– Хозяин не очень-то жалует Воина, – напомнил еще один линдмор, когда Демьян замолчал. – Не осерчал бы. – Без благословения брака не будет, – пообещал Бермонт. – К тому же вы знаете, что при женитьбе главы государства на чужестранке вы можете снова попробовать свои силы на трон. Я не буду преследовать никого, если кто решится. Это традиция. – Хорошо, что ты уважаешь традиции, мой король, – удовлетворенно сказал Бергстрем, оглядывая оживившихся линдморов. – Будут славные бои. * * * Полина перекинулась обратно только вечером, перед ужином. Смотрительницы тут же отдали ей одежду, проводили до покоев, сообщили королю. Василину известили слуги и провели ее в комнаты к сестре. – Боги, какая ты высокая! – королева крепко обняла немного помятую четвертую принцессу, и та сжала ее в ответ, вздохнула тяжко. – Мне надо многое тебе рассказать, – сказала Полина с усилием. – Только я очень хочу есть, Васюш. И… можно Демьян тоже будет присутствовать? Ужин проходил в очень узком кругу – два монарха, Мариан и увлеченно уплетающая огромную порцию жаркого Полли. Она собрала светлые, сильно отросшие волосы в хвост и казалась очень худенькой и угловатой, как подросток, со своими длинными руками и ногами. Второй раз за день королева слушала историю младшей сестры и теперь была гораздо спокойнее. – Я пробралась в замок за подвеской, – говорила Полина, – и здесь наткнулась на Демьяна. Я же не знала, что ты уже королева, Васюш! Я бы не пошла, честное слово! Он не узнал меня сначала и попытался схватить, – Василина бросила острый взгляд на Бермонта, обещающий серьезный разговор о том, почему он не сообщил ей о встрече с Полиной, – и я его… покусала. До крови. Видимо, поэтому и произошел оборот, меня после этого три недели ломало, все мышцы болели, но я думала, что это из-за болезни. А потом я испугалась и улетела… – Ты только не волнуйся, Полин, – с беспокойством попросила королева, уже поставленная в известность, что может произойти и обратный оборот. – Лучше поешь, а потом расскажешь. Не ходить же голодной. Полина мотнула головой. Демьян с каменным лицом очищал терпко и сладко пахнущий мандарин. На столе вообще было много фруктов, даром что страна северная. Но Бермонт активно торговал с Эмиратами и Маль-Сереной. – А потом он нашел меня в Обители, – рассказывала чуть позже четвертая Рудлог, – но я решила, что сначала надо разобраться и закончить свои дела, чтобы не подставлять под удар семью, а потом уже возвращаться. – Со школой все решено, Полин, – сообщила Василина, – разведуправление постаралось. Так что не бойся ничего. – Да сейчас меня все равно и не узнал бы никто, – легко ответила Полина, – но это очень хорошая новость. Надо будет сказать спасибо. – Скажешь, – пообещала королева. – Будет возможность. Твое дело расследовал Стрелковский, помнишь его? Он вернулся. – Конечно, помню, – обрадовалась Пол, – я в детстве его просила меня стрелять научить. Но он, пока мама не разрешила, не соглашался. Хороший дядька. Произошла смена блюд, принесли десерт, Полине отрезали огромный кусок торта, а она все ела и ела и не могла остановиться. – Я смутно помню то, что произошло, когда я прилетела на сопку, – заканчивала она свой рассказ, и голос ее немного дрожал, несмотря на показную бодрость. Видимо, за этой бойкостью и кажущимся легкомыслием принцесса пыталась спрятать стыд и страх. – Помню, что человек, который пытался меня убить, оказался магом. И что сначала его отвлекли какие-то люди, женщина и мужчина. Страшно было ужасно… я уж думала, больше не увижу вас. А потом пришел Демьян и спас меня. Она подняла глаза и взглянула на Бермонта. Тот посмотрел на нее и слабо, чуть заметно улыбнулся. Повисла пауза. Мариан усердно пил воду из высокого стакана. Василина подняла брови и покачала головой. – Гляжу, ты уже определился с тем, кого из сестер хочешь в жены, Демьян? – сурово спросила она. – Определился, – согласился сын Хозяина лесов, с неохотой переводя взгляд на коллегу. Полина уткнулась в тарелку и покраснела. – А ты, Пол? – не менее серьезно обратилась королева к сестре. – Ты считаешь, что готова к замужеству? К переезду в другую страну? К чужой культуре? К детям? – С Демьяном – готова, – смущенно пробормотала четвертая принцесса. Королева вздохнула и с сомнением посмотрела на сестру, которая только-только выбралась из одной авантюры, но собиралась ввязаться в другую, уже на всю жизнь. – Ты дашь свое согласие, Василина? – почти равнодушно поинтересовался Бермонт. Только чуть сощуренные глаза да вздувшиеся мышцы на шее выдавали его напряжение. Королева думала и сердилась, что сама себя загнала в угол. Ну зачем подняла эту тему? Опять она не может проявить волю в том, что касается сестер. – Мне нельзя волноваться, – кротким голосом напомнила Полли, – не хочу спать сегодня на земле и в шкуре. Васю-ю-юш… – Хорошо, – сухо озвучила свое решение ее величество. – Но, Демьян, чтобы все было по-человечески! Наша семья и так на виду, не хочется скандалов. Визит, помолвка, потом свадьба. – Конечно, сестра, – улыбнулся король Бермонта. – Я счастлив, благодарю тебя. Обещаю, все будет прилично и правильно. Ночью, когда в замке Бермонт погасли огни и только стража да ночные слуги несли свою службу, а напереживавшаяся за день королева уснула в объятьях мужа, в гардеробной покоев, отведенных принцессе Полине, тихо скрипнула потайная дверь. В комнату осторожно вошел мужчина и, мягко, аккуратно ступая, чтобы не слышала охрана в коридоре, прошел в темную спальню. Девушка мирно дышала, укрывшись тяжелым одеялом, и он чуть постоял над кроватью, выдохнул тяжело. Решился и скользнул к ней, прижался, прикоснулся губами к макушке, потерся о спутанные длинные волосы. Легко пробежался рукой по талии, прикрытой тонкой сорочкой, сжал кулак, практически отпрянул. Голова кружилась, тело тянулось к ней, и он почти пожалел, что пришел. Надо уходить, иначе обещание, данное Василине, точно не выполнит. И напугает невесту снова. Надо уходить. Он убеждал себя, и все медлил, и вдыхал ее запах, мучая себя, но тут принцесса засопела громче, повернулась к нему, такая теплая и сонная. – Я уж думала, ты не придешь, – прошептала она ему в губы, и глаза ее блестели. – Я не смог удержаться, – покаянно шепнул он в ответ. – Завтра ты уедешь, и сколько еще ждать? – А не нужно было соглашаться на долгие помолвки, ваше величество, – с упреком тихо сказала Полина. – Сам виноват. А если я за это время влюблюсь там в кого-нибудь порасторопнее? Она шутила, но Демьян сжал зубы, схватил ее – Полли только ойкнула – и прижал к себе. – Тогда я убью сначала его, потом тебя, – прорычал он ей на ухо. – Запомни, Пол! – Что за чудесного мужчину я себе выбрала, – произнесла она с насмешкой и совсем без страха. – Не сжимай ты так, медведь ты бешеный! Демьян не устоял, поцеловал ее прямо в смеющиеся губы, потом снова и снова, утверждая свои права, пока она не начала тяжело дышать, и прижимать его к себе сильнее, и тереться об него всем своим длинным гибким телом, и ему так хотелось посмотреть, какая она, и попробовать ее снова, и ощутить под руками ее кожу, что он застонал низко, вибрирующе, и все-таки отодвинулся, оставив на ее животе свою горячую большую ладонь. – Нельзя, – сказал он сдавленно и провел пальцами ниже, дернулся, – Полюш, как же я хочу… нельзя… Она протянула руку и погладила его по плечу. – Но просто побыть со мной ты можешь? Демьян? Просто поспим вместе? – Ты думаешь, я смогу заснуть? – признался он глухо. – Тогда уходи, – рассердилась принцесса. – Уходи, и будем ждать свадьбы! Демьян снова стиснул ее, поцеловал, чувствуя, как неумело она отзывается, и радуясь этому, буквально ликуя. Полина сердилась, уворачивалась, но не выдержала, обмякла, приоткрыла губы, и он долго-долго касался их, то сильно и напористо, то мягко, изучая и обучая ее в полной тишине, прерываемой лишь вздохами. Он не смог уйти и все-таки заснул, прижимая к себе свою Рудлог. Завтра он попробует убедить Василину ускорить и помолвку, и бракосочетание. Или придется искать способы проникать по ночам во дворец в Иоаннесбурге. Иначе он точно не выдержит. На следующий день после обеда королевская чета Рудлог уехала, забрав с собой вышедшую из полнолуния Полину. Она больше не оборачивалась и выглядела очень довольной, периодически улыбаясь так, будто готова захихикать. Василина поглядывала на нее, но ни о чем не спрашивала. А если бы и спросила – разве могла Пол поведать, как с утра топала по этажу стража, разыскивая пропавшего короля, и как проспавший Демьян спешно собирался, опасаясь, что кто-нибудь особо догадливый пошлет горничную заглянуть в покои к маленькой медвежьей невесте, и тогда скандала точно не избежать, как и напряжения в отношениях с Рудлогом. И как целовал он ее у потайной двери и обещал, что скоро они увидятся. И как на прощание, вежливо и почтительно провожая высоких гостей, незаметно вручил ей простенькое колечко, попросив держать постоянно при себе. «Это ориентир», – сказал он тихо. Колечко поблескивало у Полины на пальце, напоминая о серебряной обручальной паре и будущей свадьбе, родные не ругались и не стыдили ее, с учителем проблема была решена – что еще нужно для счастья девятнадцатилетней принцессе? Мариан Байдек Ближе к вечеру, оставив воссоединившуюся семью, Мариан Байдек отправился в Зеленое крыло. Луна отпускала его, возвращалось привычное хладнокровие. И вместе с ним – желание пообщаться со слишком хитрым начальником Управления госбезопасности. Тем более что появилась важная информация – с утра в замке Бермонт состоялся разговор между Василиной и Демьяном. И пусть закончился разговор этот так, что Байдек до сих пор испытывал желание прервать род Бермонт на нынешнем короле, Тандаджи должен знать и принять меры. Демьян после завтрака пригласил их в свой кабинет и еще раз принес свои извинения за то, что не поставил королеву Рудлога в известность о появлении Полины. И Василина, величественно склонив голову, приняла их. Она вообще не умела долго сердиться, его мягкая жена, но Мариан уже замечал, как меняется она на публике, как становится более твердой, властной. Кровь брала свое. Однако в семье, рядом с ним, Василина оставалась его маленькой и нуждающейся в заботе принцессой. И иногда – маленькой и нуждающейся в поддержке королевой. К его счастью. Мариан снова вернулся мыслями к утреннему происшествию. Бермонт подробно рассказал про поиски Полины, а в конце передал слова темного. О том, что ему нужна или подвеска, или кровь Рудлогов. – А можно посмотреть на подвеску? – попросила Василина. – Хотелось бы понять, что в ней такого. – Конечно, – Демьян снял цепочку с шеи, протянул ей. – Только к камню не прикасайся, это фамильная вещь, неизвестно, как на тебя среагирует. Королева Рудлога кивнула и осторожно взялась за цепочку. Камень был почти непрозрачный, блестящий жирным глянцем, и будто светился изнутри, мерцая кроваво-красными и темно-лиловыми, почти черными, как последние закатные облака на фоне наступившей ночи, прожилками. – Странно, – сказала Василина, – у меня такое ощущение, будто кто-то из семьи рядом… очень сильная вещь… Она прикрыла глаза и вдруг дернулась, с ней вместе дернулся и Мариан, вскочил, наблюдая, как закатываются глаза у супруги, как ее трясет. – Не трогай ее! – резко крикнул Бермонт, и Байдек зарычал, и король зарычал в ответ, останавливая его, но барон не сдавался, двигался вперед, к жене, преодолевая ломающий волю приказ. – Я слышу голоса, – говорила Василина с трудом, и от ее пронизанного болью голоса Мариана выкручивало и тоже трясло, – крики, и мелодию или длинный крик, который за века сложился в музыку… был бой или война двоих… и женщина кричит… нет надежды, нет! Нет надежды! – вдруг взвизгнула, закричала оглушительно не своим голосом и заплакала, буквально завыла, словно убитая горем вдова. – Нет! Надежды! Что же вы наделали! Как нам все исправить!!!