*** Странно, но сделанная глупость словно сблизила Тэруко с Джином. Принц начал уделять ей больше времени. Порой, когда она заглядывала в его палатку, чтобы принести миску с лапшой или рисом, он отрывался от бумаг и начинал беседовать с Тэруко. Иногда просто расспрашивал о том, что она умеет и знает, иногда задавал каверзные вопросы. Например, описывал конфликт, спор, в котором каждый из участников по-своему прав и спрашивал, как по мнению Тэруко нужно было его разрешить. Это совершенно не походило на привычные уроки ни с одним из наставников, которые учили принцессу письму, этикету, истории, языкам или стихосложению, но Тэруко не могла избавиться от ощущения, что Джин обучает ее. Вот только чему - непонятно. И зачем искать ключик к сердцу любого человека, когда он - принц и вправе просто приказать? Вслух она этого не говорила. К тому же эти занятия доставляли ей истинное наслаждение, наблюдения Джина казались интересными, а когда Тэруко пару раз попыталась на практике воспользоваться его советами, то была поражена тем, насколько хорошо это работает. Юн ревновал и страдал, но мужественно скрывал это. На счастье Тэруко, как раз в этот момент у оруженосца появилась подруга - хорошенькая крестьянка из соседней деревни. Ее ласки отчасти примирили мальчишку с невниманием кумира. Все чаще оруженосец исчезал с утра, оставляя Джина заботам Тэруко, что полностью устраивало принцессу. Прочие офицеры поглядывали косо и отпускали сальные шуточки, от которых в душе все начинало кипеть, но Тэруко стискивала зубы и молчала. Не хватало еще вступить в пререкания со старшими по чину! В остальном же, если забыть о некоторых неудобствах связанных с мальчишеским телом, она была счастлива. Почти. Ей мало было наставничества, дружеского участия и чувства защищенности, которые она испытывала рядом с Джином. Хотелось ощущать себя для него ценной, особенной, любимой. И безумно хотелось прикосновений. О, сколько романов о возвышенной, лишенной плотского зова любви прочла в свое время Тэруко. Как вздыхала над страницами и даже утирала тайком слезы. В этих историях великое, всепобеждающее чувство возникало от одного звука голоса или случайно увиденного края одежд. Влюбленные порой не имели возможности перемолвиться и словом, лишь обменивались взглядами и записками со стихами. Тогда принцессе эти книги казались прекрасными, а любовь - самой правильной. Сейчас ей хотелось надавать авторам подобных лживых писулек пощечин. Любовь, рожденная в пустоте, от случайного взгляда - всегда самообман, а страсть жаждет прикосновений, ей мало стихов и вздохов. Нельзя находиться рядом с любимым человеком и не желать его. В присутствии Джина Тэруко то и дело окатывала волна жара, по телу бежали мурашки, хотелось до дрожи, до боли прикоснуться к нему. Она тянулась к мужу, как умирающий от жажды тянется к чаше с водой. Боялась надоесть ему, стать навязчивой, неприятной и умирала от желания быть с ним рядом. Хотя бы рассказать ему о себе, выплакаться, открыть Джину глаза и взвалить еще и свою проблему на его сильные плечи Но Тэруко опускала взгляд на свое тело и замолкала. Память о совершенных в Оясиме преступлениях налагала печать молчания. Больше всего на свете Тэруко боялась разочаровать Джина. Увидеть, как доброжелательный интерес в его глазах гаснет, сменяясь презрением. Услышать равнодушные слова и понять, что она ему не нужна. Рано или поздно все тайное становится явным. Вопрос лишь времени, как скоро принц узнает, что никакого Рю Ясукаты нет и никогда не существовало. И что тогда? Придется рассказывать о своих преступлениях? Признаваться, что Рю и есть Тэруко? При мысли об этом у принцессы волосы на голове начинали шевелиться. Она бы покинула армию, согласилась никогда не видеть Джина, лишь бы избежать подобного разговора. Но у мальчишки Рю не было места в этом мире. Ни родных, ни друзей. Некуда идти. Несколько раз Тэруко ходила в предгорья. Туда, где встретила мерзкую ведьму. Плакала, умоляла, предлагала за снятое проклятье любые дары и любую жертву. Клялась, что все осознала, что никогда не будет больше воровать. Просила любое другое наказание. Голос повисал и таял в пустоте. Щебетали птицы, пахло травами, да волновались под порывами ветра заросли крапивы. ГЛАВА 7 Принц поднял над головой руки и медленно развел. Меж раздвинутых ладоней засияла слепяще-яркая огненная дуга. Тэруко восторженно ойкнула, не отрывая взгляда от мужа. Он был хорош, просто невероятно хорош - полуобнаженный, мускулистый. Плечи чуть подрагивали от напряжения - укрощение стихии давалось нелегко. На бронзовой от загара коже блестели капельки пота. Хотелось подойти и стереть их. Прикоснуться к нему, провести кончиками пальцев по груди… Она опять подглядывала. И ничуть не стыдилась этого. Джин резко выдохнул и вскинул руку. Конец огненной плети вытянулся вперед, лизнул скалу, оставив на шероховатой поверхности отметину. Принц снова замахнулся. Укрощенное пламя плясало в его руке, покорно глодало известняк, расчерчивая белый камень следами сажи и копоти. Это было прекрасно, как любое проявление высшей магии - обращение к первичным стихиям. Все отпрыски династии аль Самхан - дальние потомки огненного бога. Власть над пламенем у них в крови. Но как?! Он же проклят, ему нельзя пользоваться магией! Управлявший плетью мужчина глубоко и мерно дышал, наполовину прикрыв глаза. Его красивое лицо сейчас напоминало маску театра Но - отстраненное и неживое. Резкий вскрик птицы в кустах вырвал Джина из транса. Огненный хлыст вспыхнул и растаял в воздухе. Принц зашипел от боли и выругался, осматривая вспухающий поперек ладони ожог. - Рю, подай мазь, - велел он, не повышая голоса. Как он узнал, что она здесь? Злясь на себя и краснея Тэруко выползла из своего убежища за камнями. - В мешке, - подсказал Джин, нетерпеливо кивнув на лежащую поверх сложенной одежды тряпичную сумку. - Сожри меня демоны, больно-то как! Принцесса подбежала к сумке, торопливо вытряхнула ее содержимое на траву. Бинты, вата, мазь на основе воска и трав… - Умеешь обрабатывать ожоги? - Умею. Джин опустился рядом на траву. На его правой ладони вспухал темно-красный след, будто принц схватился за раскаленную кочергу. Девушка сочувственно охнула и занялась делом. Она зачерпнула немного вонючей мази, нанесла аккуратно, стараясь не касаться обожженной кожи. От близости Джина было приятно. Приятно было прикасаться к нему, вдыхать горьковатый запах трав и разогретого мужского тела. Насмешливые зеленые глаза глядели прямо на нее, вызывая в теле странное томление. Ей вдруг вспомнилось, как ее ранили в “квартале ив и цветов”, и принц зашивал ее рану. Тогда они тоже были наедине, только полуобнажена была Тэруко… Какой счастливой она была тогда! И как не умела ценить это счастье. Набор в сумке навел на странные мысли. - Вы знали, что обожжетесь? Принц обескураженно улыбнулся: - Предполагал. Сложно осваивать магию в двадцать шесть лет, Рю. Да еще без наставника. Что мог - перенял у офицеров, а дальше сам. Через раз все заканчивается вот так. Она вздрогнула. - Но вам же нельзя… На вас проклятье! - Уже нет. Тебе не рассказывали? Проклятье спало в тот день, когда я женился на твоей сестре. Тэруко медленно покачала головой и мысленно помянула Такеши Кудо и змею-императрицу недобрым словом. Никто не позаботился о том, чтобы рассказать ей о подобных “мелочах”. - То есть, - сказала она после паузы, - вы - будущий император Самхана? Проклятый старший сын императора аль Самхан лишен был права наследовать трон. Но если проклятье спало, получается, что Джин - первый в очереди. От этой мысли захватывало дух. Даже страшно делалось. Принц покачал головой: - Последней волей отца наследником был назван Тхан. - Но вы старше! - Его всю жизнь учили править, Рю. Меня учили немного другим вещам. Я не буду таким хорошим императором, как он. - Думаю, вы справитесь не хуже, - запальчиво возразила принцесса, бинтуя ему ладонь. Джин пожал плечами. - Как знать. В любом случае я люблю брата и не стану драться с ним за трон. Он не спешил прогонять Тэруко, не отшучивался в ответ на ее вопросы, и девушка осмелилась задать вопрос, который давно ее тревожил. - Простите, ваше высочество. Но ведь Тхан - тоже сын вашей мачехи? Как и Мин? Тот кивнул. - Да, они оба - сыновья Сунан. Тэруко недоуменно нахмурилась. - Почему тогда она обвинила его в убийстве императора и держит под стражей? Разве это так важно, кто из ее сыновей будет править? Принц понимающе улыбнулся: - Кто знает Сунан, не задает таких вопросов. Императрица любит себя. И власть. - Но он ее сын! - Его слишком рано забрали. Сунан почти сразу же забеременела снова, Тханом занимался отец, а потом брат подрос и начал спорить с матерью. Сунан не любит, когда ей возражают. Я думаю, она не желает Тхану зла, но сделает все, чтобы посадить на трон Мина, - он напрягся. - И плевать, что это лицемерное ничтожество никогда не интересовалось ничем, кроме вышивки на новых нарядах. Ему следовало бы родиться женщиной… - Женщины тоже разные бывают, - обиженно отозвалась принцесса, затягивая последний узел. - Вот моя сестра… Она покраснела, произнося эти слова. Лгать было стыдно, разводить на откровенность, пользуясь чужим доверием - бесчестно. Тот усмехнулся: - Да, Тэруко - совсем другое дело.