я увидела, что за нами следует целая группа немёртвых, шаркающая ногами как пьяные студенты колледжа. Наверное, они и были студентами тысячу лет назад — немёртвые из древней эры, когда Гарвард и МТИ ещё функционировали. К счастью, мой проклятый тюремный дружок был слишком быстрым для них и, похоже не знал усталости. Ледяные ветра щипали мои щёки и взмётывали мои серебристые волосы. Мы пронеслись по Массачусетс-Авеню, мимо здания мэрии Кэмбриджа и на Гарвард-сквер. Снег налетал порывами, сосульки свисали с окон общежития в Гарвард-Ярд. Но тут оказалось ещё больше драугов, и ужас закрался в мою грудь. Они выбирались из теней по всему кампусу Гарварда. Немёртвые вокруг нас подзывали друг друга тихими шепчущими голосами. Мэррок замедлился и остановился перед впечатляющим зданием в четыре этажа, построенным из кирпича. Я прочла название над входом: Театр Сандерс. Позади нас настигали драуги, бесшумно бредущие через сугробы. От паники моё сердце бешено заколотилось. — Мэррок! Нам надо двигаться дальше. Он выпустил меня, и я соскользнула вниз по его огромному телу. Затем он ухватился за ступени пожарной лестницы, прикрученной болтами к стене театра. Со скрипом гнущегося металла он оторвал лестницу от здания. Прежде чем я успела пошевелиться, он поднял меня за талию и подсадил на оставшуюся железную платформу над ним. Теперь я находилась в трёх метрах над землёй, вне досягаемости драугов. Прежде чем я успела спросить, каков план, он повернулся и убежал во тьму. По какой-то причине драуги не были заинтересованы в нём и устремились только ко мне. А я стояла над ними как их королева. Я вскочила на ноги на замёрзшей платформе, глядя на немёртвую армию в ошмётках, высыпавшую на Гарвард-Ярд. Синеватые искривлённые тела драугов были всюду. Они двигались в тенях, не давая мне пространства, куда можно было бы бросить вергр-камень. Даже если бы я сумела куда-то его зашвырнуть, они бы окружили меня, пока я ждала перезарядки камня. Отсюда я не видела путей к отступлению. Их слезящиеся глаза не отрывались от моего места. По моему телу пронеслась дрожь, пока я тщетно искала выход. Ничего. Какого Хельхейма Мэррок притащил меня сюда только для того, чтобы бросить посреди мертвяков? Глава 12. Мэррок Что, во имя богов, стало с Мидгардом, пока я был в тюрьме? Я не ожидал, что всё будет так плохо. В Кэмбридже не осталось ни единой живой души, кроме Ночной Эльфийки. Лишь немёртвые обитали на улицах старинного города. Я бежал по Пибоди-стрит и думал об её странных серебристых глазах. Я никогда не проводил время с её видом. Мне пока даже не представилось возможности узнать её имя… то есть, нацарапать вопрос палочкой на снегу. И вот оно снова, то незнакомое, давно похороненное чувство. Страх. Он был подобен угольку, тлевшему чуть жарче — потребность вернуться к ней. Но сначала надо забрать ключ от дома, и я не мог позволить Ночной Эльфийке увидеть, где я его спрятал. Такова ложь, которую я говорил себе. Правда же заключалась в том, что она нервировала меня на глубинном уровне, которого я не понимал, и мне хотелось убраться от неё подальше. Когда её серебристые волосы задевали мою щёку, в моей груди трепетало крохотное пламя, словно сердце снова начинало биться. Словно я был живым. Только когда она говорила, мне хотелось, чтобы боги вновь восстали и заморозили всё на Земле, даруя мне тишину. Тысячу лет я не слышал ничьей речи, кроме случайных слов охранников. Я привык к уединению, к моей каменной могиле в Цитадели. Мой мир состоял изо льда и камня. А теперь Урд связал меня с той, у которой есть вопросы и крики, и которая может легко сломаться. Пара она мне или нет, я хотел оставить её и никогда не возвращаться. Мёртвые не могли по-настоящему любить, так какая мне разница? Но у неё моя душа, и это пока что связывало меня с ней. Я пригнул голову на бегу, и мои тёмные волосы развевались порывами метели. На Гарвард-сквер драуги оставили меня в покое. Они не интересовались такими, как я. И вот оно снова — страх, подкравшийся ко мне как фантом. Будет ли она в порядке там, где я её оставил? В то время я посчитал, что всё будет нормально, но теперь невольно беспокоился. В её теле моя душа. Если она погибнет, моя душа умрёт вместе с ней. И ужасная правда заключалась в том, что если она узнает, кто я, она может сама того захотеть. Что бы ни случилось далее, я не мог допустить, чтобы она узнала правду. Добравшись до железных ворот Старого Кладбища, я перемахнул через забор с шипами. Снег толстым слоем покрывал самое старинное кладбище Кембриджа. Лишь верхушки надгробий торчали на поверхности, как чёрные изгибы в море белизны. Могилы были древними, ещё с тех времен, когда люди вешали ведьм. Я осмотрел камни, ища знакомое захоронение. Я спрятал ключ среди костей Преподобного Бенджамина Уодсворта. Я не питал какой-то особой привязанности к бывшему президенту Гарварда; просто его могила была выполнена в виде гробницы, где плоская плита лежала поверх открытой полости — идеальное место, чтобы спрятать нечто, что должно оставаться скрытым. Но осматривая кладбище, я не мог найти гробницу. В последний раз я был среди этих камней почти тысячу лет назад. Неужели гробница исчезла? Облака затянули луну настолько, что я едва мог видеть. У Ночной Эльфийки не возникло бы такой проблемы, верно? Её странные серебристые глаза могли без усилий пронизывать такую тьму. Я подбежал к сугробу, но когда разгрёб его, обнаружил лишь опавшие ветки тиса. Ещё один нанос скрывал могилу Вашингтона Олстона, чтоб он в Хельхейм провалился. Душераздирающий крик эхом отразился вдалеке. Я помедлил, прислушиваясь. Драуги подзывали друг друга своими ужасными голосами. Надо спешить. Наконец, я нашёл старую могилу Преподобного, погребённую под сугробом в тени замёрзшего дуба. Одним взмахом руки я сгрёб снег с крышки. Я проигнорировал надпись и вместо этого содрал древнюю плиту. Среди замёрзшей кучки костей покоился железный ключ. Мой ключ. Я выхватил его из могилы. Вдали взвыл драуг, и страх снова пронзил меня до костей. С ней же всё будет хорошо, да? Насколько я видел, она быстрая и сообразительная, и у неё имелось какое-то заклинание, чтобы мгновенно перемещаться в пространстве. Я помедлил, когда в голову пришла идея. Я быстро вернулся к могиле, хмуро посмотрев на скелет. После паузы я прихватил одну из бедренных костей Уодсворта. Пока зимние ветра хлестали по мне, я побежал обратно к театру, где оставил Ночную Эльфийку. На бегу я пытался вспомнить те погребённые воспоминания — мелькающие образы, приходившие в мой разум, когда я был рядом с моей душой. Кажется, что-то про птиц. Про воронов. Когда в застывшей груди зажглась тёплая искра, проступил новый образ. Мне надо вернуться к ней, к тому теплу, что она хранила в своём теле. Я ускорился, побежал быстрее ветра, сделавшись лишь тенью на белом снегу. Пока я нёсся к ней, ужас пронизывал мою кровь при виде кишащих драугов, брови которых заиндевели от снега. Я принюхался к воздуху. И вот оно, пробивалось сквозь запах драуга. Лёгкий аромат бензина. Я повернулся к большому сугробу — останки древнего автомобиля — и пробил его кулаком. Моя рука проломила снег, лёд, металл и добралась до бензобака. Я вырвал его и бросил на улицу перед собой. Жижа тысячелетней давности, некогда бывшая бензином, выплеснулась на асфальт.«Надеюсь, она всё ещё горючая». Оторвав полосу ткани от рубашки, я намотал её на конец бедренной кости Преподобного Уодсворта, затем макнул в эту лужу. Я заблокировал все волнения о Ночной Эльфийке и поднял руку, чтобы начертить руну огня. Пока я водил пальцем по воздуху, проклятье оживилось. Моя кожа почти сразу же ощущалась так, будто её охватил огонь… и это не имело никакого отношения к заклинанию, которое я пытался сотворить. С проклятьем я всё равно мог пользоваться базовой магией, но при этом чувствовал себя так, будто горю заживо. Я согнулся пополам, мои мышцы невольно сжались в спазме, но я продолжал чертить в воздухе, чтобы завершить руну. Кожа на кончике моего пальца засветилась. Я дотронулся этим пальцем до кончика бедренной кости. Ткань, намотанная на неё, тут же воспламенилась. С таким чудовищным факелом я рванул по Пибоди-стрит, в сторону Ночной Эльфийки и окружавшего её моря драугов. Она хранила в своём теле мою душу и воспоминания. Она была моей парой, а я ещё даже не знал её имени. Глава 13. Али Драуги кружили всё ближе и ближе, глядя на меня пожелтевшими глазами. Теперь тут были уже сотни тёмных фигур на фоне оледенелого ландшафта. Снежинки плавно опускались и запорашивали их поднятые вверх лица. Я накинула на голову капюшон, и акриловый мех защекотал щёки. Мои ноги в носках уже до боли промёрзли, холод пронизывал мои пальцы. Если я пробуду здесь ещё какое-то время, они почернеют от обморожения. Единственная идея, пришедшая мне в голову — снять куртку и накрыть ею ноги, но тогда замерзнет остальное моё тело. Я настроилась принести Тенистым Лордам сокровище, нечто, что поможет освободить мой народ. И, похоже, я вернусь в Тенистые Пещеры с пустыми руками, и мне нечего будет показать, кроме обмороженных ног. Это если я вообще попаду домой. Мэррок оторвал нижние ступени пожарной лестницы, оставив нижнюю платформу, и от голов голодных трупов её отделял метр с небольшим. Он оставил меня в безопасности, но в ловушке. Прежде я была уверена, что он защищает меня, но теперь складывалось впечатление, что я замёрзну насмерть над толпой драугов. Прямо сейчас я отчаянно желала иметь возможность передать весточку Бартолю. Я выдохнула, и пар заклубился у моего рта. Если правда придётся, я переброшу вергр-кристалл через кирпичную стену слева от меня — через ворота, которые вели в самую старую часть Гарвард-Ярд. Но тогда я рискну оказаться в окружении драугов сразу же, как только приземлюсь. Сейчас они находились подо мной и царапали стены. Единственное, что не давало им разорвать меня на куски — это то, что их крючковатые руки не могли ухватиться за гладкие кирпичи. Прямо передо мной драуг в порванной мини-юбке разевала пасть. Она шлёпнула бледным языком по губам.