Она вскочила, ощущая даже не страх - ужас перед собственной порочностью. Как она могла задуматься о подобном? За станами храма беспокойно заржала лошадь. Надо возвращаться к Джину. Возвращаться, чтобы быть рядом? Не любимой женщиной, а навязчивым мальчишкой, с которым принц возится по душевной доброте. Или возвращаться для того, чтобы выждать, когда принц повернется спиной и нанести предательский удар? - Нет! - воскликнула Тэруко. Если она смогла задуматься о подобном, ей нельзя к Джину. Но куда идти? Она одна посреди чужой страны, раздираемой войной. Дома никто не ждет мальчишку Рю. Нигде не ждут. Никто. Она всхлипнула, но тут же утерла слезы. Нечего раскисать! Она молода, здорова, умеет читать, писать и даже владеет магическим даром, пусть даже очень слабым и неразвитым. Неужели всем этим талантам не найдется где-нибудь применения? Конечно найдется! А пока нужно уехать как можно дальше от армии и от Джина. ГЛАВА 13 Дороги в Самхане были хороши. Наезженные, широкие и ровные, а кое-где даже мощеные камнем. Одно удовольствие ехать. Справа простирались деревни в окружении ровных квадратов рисовых полей. Слева вставали скалистые пики. Горы в этих местах считались трудно проходимыми из-за постоянных обвалов. Где-то внизу под хребтом дремал дракон. Порой он ворочался во сне и тогда со склонов сходили лавины и камнепады. Недобрые дикие места. Весь Самхан - темница для огненных драконов. Сколько их прячется под землей, трясет скалы и порой пытается выбраться через жерла вулканов. Если бы не наследный дар императорской семьи, твари давно бы вырвались, залили кипящей лавой рисовые поля… Но потомки огненного бога умели смирять пламя. Застава вынырнула резко, из-за поворота. Потемневшие от времени деревянные ворота и две ветхие башни по краям. Тэруко резко осадила лошадь. Норовистая кобыла недовольно всхрапнула и загарцевала. В дверях одной из башен появился заспанный стражник. Позевывая, он дождался, пока Тэруко не успокоит недовольную лошадь, а потом окликнул: - Эй, малец! Куда едешь? “Не твое дело”, - хотела ответить принцесса. Но сдержалась. - На побережье, - она подъехала ближе. - Вы откроете ворота? Стражник сплюнул. - Давай. - Чего давать? Солдат посмотрел на нее, как на дуру. Точнее, на дурака. - Путевую грамоту давай. Тэруко нахмурилась. Это что еще за новости? Нет, она слышала, что в Самхане все помешаны на бумагах, а чиновников чуть ли не больше, чем крестьян. Но путевая грамота, чтобы попасть из одной провинции в другую? Вы это серьезно?! - У меня нет, - неуверенно призналась она, раздумывая, что надо было свернуть десятью минутами раньше на одну из горных тропок и миновать заставу. Это телеге с товарами не проехать иначе, чем по дороге, а всаднику ворота нипочем. Свернуть бы сейчас - вон она тропка, чуть в стороне. Да не на глазах у стражника же! Лицо воина потеряло сонливость. Взгляд сделался подозрительным и цепким. - Нет, говоришь? А сам ты откуда. - Шаньчжу, - не колеблясь соврала принцесса. Но упоминание мятежного города только усилило подозрения стражника. - А говор не наш. А ну покажи именную метрику! Какую метрику? Тэруко так изумилась, что задала этот вопрос вслух. - Ага! - вскричал стражник, потирая руки. - Так я и знал. Лазутчик! У, оясимская тварь! И сунув в рот болтавшийся на шее свисток, оглушительно засвистел. Ждать пока ее схватят, подвесят и начнут пытать раскаленным железом Тэруко не стала. Резко пришпорила лошадь и норовистая кобыла сорвалась с места в карьер. В спину летели крики, пронеслась пара стрел над головой. Принцесса понукала лошадь и уходила все дальше в горы. *** Выглянув из окна дома наместника и полюбовавшись на солнце, стоявшее уже над вершиной священной Магошань, Джин с досадой понял, что проспал. Не стоило вчера засиживаться в кёбане до трех ночи. Хорошо еще, что хватило ума не поддаться настойчивым уговорам хозяйки, и не остаться с одной из красоток кисэн до утра. Или наоборот: стоило бы остаться. Сколько у него уже не было женщины? Он же не старик в конце-концов. Да, Джин женат, но он не любит и почти не знает эту девочку с вишневыми глазами, которую ему навязал отец. Даже понятия не имеет, увидит ли ее еще когда-нибудь. На войне всякое может случиться. Мысли от Тэруко сами собой перешли к ее брату, и принц усмехнулся. Вот уж кто оторвался вчера и за себя, и за него. Надо будет спросить понравился ли Рю его подарочек? Ладно, время не ждет. Пора закончить с бумагами, назначать кого-нибудь вместо сбежавшего наместника и готовить войска к переходу через ущелье. Он уже собирался закрыть окно, когда вместе с порывом ветра в него ворвалась белая птица. С криком упала на плечо принцу и обернулась бумажным журавликом. Джин нахмурился, а прочитав начертанное на крыльях имя отправителя помрачнел. Миако Риндзин. Божественная императрица Благословенных островов Оясимы. Женщина, которую он любил, и которая его отвергла. Они странно расстались. Джин почти не вспоминал о ней за прошедшие три месяца, а когда вспоминал уже не чувствовал гнева. Наверное, это и называется “отпустить”. Чем дальше, тем больше все что было между ними в горах Рю-Госо казалось сном, миражом. Кто были те двое, ласкавшие друг друга в горячем источнике? Будущая гейша по имени Мия и самханский лазутчик Джин Хо. Где они теперь? Но письмо от императрицы Миако всколыхнуло воспоминания. Джин развернул его и углубился в чтение. В послании, написанном велеречивым придворным стилем говорилось, что двоюродная сестра божественной правительницы и супруга Джина - Тэруко Ясуката уже три недели, как пропала, и сколько подчиненные императрицы не искали ее, не смогли обнаружить даже следов девушки. Есть вероятность, что принцессу похитили - на это косвенно намекал обнаруженный труп “наперсницы”, но никаких посланий от похитителей так и не пришло. Возможно, также, что принцесса сбежала к Джину - она уже дважды порывалась отправиться в Самхан и в последний раз ее удалось перехватить в самый последний момент, когда Тэруко уже садилась на корабль. “Мне неловко волновать вас, ваше высочество, и я искренне надеюсь, что наши тревоги безосновательны, - гласила приписка, сделанная в конце другим почерком и написанная куда более искренне и лично. - Но Тэруко просто бредила войной. Что если она действительно каким-то образом сумела переплыть море? Прошу: отдайте соответствующее распоряжение вашим людям, и, если обнаружите ее, напишите мне. Она моя единственная родственница, и я очень волнуюсь.” Дальше шли заверения, что божественная императрица всецело на стороне законной власти и старшего принца аль Самхан, а также обещание помолиться за успех кампании Джина. Принц отложил письмо в сторону и тихо выругался. Только Тэруко ему здесь не хватало! Ладно, кто сказал, что его жена вообще направилась именно в Самхан? Да и, если вдуматься, сколько шансов, что одинокая не знающая страны девушка сможет преодолеть пять провинций, отделяющих Шаньчжу от побережья? И все равно надо расспросить Рю о его сестре. Судя по всему, Тэруко сбежала месяцем позже, чем ее младший брат, но юному хитрецу наверняка что-то известно. Что-то вертелось в голове. Какая-то смутная идея, догадка. Блуждала рядом, но не давалась. Что-то связанное с Рю… Джин дернул шнур колокольчика. На звон явился заспанный Юн. - Вы что-то хотели, ваше высочество? - Позови Рю. - А его нет, - “обрадовал” оруженосец. - Остался в кёбане. Последние слова мальчишка произнес с завистливым придыханием. - Отправляйся туда и приведи его. Сколько можно кувыркаться в постели? Хотя нет, стой! Собирайся, мы едем вместе! Безотчетная тревога, поселившаяся в душе после прочтения письма, крепла с каждой минутой, а Джин привык доверять своей интуиции. Разбуженные кисэн долго не понимали о чем речь, пока в общий зал не спустилась девица, которой “матушка” Ханьгу вчера поручила развлечь дорогого гостя. Ее рассказ многократно усилил тревогу принца. Рю Ясуката отказался от дармовых ласк. Со словами “Я не люблю женщин” оделся и ушел. Больше его в кёбане не видели. Не появлялся он и ни в одном из занятых солдатами домов. Не приходил в казармы или дворец наместника. Стража, стоявшая на городских воротах, вспомнила, как посреди ночи мальчишка подъехал на лошади, требуя открыть ворота. Они и открыли. Все знали, что оясимский парнишка - оруженосец принца. И он держался так уверенно, кричал, что должен отправиться по распоряжению его высочества со срочной депешей. Тревога уже не покалывала, а выла в голос. Ощущение, что он что-то упустил, становилось нестерпимым. Джин сухо распорядился искать оруженосца, и вернулся во дворец. Там он еще раз перечитал письмо, сел и уставился перед собой невидящими глазами.