- Мальчик никогда не был с женщиной, - с намеком добавил Джин. - Я хочу, чтобы у него остались самые приятные воспоминания. - Разумеется, ваше высочество. Я бы не осмелилась предложить спасителю дочери меньшее. Матушка поднялась с поклоном, и Джин облегченно выдохнул. Ему нравился Рю. По-юношески горячий, бескомпромиссный, но искренний в симпатиях и антипатиях. Принц не имел ничего против того, чтобы быть господином и учителем для него. Мальчишкам нужен пример для подражания, а Джин не худший из возможных наставников. Но отношение самого Рю беспокоило. Влюбленные взгляды, которые мальчишка постоянно бросал в сторону своего господина, когда думал, что тот не видит - Джин готов был поклясться, что в них проскальзывало отнюдь не только восхищение ученика учителем, но и плотское вожделение. А это уже никуда не годилось. При дворе аль Самхан подобные увлечения не были чем-то из ряда вон выходящим, пусть покойный император и не одобрял мужеложества. Тот же Мин, например, с равным интересом уделял внимание как фавориткам, так и фаворитам. Но Джина не привлекали ни мужчины, ни мальчики. При всей своей широте взглядов, принц вообще с трудом понимал, как можно желать кого-то своего пола, и втайне считал такие предпочтения придурью, которая появляется от скуки или отсутствия женщин поблизости. Пусть искусная в ласках красавица-кисэн покажет малышу, что значит быть мужчиной. Глядишь, Рю перестанет пялиться на Джина с таким видом, словно хочет съесть. *** С трудом переставляя ноги принцесса дошла до комнаты, упала на застеленную алым шелком кровать. Потолок чуть кружился перед глазами. Она пьяна. Позорно напилась, как какой-нибудь опустившийся забулдыга. Джин где-то там… с этими красотками. А у нее нет даже сил подняться. Перед губами возникла пахнущая женьшенем, медом и мятой пиала, и ласковый женский голос сказал: - Выпейте, молодой господин. - Не буду, - заупрямилась принцесса. Чем эти змеи еще хотят напоить ее? - Выпейте, вам станет легче. Край чаши настойчиво ткнулся в губы, несколько капель выплеснулось. Тэруко облизнулась. Сладко. - Дай сюда, - она села отобрала чашу и выпила. Если яд, так тому и быть. Она отравится и умрет, а Джин горько пожалеет, что не ценил ее, но будет поздно. Жидкость в чаше была прохладной и сладкой, несла успокоение. - Вот так, - ласково сказала кисэн. - теперь нужно немного подождать. Принцесса с трудом сфокусировала взгляд на ней. Кажется, это была одна из тех девиц, что развлекали ее в общем зале. На вид чуть старше двадцати, ухоженная и изумительно красивая. Но главное - в ней ощущалась уверенность женщины, которая знает, что она привлекательна и умеет этим пользоваться. В каждом жесте кисэн, в каждом слове и изящном движении сквозило достоинство, как ни странно звучит это слово, применительно к продажной женщине. - Хотите, я зажгу курильницу, молодой господин? Принцесса пожала плечами. Ей было все равно. Кисэн ушла, потом вернулась и склонилась над медной чашей, засыпая в нее малиновые угли из небольшого ведерка. Тэруко лежала на кровати и следила за ее перемещениями. Напиток и впрямь помогал. Принцесса ощущала, как опьянение медленно отступает. Взгляд сам собой скользнул за спину жрицы любви, замер на картине. Принцесса почувствовала, как холодок пробежал по коже. Вышитая шелком по шелку картина изображала женщину в алом платье. Сердце заколотилось с утроенной силой. Вышивальщица была искусна, она сумела мастерски передать и еле уловимый изгиб тонких губ, в которых прячется усмешка, и холодный прищур миндалевидных глаз. На раскрытой ладони женщины сидела бабочка с бирюзовыми и алыми крыльями, а из волос выглядывала летучая мышь. За ее спиной вставал силуэт священной Магошань. - Кто это?! - хрипло спросила принцесса, не открывая взгляда от картины, словно боялась, что стоит ей отвернуться, как горная ведьма снова исчезнет. - Где, господин? - отозвалась кисэн, укладывая в курильницу благовония. Сладковатый дымок пополз по комнате, защекотал ноздри. Запах показался Тэруко знакомым, но она была слишком увлечена своим открытием. - Там, на картине. - А. Это - Госпожа Конопляного поля, Бессмертная Маго-Хельми, - в голосе кисэн зазвучало почтение и даже благоговение. - Покровительница всех женщин. БОГИНЯ?! Слова кисэн оглушили, словно удар дубинкой по голове. Тэруко сидела на постели, разглядывала картину и хватала воздух ртом, силясь отдышаться. Богиня… Проклявшая ее колдунья оказалась богиней. Почему она не догадалась раньше после рассказа Джина? Это же все объясняет! Как умопомрачение нашло. Слишком привыкла считать незнакомку злой ведьмой? Или сама богиня захотела остаться неузнанной, вот и запутала, увела мысли в сторону? Она вспомнила гигантский лик, высеченный внутри горного храма. “Маго-Хельми дает человеку не то, о чем он просит, а то, что ему в действительности надо”, - зазвучал в ушах голос Джина. Тэруко попросила у нее одежду… Но она же не знала! Не знала, у кого просит и чем может обернуться такая просьба! Нечестно… Так нечестно! Захотелось вскочить, затопать ногами, как маленький ребенок. Снова пощекотал ноздри пряный сладковатый запах из курильницы. Дымные струйки поднимались над ней и растекались по комнате, подобно щупальцам спрута. Тэруко глотнула пропитаный дымом воздух, и почувствовала, как ярость уходит. Ускользает, как вода меж пальцев. А вместе с яростью уходила сила. Желание вскочить, немедленно сделать хоть что-то, исправить несправедливость. Тэруко снова откинулась на подушки. С ней происходило что-то странное. Это было похоже и непохоже на опьянение от сливового вина. - Я помогу вам раздеться, господин, - лицо кисэн нависало, маячило сверху. - Н-н-не надо, - с трудом ворочая языком выговорила Тэруко, но женщина ее словно не услышала. Ловкие длинные пальцы пробежались по застежкам одежды, отвели в сторону полы жилета и рубахи. - Нет! - она попыталась сопротивляться, но сил не было. Руки кисэн скользнули по безволосой мальчишеской груди, погладили. Коготки чуть царапнули кожу, болезненно и приятно, спустились к завязкам штанов. Прохладные пальчики охватили плоть, принялись поглаживать и ласкать. Этого не должно было быть! Тэруко умела любоваться женской красотой, но никогда раньше женщины не привлекали ее в этом смысле. И она не хочет! Не хочет? Сознание расплывалось. Так ли плохо то, что они сейчас делают? Действительно ли Тэруко не хочет этого? Прикосновения кисэн были приятны. От них становилось жарко и сладко, по телу разливалось стыдное томление. Их не хотелось прерывать. Так ли это ужасно - надкусить запретное лакомство? А как же Джин? Она вспомнила, как Джин смеялся и флиртовал с кисэн на ее глазах, и почувствовала гнев. Если ему можно, то почему Тэруко нельзя? Сознание ускользало, тонуло в сладком дыме из курильницы, женщина рядом утратила плоть, выцвела, превратилась в бледный плоский силуэт - тень на стене. Она и томительно-приятные ласки существовали словно сами по себе, отдельно друг от друга. От ласк было хорошо, а кисэн не мешала. Тэруко закрыла глаза… Сперва пальцы, потом губы. Такие настойчивые, умелые. Приятно было двигать бедрами, погружаясь в горячее и влажное, ощущать прикосновения быстрого язычка там, внизу. Тэруко чуть выгнулась и застонала, слыша как со стороны хриплый мальчишеский голос. Сладкий дым пах травой и жарким летним полднем, перед глазами вставало бесконечное конопляное поле и пронзительно-синее небо опрокинутой чашей над ним. Пели сверчки, по полю шла женщина в алом платье, расшитом бабочками и нетопырями, и силуэт Магошань, начерченный контуром на холсте неба, виднелся за покачивающимися метелками трав на горизонте… - Из тебя получился хороший мальчик, - насмешливо сказала женщина. И все исчезло. Тэруко глотнула воздух и села. Контраст между залитым солнцем полем и полумраком кёбана был слишком резким. Перед глазами маячил, мерно двигаясь то вверх, то вниз, затылок кисэн. - Не надо, - твердо сказала принцесса, отпихивая женщину в сторону и подтягивая штаны. - Я не хочу. - Господин? - красивое лицо сложилось в удивленную и немного обиженную гримаску. - Я не люблю женщин. “И мужчин не люблю, - мысленно добавила Тэруко. - Я люблю Джина”. От понимания, мелькнувшего в глазах кисэн, стало неприятно, но и демоны бы с ней. Пусть сплетничает о том, что молодой господин мужеложец. Придумывать убедительную ложь сейчас не было сил. Тэруко застегнула одежду и встала. - Куда вы, господин? Ночь на дворе. - В храм, - ответила принцесса. Будь благословен кёбан и вышивальщица, сотворившая картину! Теперь Тэруко точно знает, что нужно делать! ГЛАВА 12