– Конечно, передам, ваше величество, – подтвердил Энтери, глядя, как неуверенно направляется через площадь к их столу мэр Трайтис. Василина Рудлог тоже заметила, ободряюще улыбнулась волнующемуся главе города и снова повернулась к дракону. – Господин Энтери, думаю, я получила свои ответы. Благодарю вас за прямоту и честность. Куда мне распорядиться отнести вещи сестры? – В храм, – немного растерявшись, ответил дракон. Он надеялся, боги не обидятся, что по его вине святое место превратилось в склад вещей. – В храм? – ее величество подняла брови, затем кивнула. – Хорошо. И письма, – она обернулась к мужу, и тот передал ей охапку конвертов. – Это от всей семьи, – пояснила она, заметив повеселевшее лицо дракона, – а это – лично для Владыки Нории. Только как мы свяжемся, если будет ответ? От сестры или от Владыки? – Я доставлю, обещаю, – успокоил ее Энтери. Королева снова кивнула, поднесла к губам кружку с киселем. Но не отпила. – Как бы я хотела полететь к ней с вами, – проговорила она расстроенно, словно все это время держала эмоции в узде, но они все-таки прорвались. За ее спиной нахмурился и качнул головой принц-консорт, глядя дракону в глаза. Но Энтери не нуждался в такого рода предупреждениях. – К сожалению, у меня нет таких полномочий, ваше величество, – сказал он мягко. – Понимаю, – отозвалась королева, поглаживая покрытые глазурью ноздреватые бока большой коричневой кружки, – и у меня нет такой возможности. Музыка стала громче, к столу добрался-таки ежеминутно останавливаемый сытыми и развеселившимися горожанами Дори Трайтис. И выглядел он как-то виновато. – Сейчас танцы будут, – произнес мэр учтиво и нервно, но из-за шума голосов и усердия музыкантов приходилось орать, поэтому получилось даже чуть угрожающе. – Ваше величество, меня попросили просить… э-э-э-э…. просить вас станцевать с нами первый танец. Молодые открывают перехват, а мы продолжаем… И как ответить, чтобы не обидеть? Сидящие за столами даже притихли, пытаясь услышать, что скажет маленькая королева. – Я с удовольствием, – произнесла она, поглядывая вопросительно на мужа – тот кивнул едва заметно, – только я, к сожалению, не знаю местных танцев. И, почтенный Трайтис, мы уже закончили разговор и готовились прощаться. И так доставили вам хлопот и волнений молодоженам. Молодая драконья жена что-то смешливо шептала на ухо мужу. И улыбалась королеве. Так, что невозможно было не улыбнуться в ответ. – А! – махнул рукой повеселевший мэр. – Там ничего сложного! Благодарю за честь, ваше величество! Мы не посмеем вас задерживать, но как хорошо будет, если вы поучаствуете в перехвате! – Поучаствую, – согласилась Василина. Хорошо хоть, что это просто танец, а не нечто более экзотическое. Она вспомнила о бане на Форелевой заставе и чуть покраснела. Терановийцы, уловившие ответ королевы, зашумели одобрительно, радостно, стали выкрикивать тосты за здоровье ее величества. – Ваше высочество, – куда более осторожно обратился мэр к суровому барону Байдеку, – а вы присоединитесь? – Непременно, – ответил консорт, ухитрившись это сделать одновременно угрюмо и любезно. И всем, кто слышал его ответ, стало понятно, что не стоит усердствовать в перехвате рядом с королевой. * * * За происходящим на площади с каменным лицом наблюдал в большой бинокль подполковник Майло Тандаджи и думал о том, что снайперы, наверное, переплевались все – попробуй отследи цель в танце, в окружении хлопающих в такт людей. Еще он думал, что надо поговорить с Байдеком – ее величество как раз сменила невесту, поплыла немного застенчиво вокруг красноволосого дракона под вздохи и аплодисменты толпы – о том, чтобы объяснил наконец жене базовые правила безопасности. Как целиться, когда в прицеле то и дело мелькает светлая головка государыни? Они временно разместились на третьем этаже опустевшей администрации, судя по всему, в бухгалтерии. Капитан Рыжов тоже поглядывал в бинокль и вел запись на камеру. Для отчета. Ну и для истории – чтобы потомки могли увидеть будни королевской четы. Изредка комментировал, и Тандаджи едва уловимо морщился – то ли от фраз подчиненного, то ли от нелепости происходящего. Воистину, с момента возвращения Рудлогов на трон его служба периодически стала напоминать комедию. – В круг выходит его высочество принц-консорт Мариан Байдек, – голосом профессионального диктора на параде провозгласил Рыжов. – В перехвате обыгрывается древняя традиция погони нескольких женихов за невестой. Как рассказывали местные жители, восходит она к драконьим обычаям… – Рыжов, – спокойно попросил Тандаджи, не опуская бинокль, – вы не могли бы заняться озвучкой после? Я выделю вам время, кабинет и даже оплачу премиальные за ваш этнографический труд. – Так точно, господин подполковник, – радостно отчеканил капитан и больше рта не открывал. И хорошо – а то быть бы любознательному Рыжову сосланным на окраину Рудлога, изучать местные обычаи. * * * Барон танцевал серьезно, не боясь выглядеть смешным или нелепым. На Севере тоже танцевали нечто похожее на свадьбах, только танец назывался ухадка – «ухаживание», и женщины не менялись: одна невеста, а вокруг нее друзья жениха. В конце концов, он солдат и офицер, раз надо – значит надо. И Мариан двигался в паре со своей королевой, убегающей, кидающей на него лукавые взгляды – Василина раскраснелась, разогрелась и была необыкновенно хороша. Она веселилась – разве мог он испортить ей неожиданный отдых? И Байдек сам не заметил, как стал улыбаться в ответ, и как загорелся огнем ее взгляд, и как музыка и ритм танца вдруг превратили его в охотника, а его жену в меховой шубке, с ее голубыми глазами и светлыми кудряшками, – в самую желанную добычу, и танец стал тем, чем он был изначально, – демонстрацией мужской доблести и женской красоты и мягкости. Застыли гости, наблюдая за кружившейся парой и гадая: поймает? не поймает? Замерли ждущие своей очереди женщины – разве можно разорвать этот танец? Радовались музыканты, старательно выводя переливчатую быструю мелодию на волынках и скрипках. Стучали каблучки королевы по брусчатке площади, и им вторил гулкий стук сапог ее супруга. И в какой-то момент хищный ястреб почти настиг свою пушистую лебедушку – но она извернулась, юркнула в толпу со смехом, и вышла вместо нее другая девушка. Робко, скромно, даже испуганно – а ну как захочет этот широкий, мощный мужчина прервать перехват, пойти за женой? Но перехват не был разорван – иначе ведь быть беде! – дотанцевал высокий гость, не показав своего недовольства, если даже оно и было, и, как положено, ушел из круга, никого не обидев, и сменил его другой парень. А королева с супругом радовались, как все, и хлопали, и смеялись, стоя рядом с молодоженами, а потом попрощались вежливо, поблагодарили жителей за теплый прием неожиданных гостей, поздравили еще раз молодых и пообещали обязательно навестить Теранови с официальным визитом. Королева ушла в сторону телепорта, сопровождаемая мужем и охраной, и даже не поняла, что одним танцем завоевала любовь людей целого города. * * * Праздник в Теранови продолжался еще несколько часов. Энтери удалось отлучиться в храм, после перехватить мэра Трайтиса, уже приложившегося к местной медовухе, и показать ему список принцессы Ангелины. Мэр клятвенно обещал, что все найдут, купят и доставят к остальным вещам. Тася немного грустила, и он обнял ее, прошептал на ухо: – Не хочешь лететь ко мне? – Хочу, – сказала она грозно, – что ты выдумал! Переживаю просто о новом месте. Что я там делать буду, Энтери? – Будешь хозяйкой в доме, – он легко поцеловал ее в нос, – а освоишься – решишь. Не захочешь в городе жить – построим дом за городом, там земли будет много, можно фрукты выращивать, овец разводить. А нет – так в городе найдешь себе занятие. А если совсем плохо тебе там покажется, – добавил он неуверенно, – то вернемся сюда. Она покачала головой. – Жена должна быть там, где муж. Я привыкну, Энтери. Веселая круговерть праздника не хотела отпускать, но солнце давно перешагнуло через полдень, а лететь домой было долго. Тася немного грустила, обнимаясь с сестрой, а Энтери, уставший от необычайно буйного веселья, вдруг обнаружил себя рядом со старым Михайлисом, отцом Таси. И с трубкой в руках. Мужчины курили и молча смотрели на танцующих людей. – Я тебе там табачка донес мешок, – нарушил молчание старик. – Закончится – прилетай, у меня запасы большие. И не обижай мне Таську. – Может, с нами полетите? – спросил Энтери. – Дом большой, и вам, и Лори места хватит. Заодно за дочку сердце спокойно будет. Там тепло, зелени много в городе. Захотите своим домом жить – так будет свой. – Э-э-э, – отмахнулся Михайлис, – куда мне на старости лет переселяться. Я горы эти люблю, здесь родился, здесь и помирать буду. Затоскую без снега, без сосенок, без охоты. Да и у Лорки вроде как складывается, – он качнул головой в сторону стола, где молодой крепкий парень глаз не сводил с Тасиной сестры. – Глядишь, и вторую дочь замуж выдам. Ты лучше скажи мне, как это ты ей шрамы убрал? Таська поделилась. – Это я от счастья, – смущенно признался дракон. – Удивительно, вы первый спросили, отец. – Да чего уж тут удивительного, – Михайлис выпустил дым, поглядел, как облачко рассеивается в прозрачном холодном воздухе. – И не такие чудеса случались. У нас одна девушка пошла за охотника, на которого двумя годами ранее дерево упало. Все, что ниже пояса, отнялось, сам понимаешь, куда там жениться. Хирурги и виталисты позвоночник собрали, а не действуют ноги, и всё. Руками разводили, потому что по показаниям все цело, а не работает. А она медсестрой у нас в госпитале работала, ухаживала за ним. Так и слюбились, и свадьбу в коляске сыграли, и в храме переночевали. А наутро он на своих ногах вышел. Вот, двое пацанов у них. Так что увидели все, а болтать о таком – богиню гневить. Они снова помолчали, попыхивая трубками. – А в гости к нам прилетите? – Энтери глянул на старика. Тот прищурился. – Конечно. Проверю, как Тасе с тобой живется, и обратно. Вот через пару месяцев и прилетай за мной. А пока родственники для молодых только помеха. Энтери докурил, аккуратно вытряхнул пепел из трубки, постучал по ней ладонью. – Пора, – сказал он. На то, как нагружают поклажей огромного белого дракона, пришел посмотреть, наверное, весь город. Большие сумки закрывали на молнии, заклеивали скотчем и попарно привязывали к красным шипам драконьего гребня – издалека казалось, что на шее у ящера завязаны уродливые пестрые банты. Энтери стоически терпел и погрузку, которой командовала Тася, и толпу детей, жаждущих посидеть на драконе, – аттракцион получился знатный, хоть билеты продавай. Да и некоторые взрослые вежливо просили разрешения взойти по крылу. Как им отказать? Наконец Тася, обнявшись с родными, чмокнув своего дракона в нос – на хороший полет, – закуталась в доху и уселась на свое законное место – на холку мужу. И они полетели, оставляя внизу восторженно ахающих горожан. И, хотя жители Теранови были, без сомнения, добры и широки душой, отлет свой Энтери принял не без облегчения. В Истаил он прилетел к вечеру. Шея уже побаливала – большие сумки натирали и мешались, да и скорость из-за них снизилась. Несколько раз делал остановку для Таси в оазисах, и она с любопытством оглядывала бесконечное море песка, чахлые пальмы, зелень с длинными корнями – чтобы достать до подземной влаги. Когда Энтери приземлился в Истаиле, жена уже дремала, и пришлось аккуратно тыкать ее носом, грозно шуметь ноздрями, чтобы проснулась, и спускать на землю. Новобрачная старательно оглядывала свои владения, и серые глаза ее были испуганными: высокий белый дом с арками и выглядывающими из окон цветными занавесками, огромный сад – еле-еле угадываются за деревьями очертания соседних домов, – шум странного города за воротами, фонтаны, оглушающие сладкие и пряные запахи. Пока молодая жена приходила в себя, Энтери с наслаждением обернулся – сумки остались лежать рядком, как арбузы на грядке, – взял супругу за руку и повел в дом: знакомить со слугами, кормить, мыть и укладывать спать. Ему было странно и необычно видеть в этом доме Таисию – будто времена наложились одно на другое, – и ей тоже все казалось странным. И наличие слуг, радостно приветствовавших хозяйку дома и преподнесших им по случаю свадьбы сладкий кускус с изюмом, и непривычная еда, и купальни с большими бассейнами. Впрочем, в купальне красноволосый дракон, дорвавшись до жены, вмиг забыл, что у него и шея болит, и плечи, и что он устал, как вьючный верблюд. И Тася забыла про пока еще чужой дом, и переживания о будущем, и грусть по оставленным в Теранови родным. Они расплескали воду на цветной мраморный пол, утопили в огромной ванне несколько горшочков с мылом, чуть не заснули там же после бурной любви – и, уставшие, посмеивающиеся и зевающие, пошлепали по залитому полу в спальню, устланную коврами, с высокими окнами, выходящими в сад, сказочными светильниками на ножках и круглым потолком. Дом, опустевший более пяти веков назад, оживал и радовался, заполняясь запахами пищи и печного дымка, свежего белья, голосами людей и солнечной, счастливой и жаркой любовью, которая любой дом делает теплым и добрым к его обитателям.