– Фрея! О Фрея, бедная моя девочка! Когда он сказал про детей, я так боялась, что это случилось с вами. Пойдемте, комнаты уже готовы. Я помогу вам донести детей наверх. Суп уже на огне. Быстро и по-деловому Эвелин забирает детей у Грея и ведет их к лестнице. Фрея следует за ней по пятам. Грей стряхивает снег со своего плаща и протягивает его Коулу, который тут же вешает плащ на крючок рядом с дверью. – Пожалуйста, согрейтесь у огня, – говорит Коул. – Я принесу еду. Бастиан позаботится о лошадях. Рэн и Грей садятся прямо напротив очага, закрывая собой практически весь свет от огня. Волосы и одежда Грея мокрые от растаявшего снега, его темные глаза настороженно блестят. После всего, что было, я чувствую себя изнеможденной и раненой, а вот Грей, наоборот, выглядит так, словно полон энергии. Что-то тяжелое ударяет во входную дверь, и я практически подпрыгиваю в кресле. Грей уже на ногах, его меч наполовину обнажен. Дверь открывается, и мальчик заходит внутрь, стряхивая снег со своих волос. – Лошади в конюшне. – Он накидывает плащ на один из крючков возле двери. Грей позволяет мечу скользнуть обратно в ножны, а затем опускается на каменный пол возле камина. Если бы я не знала, я бы сказала, что он выглядит разочарованным. – Что такое? – спрашиваю я. – Хочется с кем-нибудь подраться? Его глаза встречаются с моими. – Вы предлагаете? – Командор. Голос Рэна резок, и в нем явно слышится предостережение, но выражение лица Грея не враждебное. По его глазам видно, что черный юмор ему не чужд. Я вспоминаю его ровный голос в спальне, когда я готова была драться с ним за мобильный телефон: «Спокойно. В этом нет необходимости». Я припоминаю, как Грей корчил рожи детям и как он нес их сюда. – Все в порядке, – говорю я. – Он просто шутит. В этот момент я чувствую себя так же, как тогда, когда пересекла условную границу в своем сознании и обхватила Рэна поперек пояса. Тревожный голосок в моей голове утверждает, что это все очень опасно. Они меня похитили и заперли. Затем я думаю о тех мужчинах, которые напали на Фрею и ее детей. Один из них готов был пойти на младенца с мечом, а другой кричал: «Оставь девчонку тоже! Люблю молоденьких». Рэн выпустил кучу стрел, чтобы спасти мне жизнь. Он мог направить лошадь куда угодно, и я бы об этом даже не догадалась, пока не стало слишком поздно. Однако Рэн сдержал слово и привел нас сюда. Рэн сверлит взглядом Грея: – Ты не должен желать жестокости! Кто бы говорил. – Не в жестокости дело, – отвечает Грей; в выражении его лица не осталось веселья. – Я уже практически забыл, каково это. Рэн ничего не отвечает, поэтому вопрос задаю я: – Каково что? – Быть полезным. Коул появляется из кухни с подносом, на котором стоят три дымящиеся миски, еще одна кружка и корзинка с рогаликами. В первую очередь он подает еду мне. Я смотрю на какое-то коричневое варево с огромными кусками сыра, который начал плавиться. Рэн и Грей берут свои миски, и Грей отмахивается от кружки, которую ему предлагает Коул. – Это всего лишь горячий чай, – говорит Коул. – Я знаю, что королевской страже запрещено употреблять алкогольные напитки. – Примите мою благодарность. – Грей кивает и берет кружку. Интересно. Я смотрю на Коула. – Спасибо вам огромное. – Всегда пожалуйста. – Глаза Коула на мгновение останавливаются на моем лице, а затем выражение его лица становится несколько напряженным. – Моя жена добавила травы, чтобы унять боль от раны на вашей щеке. Мужчина бросает холодный взгляд на Рэна и Грея, прежде чем уйти. Мне требуется минута, чтобы понять почему. Странно, что я не сообразила быстрее. Я отрываю кусочек хлеба и макаю его в суп. – Коул думает, что ты меня бьешь, – тихо отмечаю я. – Кто думает что? – Рэн резко вскидывает голову. – Трактирщик. – Я киваю в сторону кухни, куда направился Коул, указываю на свое лицо и отрываю еще один кусочек хлеба. – Его жена думает, что мы женимся, чтобы примирить две враждующие нации. Рэн оставляет миску с супом. – Что конкретно вы наговорили этим людям? – Ничего! – Я краснею. – Ты разговаривал с ним, и я не знала, что сказать. – Мы не одни, – тихо замечает Грей и многозначительно смотрит в дальний угол комнаты, в котором сидит Бастиан. – Я вообще ничего не знаю о том, что тут происходит! – говорю я, понизив голос до шепота. – Как я должна была отвечать на ее вопросы, по-твоему? – А, так вы решили, что помолвка с целью объединения враждующих королевств – это лучший выход из ситуации? – Рэн снова берет миску с супом. – Вполне разумно. Я морщусь. – А чего мы вообще шепчемся? Может, ты просто им скажешь, что они все не так поняли? – Не сейчас. Вы понимаете вообще, как появляются сплетни? Я не могу понять, злится Рэн или нет. – Ты ведешь к тому, что если им сказать, что это неправда, то они еще сильнее поверят в это? Он кивает и отрывает кусок хлеба. Я чувствую себя так, будто напортачила, не прилагая для этого особых усилий. – Ну ты мне о себе ничего не рассказал, так что я вообще не знала, что говорить. Рэн макает хлеб в суп. – Я бы рассказал вам больше о себе, если бы вы составили мне компанию за ужином, а не полезли вниз по шпалере. Грей смотрит на меня. – Так вот как вы сбежали? Вы слезли по шпалере? – Упала, – поправляю я. – Я упала с нее и большую часть сорвала со стены. Я смотрю на Рэна, потом на Бастиана в углу. – Он сказал, что королевские особы либо зазнались, либо умерли, поэтому не покидают пределы замка. Что это значит? – Давайте спросим у него. – Рэн снова отставляет миску и подзывает ребенка к себе: – Малец, иди сюда. Бастиан подпрыгивает и оглядывается явно в поисках родителей. Коул появляется на пороге кухни и смотрит на сына. Мальчик медленно приближается к нам, но сохраняет дистанцию, нервно играя с подолом своей рубашки. Он переводит взгляд с Рэна на Грея, но ничего не говорит. – Ты о лошадях хорошо позаботился? – спрашивает Рэн. Бастиан кивает: – Я растер им спины и ноги, как папа меня учил. – Напоил? Снова кивок: – Я разбил лед в поилке. Рэн меняет положение, чтобы запустить руку в карман, и достает серебряную монету. – Премного благодарен. Глаза мальчика распахиваются. Монета приманила его поближе, и теперь Бастиан стоит между мной и мужчинами. Мальчик берет ее и крутит между пальцам. – Я еще ни разу не держал в руках серебро. – Бастиан косо смотрит на отца, стоящего на пороге кухни, а затем снова на Рэна: – Мне можно ее себе оставить? Рэн кивает.