— Глаза! — приказал Даррас. Зверь склонил голову вперёд, широко открыв пасть, чтобы проглотить врагов целиком. Как вовремя, — подумал Даррас. Его снаряды вошли в левый глаз чудовища, и ящер завопил, когда на его лицо хлынула жижа. Следующий глаз разорвался через мгновение. Зверь забился в судорогах, дико размахивая руками. — Глотка! — приказал Даррас. Прицелиться было сложно. Цель была достаточно большой, но металась от боли и гнева. Движения стали не величественными, а полными ярости. Но ракета нашла горло, и взрыв разорвал плоть, выпустив потоки крови. Вой стал задыхающимся, булькающим кашлем. Зверь пытался отступить. Он отвернулся от стены, но рухнул на колени и, падая, хлестнул хвостом по парапету. Пластсталь прогнулась, треснула, раскололась. От сервов остались кровавые пятна. Три боевых брата Дарраса погибли, их рёбра были раздавлены, а сердца пробиты, словно их ударил покрытый шипами таран размером с «Лэндрейдер». Даррас припал к стене. Хвост обрушился на парапет в нескольких метрах от него, пробив в стене огромную брешь, затем дёрнулся и пролетел прямо над сержантом на расстоянии вытянутой руки. Катигерну пришлось спрыгнуть на землю. Когда зверь рухнул, Даррас поднялся вновь. Земля содрогнулась. Гиганты посмотрели на своего павшего родича. Двое из них начали пожирать его тело. Другие начали направились прямо к источнику угрозы. — Сержант Даррас? — раздался голос Эрефен. — Это срочно? — спросил легионер, стреляя вновь. Возможно, им удастся повергнуть ещё одного зверя прежде, чем остальные раздавят базу. Возможно. — Думаю, что я могу использовать аномалию. — Тогда сделайте это. У нас мало времени, — надвигающиеся чудовища заслонили безжизненное солнце. Огонь Железных Рук не ослабевал, но их цели были настороже и нападали разом. Они стреляли в горную гряду. Лапы длиннее деревьев протянулись и ударили по стене. Пасти открылись, словно двери ангаров. В этой плоти не было ничего слабого — живые горы ползли вперёд, круша укрепления базы, словно яичную скорлупу. Нога задела Дарраса и отшвырнула его прочь. Он приземлился в десяти метрах от места, где был. Вокруг не осталось ничего, кроме дикости и смерти. Выжили лишь немногие сервы, но они сражались, верность долгу и легиону одолевала инстинктивное желание тщетного бегства. Удары разбрасывали Железных Рук, но они сражались, неизменная дисциплина машин направляла их огонь даже теперь. Однако чудовища проломили их строй, и поэтому больше невозможно было сконцентрировать весь огонь на одной цели. Когтистая лапа опустилась и раздавила казармы сервов. Почтенный Атракс обрушил всю ярость сдвоенных болтеров на её громадное колено, разорвав кости и мускулы, и ящер упал. Огромная туша рухнула на лагерь, давя всё новые здания. Лавина плоти едва не раздавила командный пункт. Атракс, предвидевший направление падения, теперь мог выстрелить прямо в череп. Прежде, чем зверь успел ударить, дредноут выпустил град бронебойных снарядов размером с кулак, разорвав на части мозг твари. Тело забилось в судорогах, круша всё вокруг, затем застыло. Двое. Конец отдалился ещё на несколько мгновений. Возможно, у Эрефен будет время сделать то, что она задумала. В промежутке между оглушительным рёвом, между непрестанным грохотом болтерных снарядов Даррас понял, что астропатесса что-то ему говорит. — Сержант. Я пыталась. Я не могу действовать здесь. — Что? — Даррас переменил магазин и продолжил стрелять, даже не сбиваясь с шага. Он двигался дальше. Когти длиной почти с него оставили глубокие борозды в земле там, где только что был сержант. — Связь должна быть полной, — в её голосе было спокойствие, выдававшее ужасную решимость. Даже посреди такого разрушения голос Эрефен леденил кровь. — Мне нужен физический контакт с источником аномалии. Даррас усмехнулся, отскочив назад, когда к нему протянулся колосс, обещая взглядом смерть. Он оторвал палец твари, заставив её отшатнуться. — Вы понимаете, в каком мы оказались положении? И во что превратилась аномалия? — Даррас гадал, защищала ли её слепота от полного осознания рока. — Лучше чем вы, сержант, — ответила Эрефен. В её голосе не было надежды, лишь боевая решимость. — Тогда дождитесь меня, — сказал Даррас. Прорыв был невозможным. Одновременно он был необходимым. — Я встречусь с вами у корабля, — ответила астропатесса. — Что? — недоверчиво спросил сержант, но затем увидел. Эрефен уже была на полпути от командного центра до посадочной площадки. Астропатесса шла с той же уверенной решимостью, что и всегда, но гораздо быстрее, и держала свой посох словно знамя. Клюка едва прикасалась к земле. Ридия не бежала, но избегала шагов давящих всё чудовищ легко, меняя направление так, словно предвидела каждое мгновение. Второй корабль Саламандр, «Синдару», уже раздавили, но «Железное Пламя» было готово служить. Эрефен направлялась к нему по настолько прямой линии, насколько позволяло буйство разрушения. Даррас побежал следом, отдавая на ходу приказы. — Всем в пределах досягаемости. За мной к «Железному Пламени». Брат Катигерн, нам нужен пилот. — Следую за вами, брат-сержант. — Брат Атракс… — начал Даррас. — Принято, — ответил дредноут. — Я дам вам нужное время. — Благодарю, почтенный брат, — Дарракс перекатился под ударом хвоста, пробившего стену командного центра. — Тебя будут помнить. — Никого из нас не вспомнят, — раздался по воксу шум, смех, почти такой же далёкий от человеческого, как у Аттика. — Однако поклянись, что покараешь врага. — Клянусь. Атракс тяжело зашагал к центру базы. Он стрелял из болтеров по кругу, прямо в трёх ящеров на базе и ещё одного, жравшего добычу за стенами. Гиганты обернулись к крошечному существу, имевшему наглость их ранить. Железные Руки, бывшие слишком далеко от корабля, собирались вокруг Атракса, чтобы поддержать огнём. Из жуткого вихря вокруг базы проступил мрачный порядок. Легионеры, казавшиеся жуками по сравнению с вздымающимися до небес зверями, прекратили бежать. Плотоядные боги надвигались на них, не обращая внимания на тех, кто садился в «Громовой ястреб». Чудовища не глядели, как с рёвом разгораются двигатели. Даррас, стоявший в кабине рядом с Катигерном, наблюдал за последними мгновениями базы. Ящеры ринулись на добычу. Для своего размера они двигались ужасающе быстро, неправильно быстро. Битва закончилась за считанные мгновения, и даже это время стало подтверждением силы и ярости Железных Рук. Однако ещё более славным достижением стало падение новой твари. Она рухнула прямо на арсенал, и удара такого веса было достаточно, чтобы начать цепную реакцию. Тело зверя и половина базы исчезло в огненном шаре. Один из гигантов посмотрел вверх, когда пламя прошло по половине его спины. Другие не обращали внимания ни на что, продолжая уничтожать Железных Рук. Они давили легионеров под ногами, поднимали их и разрывали на части. Когда «Железное Пламя» поднялось над посадочной площадкой, один из ящеров извернулся и ударил Атракса хвостом. Удар раздавил дредноута. Внутри корпуса атомантический дуговой реактор получил критические повреждения, что привело к катастрофическому исходу. На несколько мгновений всё перед глазами Дарраса исчезло в ослепительной вспышке. Когда свет погас, то Атракса не стало, а взрыв реактора уничтожил нижнюю половину ящера. Чудовище прожило ещё мгновения даже тогда, когда его потроха падали на землю. Он бездумно бушевало, всё ещё пытаясь пожрать добычу, а затем затихло. Это тоже была своего рода победа. Но затем к уцелевшим ящерам присоединился их стоявший за стеной собрат, а другие уже поднимались по склонам. Время для оставшихся на базе Железных Рук вышло. Битва закончилась. Клыки и когти разорвали надежду. Катигерн поднял ударный корабль в крутом подъёме, разгоняя двигатели. Он выстрелил из всех передних орудий в одно время. Сдвоенные тяжёлые болтеры на корпусе, лазерные пушки на крыльях и тяжёлое хвостовое орудие выпалили разом. Бросившееся на них чудовище, желавшее скорей схватить новую добычу, исчезло в расходящемся с грохотом шаре крови и огня. «Железное Пламя» прошло через густое облако рваной плоти. Затем оно вылетело из него и начало подниматься выше, лететь быстрее. Недостаточно высоко. Недостаточно быстро. Гигант протянулся обеими лапами и ударил прямо по кораблю. 21 Послание/Буйство/Неудержимая сила Когда день сошел в могилу, и явилось каменное солнце, затапливающее землю холодом мертвого мрамора, Каншелл посмотрел на Танауру. Женщина не отреагировала, стоя, как вкопанная, на одном месте — но затем шаги великих ящеров зазвучали ближе, и островок спокойствия исчез. Лихорадочное безумие вернулось, и Агнес, колеблясь, сначала взглянула на стену, а затем вниз по склону. Йерун ощутил панику, рожденную нерешительностью: не было ясного пути, понимания, чего требует долг, и в любой момент их могли растоптать или сожрать. Прибывали новые чудовища, твари столь огромные, что Каншелл снова ощутил касание величия — и заплакал от того, что оно приняло формы столь ужасные. — Возвращаемся, — решила Танаура и припустилась вниз по склону, направляясь к небольшому просвету между хищниками. Сервам сопутствовала удача — или отблески ауры последней ступени ритуала, — так что ни один из ящеров не заметил их. Рептилии были заняты пожиранием друг друга или сильно поредевшей толпы колонистов, добровольно отдающих себя на съедение. — Почему? — крикнул Йерун, стараясь не отставать. — Здесь битва окончена, а в поселении, возможно, ещё нет. Больше они не разговаривали, только, как и прежде, дергано останавливались-срывались с места-бежали-прятались среди ног и мимо щелкающих пастей. Но теперь кое-что изменилось — по пути к базе Каншелл кипел от гнева, стремясь отомстить Ске Врис, у него была задача, позволявшая сосредоточиться и не думать об окружающих ужасах. Сейчас у серва не имелось целей, только ужас и жажда избежать его клыков хотя бы на ещё один удар сердца. Йерун следовал за Агнес, но поддерживало его лишь одно — вера в Императора. И этого хватало. Каншелл не отчаивался, зная, что каждый шаг, сделанный им в борьбе с нечестивыми врагами Императора, становится праведным свершением. Если в следующую секунду он погибнет, то умрет как истинно верующий — возможно даже, станет мучеником, хотя и невозможно представить, как кто-нибудь сможет узнать о произошедшем на Пифосе. За спиной сервов раздавался грохот войны и уничтожения: богочудовища атаковали базу. Довольно далеко спустившись по склону, они с Танаурой услышали знакомое завывание двигателей «Громового ястреба», и сердце Йеруна радостно забилось. Поражение не было полным, рота всё ещё могла крепко бить врага. Раздалось яростное, полнокровное рычание орудий «Железного пламени», и Каншелл понадеялся, что отмщение прокатится по всей ширине холма, положив конец ужасающей жизни вокруг. Серв не боялся гибели в этом огне, надеясь, что ему суждена достойная смерть от оружия легиона, а не терзания в зубах рептилии. А потом раздался могучий удар, и рев двигателей превратился в прерывистый визг. Пушки замолчали, и самолёт пронесся над сервами, снижаясь и волоча за собой огненный хвост. Йерун заметил «Громовой ястреб» лишь краем глаза, они с Агнес продолжали спасаться от рептилий-убийц, наседающих со всех сторон. Затем спереди донесся грохот, перешедший в бедственный скрежет, и ночь осветилась ярким, горячим сиянием новой катастрофы. Отклонившись в сторону, Танаура побежала в направлении взрыва, и Каншелл сделал то же самое. Он уже не следовал за женщиной, оба серва спешили к вновь обретенной цели — место падения «Железного пламени» стало их следующим полем боя. Слуг легиона призывал долг. В потоке дикой ярости что-то изменилось, и некоторые твари зашагали в том же направлении. Они также услышали призыв, зов многочисленной и беспомощной добычи. Даррас бил ногами в смятую дверь десантного отсека, пока она не подалась. Сидевший рядом Катигерн пытался высвободиться из хватки искореженного пульта управления, правая рука пилота безвольно свисала вдоль туловища. «Железное пламя» врезалось в землю носом, с достаточной силой, чтобы смялась передняя часть фюзеляжа и треснула броня на одном из бортов. — Помощь нужна, брат? — спросил Даррас, помедлив у переборки. — Сам справлюсь, посмотри, как там остальные. Это означало: «посмотри, как там астропатесса». Их боевые братья пережили бы и худшее крушение, а Катигерн смог вполне прилично уменьшить угол падения корабля, несмотря на почти полную потерю управления. Корпус «Громового ястреба» не развалился на куски. Но сержант чуял запах дыма. Войдя в десантный отсек, он обнаружил, что Железные Руки выбрались из фиксирующих креплений и занимают позиции у боковой двери. Казалось, что её удастся открыть без лишних усилий. Эрефрен, не шевелясь, сидела на месте, и Даррас, проклиная всё на свете, направился к ней. Заговорив, астропатесса заставила легионера вздрогнуть. — Я в порядке, сержант, — Ридия едва шевелила губами, но на лбу у неё собирались морщины от невидимых усилий. Космодесантник понял, что женщина ведет какое-то ментальное сражение. — Сколько ещё до цели? — Мы примерно на полпути. Ваше соединение улучшается? Эрефрен кратко и напряженно кивнула в ответ. Однако же, когда астропатесса заговорила, то показалось, что усилия, необходимые для взаимодействия с реальным миром, помогли ей собраться. — Оно хочет, чтобы я заблудилась в умозрительных образах варпа. Хватка аномалии сильна. — Не вижу, как здесь может помочь дальнейшее приближение к ней. — Я обладаю собственной силой, — на мгновение Ридия умолкла, словно пловец, сражающийся с внезапной волной, и затем продолжила. — Обучение астропатов ограничивает использование наших способностей до разрешенных пределов, но я верю, что способна на большее. Но на расстоянии ничего сделать нельзя — я смогу сыграть с объектом по своим правилам, только если прикоснусь к нему. Эрефрен разговаривала совсем не так, как подобает послушному санкционированному псайкеру, но Даррас понял, что это его не волнует. Строгие взгляды, которых сержант придерживался до нынешних пор, те, что вбили клин между ним и Гальбой, теперь оказались бесполезными в этой войне. Отказаться от любого доступного оружия в битве против сил, способных украсть небо, значило признать поражение. К нему подошел Катигерн, двигавшийся уверенно и быстро, не обращая внимания на бездействующую правую руку. — Откуда идет дым? — спросил Даррас у пилота. — Несколько мелких возгораний. Те, до которых возможно было добраться, уже под контролем, — подняв взгляд, легионер кивком указал на чёрные клубы, плывущие из вентиляции. — Много задымлений во внутренних системах, но с этим ничего не поделаешь.